Змейка и крылья ночи - Карисса Бродбент

Я знала, что он тоже об этом думает.

– И ты, – ответил он.

И что мне надо было делать? Атаковать его со всей силы, чтобы заставить отвечать тем же?

– Ты сказал, мы в игре, – бросила я, снова вытаскивая оружие. – Так играй!

Его взгляд потяжелел, и у меня пробежал холодок по позвоночнику.

– Как скажешь, – кивнул Райн.

И на этот раз он атаковал меня Астерисом.

Он устал, и это ослабило его магию, но она оставалась смертоносной силой. Я ахнула и попятилась. Удар меча я отразила, но выплеск черно-белого света поранил мне кожу, оставив кровь и ожог. Наивно с моей стороны было удивляться, что он так охотно ответит на мой вызов.

Я же просила его нападать, вот он и нападал.

«Страх – всего лишь набор физических реакций», – напомнила я себе.

Страх – это усиленное сердцебиение, неровное дыхание и вспотевшие ладони. Страх – это путь к гневу, а гнев – это путь к победе и власти.

Когда я заглянула Райну в глаза и представила, как его кровь будет впитываться этой поганой грязью, страх, прокравшийся в легкие, размазал меня. Но все это тоже был путь к силе.

Я атаковала, и в этот раз меня окружал Ночной огонь.

Что-то между нами порвалось. Все эти мелкие аккуратные тычки, эти осторожные танцы из блоков и уклонений резко закончились. Нашей целью стали раны до крови.

При каждом ударе Райна расцветал Астерис, так же как в моих руках горел Ночной огонь. Каждый раз, когда мы сходились, две магии взрывались и трещали, тьма и свет рвали друг друга в клочья. Его магия прокатывалась по мне, и кожа от нее саднила и кровоточила. Моя магия горела над его кожей, прижигая открытые участки тела.

Больше никаких долгих взглядов, никаких колебаний. Только грубая прагматичность.

Я всегда восхищалась боевым искусством Райна. Он владел мечом, как владеет кистью художник, – каждый мазок был упражнением в грациозности и красоте. Сейчас меня потрясала эта изящность его порывов и движений, все эти новые аспекты его брутальности, видимые только с точки зрения ее мишени. Возможно, я смогла оценить каждый мазок, оставленный кистями смерти, только когда стала ее холстом.

Толпу я больше не видела и не слышала. Ночной огонь распространялся по песку тихо и неумолимо, как медленный марш смерти. Райн перестал сдерживать свою магию, и каждый выброс Астериса прокатывался по всей арене.

Я встретилась с ним глазами через языки пламени. Сейчас, окруженные холодным сине-белым цветом моей магии и пурпурно-черным – его, эти глаза выглядели ярко-красными. В них я видела только мрачную решимость. Конечно. Ему есть за что сражаться. Народ, который на него полагается. Те, кого ему нужно спасти. Все, что мы выстроили вместе, было лишь препятствием на той дороге.

Его следующий удар предназначался для убийства.

Райн был намного больше меня и намного сильнее. Я проворнее, но не слишком – и не тогда, когда он выпустил крылья. Сейчас он их расправил, чтобы броситься на меня. Я не смогла среагировать достаточно быстро.

Боль. Его меч раскромсал мне руку.

Я отступила, тяжело дыша и даже удивляясь, что еще жива.

У Райна были крепко стиснуты зубы, полыхали холодом глаза.

Почему меня задевает, что он так смотрит? Почему от этого больно? Болеть не должно. Я велела ему драться. Я человеческая девушка, которую он знает всего несколько месяцев. Да, друг. Но в таких местах, как это, друзей не бывает.

Еще одна мощная атака.

У меня перед глазами промелькнула вся жизнь. Моя короткая, жалкая жизнь. Каждый мертвый человек, которого я не успела спасти. Тело Иланы – жалкие остатки плоти. Почти нечего было сжигать.

«Орайя, тебе вовсе не обязательно быть такой».

Так она мне однажды сказала.

Я видела, как за мной идет смерть на лезвии меча Райна, в сосредоточенной решимости его взгляда.

Илана была права. Не обязательно. Я могла бы сделать себя лучше.

Удар Райна должен был стать моей гибелью. Я уже зашаталась на ее краю.

Но что-то внутри меня уцелело. Я собрала все силы. Издала вопль ярости. Не на Райна, а на мир, который свел нас двоих здесь.

Мне не надо было размышлять. Не надо было видеть. Я дралась шестым чувством, удар за ударом, удар за ударом, встречая жесткое сопротивление, мягкое сопротивление, терпя боль от Астериса, жар от Ночного огня. Наталкиваясь на кожаные доспехи.

И наконец, наталкиваясь на плоть. Плоть Райна.

Я застыла, поднеся кончик меча к его груди, и какие-то глубокие инстинкты возопили: «СТОЙ!»

Толпа визжала от восторга.

Райн был подо мной. Нас окружал Ночной огонь. Его кожа пошла волдырями, похожими на увядшие розы. Я вдруг почувствовала, что каждый вздох, каждое движение причиняют мне мучительную боль.

Он тоже дрожал. Я наносила отравленные ядом раны по всему его телу, плечам, рукам, одну даже на щеке. От ран, которые нанес мне он, я тоже сильно истекала кровью. Когда я распростерлась по нему, прижимая к земле, его кровь и моя смешались – последние мазки его картины, красные и черные.

Мой клинок очутился рядом с его грудью. Его рука крепко схватила меня за запястье. Губы скривились в усмешке.

И он прошептал:

– Ох, принцесса!

И тогда я поняла, что он до этого делал.

Выманивал меня, так же, как того мужчину на пиру много месяцев назад. Он дрался со мной так жестоко, чтобы заставить меня наносить ответные удары с той же силой.

Я уже сказала себе, что сделаю это.

У меня была задача. Люди, которым надо помочь. Сила, которую надо обрести. Я не могла проделать все это будучи человеком, ежеминутно борющимся за выживание.

Капелька крови на кончике моего меча. У меня дрогнула рука.

– Прекращай уже это, принцесса, – шепнул Райн.

Прекращай опасность, страх, насилие.

Прекращай, прекращай, прекращай…

Нет. Я не могу. Я не стану.

Но рука Райна напряглась.

«Смотри им в глаза, когда вонзаешь клинок», – прошептал голос Винсента.

Нет. Я крепко сжала веки. Мне казалось, что я отодвинулась.

Но может быть, Райн дернул мою руку. Может, сам вогнал себе в грудь этот клинок.

А может, мое вампирское сердце в конце концов выиграло эту схватку.

Я почувствовала, как меч заскользил, заскользил, заскользил. Почувствовала, как расходится грудина. Как рвутся мышцы. Я почувствовала, как этот клинок входит и в мое сердце, одновременно входя в сердце Райна.

Толпа взорвалась дикими ликующими воплями. Руки залило тепло. Тело подо мной обмякло.

Я открыла глаза.

Победа.

Райн был мертв.