Замужество Изабель - Шейла О'Фланаган

– Конечно, могла бы.

Сегодня был мой последний официальный рабочий день в "Адванте". Четверг накануне Рождества. Для своих сотрудников Габриэла всегда устраивала дома рождественскую вечеринку, но на этот раз вечеринка автоматически приобретала статус рождественской, прощальной и поздравительной-со-свадьбой в одном флаконе. Тим тоже должен был на ней присутствовать. Я собиралась воспользоваться благоприятным случаем и представить его своим бывшим сослуживцам и друзьям.

Мы с Габриэлой вошли в ее кабинет. Там находились все – Магдалена, София, Нина, Луис, Хосе…

– Мы хотим с тобой попрощаться, – сказала Магдалена. – И от всего сердца пожелать тебе удачи.

– Спасибо. – Я не находила слов, чтобы выразить свои чувства. К моему горлу подступил комок.

– Завтра у нас праздник, – напомнила Габриэла. – Но многие наши сотрудники решили не откладывать на завтра своих поздравлений.

– Мы хотим сказать, что очень за тебя рады!

– И что мы будем по тебе очень скучать!

– И что хотим подарить это тебе, именно тебе, вне зависимости от свадьбы, чтобы ты о нас помнила.

Нина выступила вперед и вручила мне маленькую, красиво упакованную коробочку.

– Ох!

Я взяла коробочку. Мне очень хотелось заплакать. Стараясь не давать волю слезам, я развернула блестящую обертку и открыла коробочку. В ней лежал чудесный золотой браслет.

– Какая прелесть! – прошептала я и уже не в силах была удержаться от слез. – Спасибо вам всем! – Я взглянула на них. Они смотрели на меня с радостным выражением на лицах.

– Мы решили подарить тебе нечто, что не имеет отношения к хозяйству, – объяснила Магдалена. – Чтобы ты могла думать о нас, не только когда находишься на кухне!

– Я и так вас никогда не забуду! – пылко заявила я. – Никогда! Лучших людей, чем вы, я в жизни не встречала! – Тут слезы окончательно прервали мою речь. Против такого рода сцен я была совершенно беспомощна. Я конвульсивно рыдала и одновременно сама над собой смеялась. Они окружили меня, обнимали, говорили, что тоже никогда меня не забудут. Когда я уходила из "Дельты", мне не устраивали таких эмоциональных проводов.

– Итак, – в конце концов объявила Габриэла, – завтра вечером мы все встречаемся у меня.

Все по очереди напоследок расцеловали меня на континентальный манер, в обе щеки, и, вся зареванная, я вышла на темную улицу. Было холодно. Ветер мел по мостовой тонкий слой редкого для этих мест снега. Я дрожала, куталась в свою замшевую куртку и, быстрыми шагами направляясь к метро, вспоминала теплые объятия своих друзей. "До чего же мне трудно их покидать!" – думала я. Они стали частью моей жизни, а так как в Мадриде у меня не было семьи, то и своеобразной семьей.

"Я села в поезд. Прощай, метро!" – думала я с тоской. Я возвращаюсь в давку хаотичного дублинского транспорта. Разве что мне повезет, и я найду работу в районе Доннибрука, куда смогу добираться на автобусе. Или пешком. В Мадриде я иногда совершала пешие прогулки до работы. Я прижалась головой к стеклу.

А вдруг я не найду дома работы? Сколько там людей, образованных не хуже меня, а может быть, даже лучше, которые не могут найти себе работу? Я вздохнула. Конечно, оставался вариант беременности. Можно сказать, что работа не являлась для меня сейчас первейшей необходимостью. Я почесала нос. Браслет соскользнул по руке глубоко в рукав.

Когда я вошла в дом, сеньора Карраско вынимала корреспонденцию из своего почтового ящика. Мы поздоровались. Немного поговорили о моих сборах.

– Ты пришлешь мне фотографию своей свадьбы? – спросила она.

Я радостно заулыбалась и нажала кнопку лифта.

– Разумеется!

– Нам всем хочется увидеть этот торжественный день.

Пока лифт скользил на пятый этаж, меня вдруг обуял приступ страха: а вдруг лифт застрянет между этажами, мы просидим в нем пару часов и Тиму придется меня ждать в аэропорту? Интересно, что он при этом подумает, мелькнуло у меня в голове. Скорее всего будет нервничать. Терпением он никогда не отличался.

К счастью, лифт не застрял. Мы попрощались с сеньорой Карраско и разошлись по квартирам.

Дома было тихо. Это тишину я одновременно любила и не любила. Когда мне необходимо было спокойствие, она приносила мне спокойствие. Но когда я жаждала общения, она вселяла в меня ужас. Когда я буду жить с Тимом, все будет по-другому. Интересно, стану ли я для него занозой в печенках? Я так привыкла разбрасывать по всему дому вещи, недочитанные книги, журналы. Кроме того, у меня был один пунктик: я считала, что в раковине не должно оставаться ни одной грязной тарелки или кружки. Все надо было прополаскивать немедленно.

Конечно, Тим жил в одиночестве дольше, чем я. Неряшливый, легкомысленный Тим вряд ли, очевидно, придет в восторг, когда я начну настаивать на том, чтобы посуда стояла в буфете в аккуратных стопках, картинками наружу.

Я покачала головой. В первую попытку своего замужества такие мысли мне в голову не лезли. Очевидно, сказывалось напряжение последних дней.

Я переоделась в мягкие черные брюки и красный джемпер. На ноги надела блестящие черные ботинки, сверху – черную куртку на меховой подкладке. Видок тот еще, подумала я, вертясь перед зеркалом. В черном моя бледность казалась совсем потусторонней. Я завернула вокруг шеи красный шерстяной шарф. Это помогло. Своей внешности я придавала сейчас особое значение. Для встречи с Тимом мне хотелось выглядеть правильно.

В аэропорту я долго оглядывалась по сторонам, боясь, что невзначай могу его пропустить, потом остановилась посередине зала, постукивая каблуками, чтобы согреться. Он появился внезапно и тоже начал оглядываться по сторонам. Я замахала руками:

– Я здесь, Тим! Иди сюда!

При виде меня лицо его просветлело. Очевидно, я произвела на него сильное впечатление.

– Изабель! – Он бросил на пол свои чемоданы и обнял меня.

– Ты должен сказать, что рад меня видеть! – Я решила его немного подразнить. – А потом сказать, что думал обо мне день и ночь.

– Так и есть. Разве ты не получала моих посланий?

– Конечно, получала.

– Тогда ты должна была заметить, что у меня душа поэта.

– Ну последнее послание было не слишком поэтичным… "Амбары ломятся от запасов, а я голодаю".

Он улыбнулся.

– Что поделаешь, у меня растущий организм. Я схватила его за руку.

– Представляешь, я сделала гуляш. Его надо только разогреть.

– Вот это женщина, – бормотал он, когда я вела его к такси.

Мы уселись на заднее сиденье, и он обнял меня за плечи.

– Ну и холодища здесь у вас, – сказал он. – Дома и то не так холодно.

– Ты что, не учил географию? – спросила я. – Континентальный климат: жарко и сухо летом, холодно и сухо зимой. Именно это мы здесь и имеем.