Затерянный остров - Джон Бойнтон Пристли

Наконец настал день, когда, возвращаясь неспешным аллюром с прогулки, он увидел размахивающего руками человека. Это был Рамсботтом — преобразившийся, сияющий, бодрый, вопящий во всю глотку Рамсботтом.

— Она здесь! — прокричал он.

Уильям спешился.

— Неужели шхуна?

— Ужели! Пришла днем. Замечательная новехонькая стотонная шхуна, зовется «Моэтуа». Я уже пообщался с капитаном, отличный малый, капитан Салли. Обо всем договорено, отплываем завтра, сынок!

— Хорошо!

— Хорошо? Лучше некуда! Я словно заново родился. Этот остров из меня все жилы вытянул, у меня к нему и без того душа не лежала, а после смерти бедняги коммандера стало совсем худо. Я уж думал, никогда отсюда не выберемся, такая здесь глушь. Эх, даже Робинзон Крузо небось так не радовался кораблю, как я этой шхуне! Капитан сегодня вечером ужинает с нами у Первиса. И я буду ходить за ним хвостом, пока не попадем на борт.

Уильям едва верил своим глазам. Перед ним стоял прежний Рамсботтом. Он говорил без умолку. Он руководил всей подготовкой к ужину и быстро завоевал симпатии привлеченных к работе островитян, что, впрочем, не составило труда, поскольку любовь к пиршествам у жителей острова Пасхи в крови. Он уговорил Первиса продать две бутылки шампанского из неприкосновенного запаса, хранимого для особых случаев. Своим задором он заразил и остальных трех участников ужина, и вскоре уже хохотал, похлопывая по плечу капитана Салли, рослого веселого француза с небольшой примесью полинезийской крови. Лишь на короткий миг под конец ужина Рамсботтом вдруг помрачнел снова.

— Друзья! — произнес он, наполняя бокалы. — Прежде чем мы покинем этот остров, я хотел бы произнести всего один тост — в память о коммандере, который прибыл сюда с нами, но теперь останется здесь навсегда.

Капитан Салли вскинул кустистые брови.

— Поясните?

Первис вкратце обрисовал случившееся, и капитан немедленно проникся сочувствием. За коммандера выпили молча.

— Я, конечно, мало его видел, — сказал Первис. — Но он показался мне очень хорошим человеком.

— Лучшим из лучших, вот каким был наш коммандер, — проговорил Рамсботтом торжественно. — Я частенько над ним смеялся — эх, как бы я хотел, чтобы он сейчас сидел с нами и я мог над ним посмеяться, — флотское воспитание, почти вся жизнь на флоте, человек строгих правил, простодушный, старомодный — того нельзя, этого нельзя — так что, если не отнестись с юмором, может неплохо действовать на нервы. И все же на самом деле он стоил десятка нынешних молодчиков. Он был надежным. Прямолинейным, добрым и наивным, как ребенок, хоть и немало повидал на своем веку. Таких сейчас почти не осталось, поверьте. Что скажете, Дерсли?

— Согласен, — печально кивнул Уильям. — Такие, как он, сейчас стремительно вымирают. Скоро они канут в небытие, как каменотесы, создавшие эти статуи. Может, оно и к лучшему, что коммандер нашел покой именно здесь, хоть и был всем сердцем предан Британии, а она отсюда так далеко… Я имею в виду, он, наверное, отлично поладил бы со здешним народом. Утверждать, впрочем, не берусь, это всего лишь шальная мысль. Что-то они сегодня путаются. Пожалуй, помолчу.

— Хороший он был человек, — медленно склонил голову Первис. Потом повернулся к капитану. — Вы планируете заходить на Питкэрн? Если да, у меня к вам будет маленькое поручение.

На следующий день они отплыли на «Моэтуа», которая напоминала небольшой ковчег, поскольку везла четырех коров, полдюжины свиней и двадцать овец. Путь на Таити лежал через остров Питкэрн и Мангареву в архипелаге Гамбье. Попутный ветер наполнил паруса, под килем легло семь футов, волна подхватила «Моэтуа» и помчала вдаль. Остров Пасхи скрылся за колышущимися зелеными горами и парящей в воздухе пеной.

— Словно домой приехали… — умилился Рамсботтом, любуясь игрушечными красными шпилями Папеэте на дальнем берегу лагуны.

— Действительно. — Уильям сощурился, пытаясь разглядеть городскую панораму в мельчайших подробностях. — И ведь каких-нибудь семь месяцев назад мне здесь все казалось совсем чужим. Сколько нас не было? Месяца четыре?

— Да, казалось бы, сущие пустяки, а как все изменилось для нас… Ни Затерянного, ни руды, и коммандера тоже больше нет.

— Какие у вас дальнейшие планы?

— Домой! И там останусь. Добираться буду кратчайшим путем — во сколько бы это ни обошлось. Наверное, повторю в обратную сторону вашу дорогу сюда — до Сан-Франциско, потом через Америку. Достаточно быстро, да и удовольствия больше за те же деньги. А вы? Настроены так же, я полагаю?

— Посмотрим.

— На что посмотрим?

— Посмотрим, что скажет Марджери Джексон, — признался Уильям, с вызовом глядя в глаза Рамсботтому.

Тот пожевал толстыми губами.

— Вот как… Матримониальные намерения. Понятно. Вы все-таки авантюрист, никак не угомонитесь. Только появляется возможность пожить наконец тихо-мирно, как вы кидаетесь в новый омут. Ну да ладно, выбор вполне похвальный. Сговора, я так понимаю, еще не было?

— Нет. Если честно, об этом еще и речь не заходила.

— Но скоро зайдет? Вы ведь так или иначе собираетесь домой, заняться делами?

— Безусловно. Если мы решим пожениться, то уедем отсюда как можно скорее. Она тоже хочет домой.

— Да, точно, припоминаю. Ей осточертело растить кокосы, кормить бездельников-постояльцев да подгонять этот кордебалет из красоток с гитарами. Ничего удивительного. Что ж, на мой взгляд, она очень милая женщина. Но… Простите за бестактность, а как же та, другая? Наша бывшая компаньонка, мисс Терри Райли? Помните?

Уильям помнил.

— Кстати, нужно написать ей и рассказать, как все закончилось. Она имеет право знать.

— Да, я об этом думал.

— Но мой вопрос о другом. Хотя, наверное, я лезу не в свое дело. Она была просто так, для души, да? Человек должен иногда радовать душу — я еще при первой встрече, тогда, в Лагмуте, подумал, что вам явно не хватает радости в жизни.

Уильям не ответил. Он смотрел за борт, на проплывающую мимо лагуну, растворяясь в золотых бликах и изумрудных глубинах. Думать о Терри он отказывался. Если не сдавать оборону, то скоро Терри исчезнет из его мыслей совсем. Рамсботтом, решивший, что наговорил достаточно, замолчал. Шхуна плавно скользила к месту стоянки, где успела собраться небольшая толпа. Уже перевалило за полдень, и весь остров окутывала золотистая солнечная дымка.

— Лето, — мечтательно протянул Рамсботтом. — Хотя нет, здесь ведь зима. Но разницы не вижу. Совершенно никаких отличий.

— Почти никаких, — поправил Уильям. — Делониксы — помните, такие огненно-красные деревья — больше не полыхают. Нам повезло застать их во всей красе.

— Да? Надо же. Спасибо за подсказку. Не хочу упустить ни капли везения после стольких-то неудач и горестей. Ну, кто там нас встречает? — Он окинул взглядом толпу. — Видите кого-нибудь из наших прежних сотрапезников?