Никто не заплачет - Полина Дашкова

Уваров щелкнул наконец зажигалкой, закурил сигарету, которуювсе это время вертел в руке.

– Ну вот, а говоришь – висяк. Ты, Гоша, главное, не раскисайраньше времени.

– А ты, Юра, раньше времени не радуйся.

– Радоваться, Гоша, надо всегда, независимо от времени иобстоятельств. Особенно когда совсем нечему, разве что жизни как таковой и еехитрым сюрпризам.

– Сюрприз будет, когда наш с тобой неуловимый Джо засветитсянаконец в замечательном ресторане «Трактир». Кстати, кухня там классная.Особенно хороша осетрина по-монастырски.

– Мороженая небось?

– Свежая. Честное слово, Юра, свежая. А еще – кулебяки. Ох,Юра, какие там кулебяки, – Гоша зажмурился, – и огурчики малосольные, счесночком, с укропчиком. Нам бы сейчас к водке, а? У тебя Аленка огурчикисолит?

– Бывает иногда. По большим праздникам. Ты бы про этикулебяки-огурчики лучше Сквозняку рассказал. Может, он соблазнится, кушатьзахочет, заглянет к другу детства в придорожное заведение.

– Слушай, а может, тряхнуть Чувилева? Знает ведь наверняка.

– Нет, Гоша, рано. Спугнем. Да и не обязательно, что знает.Вполне возможно, связь у них односторонняя.

Саша Сергеев выходил из запоя.

Было раннее прохладное утро. Подмосковные Мытищи еще спалитихим рассветным сном. Саша постоял у открытой балконной двери, подышал чистымвоздухом. Потом опохмелился ста граммами, сжевал горсть прошлогодней квашенойкапусты, закурил и долго сидел на трехногой табуретке, тупо глядя перед собойопухшими, красными глазами и пытаясь сообразить, болит у него голова или уже неболит.

– Чаю выпьешь, что ли?

Сашина верная подруга Анжела, маленькая, востроносая, свсклокоченными черно-белыми волосами, стояла на пороге кухни.

– Чаю хорошо бы, – задумчиво произнес Саша, – и это, пожратьчего-нибудь.

– Чтоб пожрать, надо заработать, – резонно заметила Анжела,прошлепала в стоптанных тапках к раковине и стала мыть посуду.

Жизнь Саши состояла из черных и белых полос, которые сменялидруг друга со странным, почти мистическим постоянством и напоминали лунныециклы. За светлым и ярким периодом запоя, когда море по колено, хочется петьдушевные песни и со всеми дружить, следовал мрачный период трезвости. Сашастановился злым и жадным. Ему хотелось денег, как можно больше и скорей.

Если в тяжелые дни трезвости Саше удавалось раздобыть многоденег, подруга Анжела не портила ему последующих светлых дней запоя.

Анжела работала медсестрой в районном психдиспансере. Они сСашей познакомились пять лет назад. В учетной карточке голубоглазогосветловолосого красавца стоял противный диагноз: «олигофрения в стадиидебильности». Много лет Сергеев добивался от врачей, чтобы диагноз сняли.

Единственной Сашиной страстью были автомобили. Он знал проних все, мог обнаружить и устранить любую поломку с закрытыми глазами, былотличным водителем, но водительских прав получить не мог из-за своего диагноза.

У медсестры Анжелы тоже была страсть. Когда-то в раннеймолодости она вышла замуж за тихого, милого инженера, которого очень любила.Инженер ее тоже любил, и все бы сложилось хорошо, если бы не свирепый нравсвекрови, которая поклялась сжить со свету ни в чем не повинную невестку.Взаимная ненависть двух в общем-то незлых и неглупых женщин раздувалась скаждым днем все больше, заполняла пространство маленькой двухкомнатнойквартиры, не давала дышать тихому инженеру. Он любил обеих, ничего не могподелать и умер от инфаркта в тридцать лет.

Обе, мать и жена, знали, что у него слабое сердце, и обепотом еще несколько месяцев пытались добить друг друга взаимными обвинениями:это ты его до вела.

С тех пор страстью Анжелы стал поиск сироты. Круглогосироты, чтобы ни матери, ни отца, никаких тетей и дядей. Задача оказаласьнелегкой. Если попадались круглые сироты мужского пола, то что-то обязательнобыло не так. Либо возраст не подходил, либо внешность и характер. Иногдаотпугивало слишком уж безоглядное пьянство, иногда чересчур уголовная биография.Бывало, что все подходило, однако в последний момент появлялась жена сироты иуводила его за руку от Анжелы.

Приглядевшись к красивому одинокому автомеханику СашеСергееву, который посещал психдиспансер исключительно с одной целью – снятьдиагноз, прочитав внимательно его учетную карту, Анжела поняла: это то, что ейнужно.

Саша оказался сиротой с рождения, мать умерла во времяродов. Больше никаких родственников не было. Жены и детей тоже не было. Чтокасается диагноза, то Анжела, проработавшая к этому времени в психдиспансеревосемь лет, поняла: его вполне можно снять. Но просто так этого никто несделает.

Саша совал врачам взятки не правильно, бестолково. Он незнал как и кому, а главное, сколько Анжела знала. Диагноз был снят. Сашаполучил водительские права. Они с Анжелой стали жить вместе.

Несмотря на продолжительные счастливые запои, водка все-такине была главным делом Сашиной жизни. Она оставалась для него чем-то вродехобби. А самым главным, заветным, трепетно-любимым делом были для него машины.Серебристый «Форд», матово сверкающий, летящий, как птица, над ухабами и грязьюподмосковных дорог, стал для Саши хрустальной мечтой. «Форд», собственный,родной, снился ему ночами и не давал спиваться окончательно.

У Саши был «жигуль», ладненькая, чистенькая, выхоленная«шестерочка». А «Форд» только снился. Он знал, что никогда столько денег сразуне сумеет заработать.

– Воруй, – говорила Анжела, – не будь дураком. Все, ктоездит в «Фордах», воруют.

Саша рад бы воровать, но как-то не получалось. Во-первых,было страшно. Во-вторых, хотелось рискнуть сразу по-крупному, чтоб не обидно,если попадешь. От грустных размышлений Саша уходил в запой. А потом из неговыходил, с отвращением говорил себе, что это в последний раз. У запойныхалкоголиков не бывает «Фордов». Чтобы успешно, по-крупному воровать, надо иметьтрезвую, ясную голову. А если пьешь, то остается только работать. Платят настанции техобслуживания, конечно, неплохо. Однако в наше время настоящие,серьезные деньги за работу не получает никто.

В трезвые дни Саша прислушивался к разговорам своихклиентов, среди которых попадались владельцы и «Фордов», и «Мерседесов», идругих хороших машин. Из этих разговоров Саша понимал: чем круче у человекатачка, тем меньше он работает в прямом и общепринятом смысле этого слова. Этастранная закономерность жгла ему сердце и заставляла уходить в очередной запой.Он тоже хотел, как они, получать свои деньги не за работу, а брать скольконужно. Но они его в свой круг не приглашали, в одиночку он даже не знал, с чегоследует начинать красивую «иномарочную» жизнь. А общество мытищинскихбратков-блатарей его не устраивало. Блатари пили еще крепче, чем он, жилигрязно, рисково, а главное, страшно мало. В общем, мыслей в голове у Саши быломного, но толку от них никакого.