Братство рун - Михаэль Пайнкофер

— Граф? — удивленно спросила Гвенн. — Из какого клана?

— Я не из клана, моя дорогая, — ответил Милленкорт, и Гвенн узнала голос, который бормотал таинственные заклятия той ночью и объявлял планы заговорщикам. — Я родом не из Шотландии, а из Франции, великой страны, расположенной за морем.

— Мне прекрасно известно, где находится Франция, — ответила Мэри, едва скрывая свое отвращение. — Только я не была в курсе, что там у моего брата есть друзья.

— Граф гораздо больше, чем друг, сестра, — резко осадил ее Дункан. — Он не только друг, но и верный союзник, который поможет мне победить врагов Ратвенов. Он не иностранец в нашей стране, потому что его предки кельты, точно так же, как и у нас.

— С тех пор прошло время, — сказал граф, и лживая улыбка заиграла на его узких губах. — Многое изменилось в этой стране. Но возможно, однажды все вернется на свои места, как было прежде.

— В это я не хочу верить, — ответила Гвеннет в порыве упрямства. Манера речи графа не понравилась ей, в ней слышалась хитрость и высокомерие.

— Тебе следует быть повежливее с графом, сестра, — предупредил ее Дункан. — В конце концов, он гость в нашем доме.

— В первую очередь, он твой гость, Дункан. Я не верю, что отец захотел бы приветствовать его в нашем доме.

— Но нашего отца уже давно нет в живых! — сказал Дункан так громко, что его голос почти перешел на крик. — Времена изменились. И теперь я хозяин Ратвена. Я совершенно один и волен сам выбирать себе друзей и союзников.

— Верно, — ответила Гвенн. — Но ты должен при этом соблюдать большую осторожность, потому люди не всегда оказываются теми, за кого выдают себя.

— Я знаю, — сказал Дункан и опустил голову. На какой-то миг Гвенн уже поверила, что ее слова действительно заставили его задуматься; но когда Дункан поднял голову, его глаза сверкали гневом и напугали ее. — Как я должен признать, сестра, именно тем, кто ближе всего стоит ко мне, я не могу доверять, потому что они повернулись ко мне спиной в эти дни, — с этими словами он откинул свою накидку и достал предмет, который протянул Гвеннет. — Ты узнаешь его?

Гвеннет тут же узнала предмет в его руках и закрыла руками рот, чтобы не закричать громко. Это был простой деревянный крест, тот самый, который патер Дугал носил на своей груди.

— Что случилось? — шепотом спросила она. С ужасом она посмотрела на брата.

— Ничего особенного. — Дункан пожал плечами. — Я лишь решил, что мы больше не нуждаемся в духовной поддержке патера Дугала.

— Ты… ты убил его, — тихо произнесла невероятное Гвеннет. — Человека церкви.

— Я не делал ничего подобного, — надменно возразил Дункан. — Но как я слышал, стрела лучника неудачно соскочила и угодила прямо в спину несчастному патеру как раз в тот момент, когда он хотел покинуть замок. Ты можешь представить, куда он собирался?

— Нет, — бесстрастно ответила Гвенн и опустилась на стул. Она вдруг почувствовала, как ее ноги подкосились, и ей стало дурно. Мрачные предчувствия закрались ей в душу.

— Тогда я помогу немного освежить вашу память, моя дорогая, — вмешался в разговор Милленкорт.

По-хозяйски он подошел к ней, посмотрел на нее сверху вниз, подбоченившись, как владелец имения, который собирается судить свою крепостную.

— Вас подслушали, Гвеннет Ратвен, когда вы доверили патеру Дугалу тайны, которые лучше было сохранить в секрете. Вещи, о которых вам явно не следовало никогда узнавать и видеть. Вещи, явно не предназначенные для ваших глаз и ушей. Ваше женское любопытство завело вас туда, но вам бы следовало лучше отступить, потому что вы жестоко заплатите за это. Точно так, же как Дугал.

— Это были вы, не так ли? — спросила Гвенн. — Вы стоите за всем этим. Вы отравили разум моего брата и сделали своей тенью, крепостным, который беспрекословно подчиняется вам.

— Попридержи свой язык, сестра! — закричал Дункан. — Граф Милленкорт мой друг и учитель. Под его руководством Шотландия снова станет той, какой была прежде: сильной и могущественной. И он хочет, чтобы Ратвены стали самым могущественным домом в Шотландии, как желал того наш отец.

— Ты ослеп? — качая головой, спросила Гвенн. — Он тоже заколдовал тебя, чтобы ты не узнал его истинного лица? Ему нет дела до тебя, Дункан, и ему дела нет до Ратвенов. Ему есть дело только до своих собственных интересов. Чтобы достичь своих целей, он пойдет на все.

— Не слушай ее, брат наш, — обратился граф к Дункану. — Она сошла с ума и не знает сама, что говорит.

— Я прекрасно знаю, о чем говорю, — возразила Гвеннет. — Ее обычно нежное лицо раскраснелось, и страх сменило возмущение. — Я знаю, что он, — она указала на графа, — не тот, за кого выдает себя. Он не благородный человек, и родом он не из Франции. Вероятнее всего, он вовсе не человек.

— Но моя дорогая, — с широкой усмешкой спросил Милленкорт, — кто же я тогда, по-вашему?

— Я не знаю. Но мне сказали, что вы старше, чем любой человек и уже столетия бродите по земле. Возможно, вы посланник зла. Демон. Посланец тьмы.

Целую минуту Милленкорт не говорил не слова. Потом закинул назад голову и разразился громким смехом, который отразился эхом под низким потолком комнаты. Дункан, которого слова сестры, похоже, напугали на какой-то миг, присоединился к графу и теперь тоже смеялся от всей души, и Гвеннет знала, что у нее нет больше шанса изменить его путь.

— Что тебе еще известно, сестра? — поиронизировал Дункан, смеясь. — Ты всего лишь глупа баба и не можешь понять открывающихся перед нами возможностей. Мы стоим в начале нового, великого столетия, в котором мы снова станем сильными и будем властвовать.

— Ты бы сам послушал, что говоришь, — прервала его Гвеннет. — Отец никогда бы не простил этого. Он всегда оставался верен своей стране и вере. Ты же все предал.

— Отец был глупцом, — с ненавистью накинулся на нее Дункан. — Я говорил ему, что Храброе Сердце предатель, который приведет нас всех к гибели, но он не хотел даже слушать меня. Он принял свое решение, а я теперь принимаю свое. Я не просил его о том, чтобы он шел в бой и оставлял мне Ратвен. Он, не спрашивая меня, оставил мне эту ношу, оставил меня одного без совета и идеи.

— Ты задет за живое, — заметила Гвеннет. После чего выражение лица Дункана изменились, и на короткий миг она вспомнила маленького, невинного мальчика, которого она когда-то знала как своего брата и любила.

Она с нежностью протянула к нему руки.

— Брат, — тихо сказала она, — я знаю, что ты несешь на своих плечах большую ответственность. Тяжело надеяться только на себя и принимать решения, не правда ли? Но ты не одинок, Дункан. Отец всегда с тобой, так же, как и я. Вместе мы можем достигнуть многого. Еще не поздно. Все может снова быть хорошо, ты слышишь меня?

На миг в глазах Дункана действительно мелькнуло сомнение, неопределенная тоска по тому времени, когда события не были запутанны, когда он еще знал, кому следует верить и к кому он принадлежит.