Синдром отсутствующего ёжика - Наталия Терентьева

– Я не поняла, сколько денег вы хотите с Вадимом получить. Вы же компенсацию хотите. Марина, если не в квартирах, а в деньгах считать, то сколько?

Марина замялась.

– Что? Денег? Мы вообще просто хотим тебе помочь. Почеловечески. Ты же запуталась, Саша. По жизни запуталась. Воспитала плохую дочь.

– Поточнее можно? Сколько стоит ваша с Вадиком человечность?

– Креста на тебе нет! – ответила мне Марина. – Я ведь тебе все объяснила. Нам деньги не нужны. Перевози к себе родителей, оставляй нам их квартиру.

– Марина, а вот, скажем, девяносто тысяч евро тебе бы подошло?

– Сто, – быстро ответила мне Марина.

– Нет, именно девяносто. Без торга, без всякой волокиты, без дарственной на квартиру, которую можно опротестовать…

– Наличными?

– Да, наличными. Или на счет могу вам перевести. Номер счета скажешь, я переведу.

– Ммм… Да, подойдет. А откуда у тебя такие деньги?

– Это неважно, Марина, – постаралась как можно тверже сказать я. Я же бываю твердой. Когда заставляю мамочек делать прививки детям, когда настаиваю на том, что ребенка нужно лечить, даже если нет сил и средств…

– Когда деньги переведешь? Сегодня?

– Когда Ийку выпустят.

– Мы обсудим с Вадиком, – ответила мне Марина. – Это, конечно, не те деньги, о которых мы думали…

– Ясно, – ответила я и первой положила трубку.

На самом деле ясно мне было только одно – Марина с Вадиком заволновались, почувствовали реальную добычу. Вероятно, Хисейкину срочно понадобились деньги. Какойнибудь пациент с него потребовал. Или не поделил бизнес с таким же прохиндеем. Или… Да что гадать! Может быть, все гораздо проще – он решил таким образом убить всех зайцев. И от Ийки избавиться, от ее глаз, под взглядом которых он всегда тускнел и грустнел, и денег заработать, и мне отомстить… Начал торг он, правда, с семи тысяч долларов за кольцо с бриллиантом, а закончилось дело квартирой моих родителей на Чистых прудах… Но както просто пошел хорошо торг. Я, как обычно, мямлила и не смогла сразу дать отпор. А какой тут дашь отпор, когда речь о жизни и свободе твоего единственного неразумного ребенка? Слабого и беспомощного, зависимого, обманутого… Вот Вадик и воспользовался…

И все же у меня никак не сходились концы с концами. Но логику человеческих поступков не всегда возможно вычислить с помощью простой арифметической логики – три пишем, два в уме. Неужели это его многолетняя ненависть обрела такую чудовищную форму и плоть? И ему действительно просто необходимо мне отомстить – за всю нашу историю, от первого до последнего дня, когда я постоянно вынуждала его поступать так, как он не хотел! И если он поступал посвоему, ему приходилось прикрываться, рисоваться перед друзьями и родственниками, бояться, что его в чемто уличат…

На следующий день с утра пораньше я взяла такси и поехала в аэропорт. Сходила к начальнику смены, сама изучила расписание и все возможные варианты маршрута через две или три страны. Я съездила в наше посольство – благо все рядом, весь остров Мальта – 27 километров длиной… Я предлагала любые деньги, хотя понимала абсурдность этого. Самый спокойный, надежный и реальный способ добраться до дома – дождаться среды и улететь первым рейсом в одиннадцать тридцать утра. И все, в тот же день буду дома. Если не случится урагана и грозы… Подозреваю, что будь у меня хоть какиенибудь документы на руках, подтверждающие рассказ о том, что моя несовершеннолетняя дочка сидит в камере предварительного заключения, то возможно, и нашелся бы и добрый человек, который бы помог мне, и какойнибудь дополнительный рейс, с пересадкой на другой самолет в маломальски дружественной стране – Чехии, Болгарии… Хотя даже для такой поездки мне нужна была транзитная виза этих стран, и никто мне ее сделать так быстро здесь не мог. Либо делал вид, что не мог…

Оставалось одно – ждать. Я рвалась домой, я не могла больше ни секунды здесь находиться и я… решила не пытаться добраться домой на перекладных, таким ненадежным способом, а точно улететь через три дня, на понятном мне прямом рейсе.

Но ждать было невозможно. Значит, нужно было думать, как помочь Ийке, вынужденно оставаясь здесь еще на три, точнее, на два с половиной дня.

Я думала, думала и в который раз пожалела, что так толком ни с кем и не поделилась своими событиями за последний месяц. И теперь, если звонить комуто из подружек, надо начинать с самого начала… Знает обо всем только Ленка Шабалкина, но толку от нее будет мало, разве что поплакаться. И еще знает… Кротов. Совсем не в такой ситуации хотелось бы мне позвонить ему. Не думала, что сама буду ему звонить. Но, как известно, человек предполагает, а ктото или чтото свыше располагает всеми нашими намерениями и хотениями… И располагает по своему собственному усмотрению. Так ведь проще думать, чем полагать, что в мире царит хаос и есть только случайности – счастливые и трагические…

– Рад вас слышать, – сразу ответил мне Кротов. Очень приятно, когда тебя узнают с первого звука твоего голоса, приятно, когда тебе рады…

– Вы можете говорить? – спросила я, слыша в трубке еще какието голоса.

– Вполне. Я в магазине. Как Мальта? Не разочаровала вас?

– Андрей… Алексеич. У меня к вам просьба, очень серьезная.

– Понял, слышу. Тогда момент, я заплачу и перезвоню вам.

Он действительно перезвонил очень быстро, буквально через минуту, и я представила себе его спартанский набор продуктов: хлеб, чай, рыба, сыр, чтото еще, простое, недорогое и полезное. Странно, мне никогда не нравились слишком правильные мужчины…

– Все! Извините! Покупал новые дворники – сняли ночью с машины. Кому только они нужны… – бодро сказал Андрей Алексеич, и я в очередной раз поняла – даже очевидные вещи могут оказаться совсем иными, чем представляются с первого взгляда.

Не привыкла ли я ставить слишком быстрые диагнозы, если иметь в виду, что я вынуждена лечить раза в четыре больше пациентов, чем это позволяет нормальная логика? Как можно в день сходить на двадцать три вызова после приема, если в сутках – двадцать четыре часа? Даже если на каждого тратить всего по пятнадцать минут – всего равно получится шесть часов чистого времени – а еще перебежать из дома в дом, с улицы на улицу, итого восемь… Необходимость столько раз в день брать на себя ответственность за здоровье многих детей приучила меня, наверно, верить своим слишком быстрым умозаключениям.

– И у полицейских, оказывается, снимают дворники… – проговорила я.

Я чувствовала, что тяну время и боюсь сказать о главном. Потому что, наверно, подсознательно и вчера, и сегодня надеялась на его помощь. Хотя ни разу об этом не подумала. А вдруг он сейчас скажет: «Извините, в таких делах я принимать участие не буду. Какието семейные дрязги, непонятные, мутные…»

– Александра, я действительно рад вас слышать. Я готов вам помочь всем, чем смогу. Я слушаю.