Эйзенхауэр - Лариса Дубова

На эту должность был назначен президент Массачусетсского технологического института Джеймс Киллиан, одновременно ставший председателем Консультативного комитета по науке при президенте. Это было весьма удачное назначение. Обширная документация комитета Киллиана показывает роль ученого в проведении реформ высшего технического образования в США и особенно в создании Национального управления по аэронавтике и исследованию космического пространства (НАСА).

НАСА было образовано в соответствии со специальным законом, подписанным президентом 29 июля 1958 года, путем реорганизации Национального консультативного комитета по воздухоплаванию и начало функционировать 1 октября. Подчинялось оно непосредственно вице-президенту. Задачи нового ведомства определялись так: расширение знаний о земле, атмосфере и космосе; совершенствование воздушных и космических кораблей; проведение перспективных исследований в области аэронавтики и космонавтики в мирных и научных целях; сохранение роли США в качестве лидера технологий в обеих областях; сотрудничество с учреждениями, связанными с обороной, и передача им необходимых данных, имеющих военное значение; сотрудничество с другими странами в мирном освоении космического пространства.

Перед этим (в феврале 1958 года) Эйзенхауэр подписал закон о создании Агентства по осуществлению передовых исследовательских проектов — под этим названием скрывался центр исследования космоса в военных целях.

В соответствии с законом о создании НАСА был образован Комитет связи между гражданскими и военными учреждениями в исследовании космоса. Однако основные работы неразрывно связанного гражданско-военного комплекса изучения космоса оказались сосредоточены именно в НАСА. Эйзенхауэр, вначале полагавший, что научно-технические усилия в этой области должны быть подчинены в первую очередь военным задачам, и поэтому некоторое время не дававший согласия на образование гражданского космического ведомства, вскоре осознал невозможность разорвать мирные и военные исследования, и с его согласия НАСА фактически сосредоточило исследования и технологические разработки в обеих областях. Вопреки законодательству, разделявшему гражданские и военные исследования космоса, уже в 1959 году по решению Эйзенхауэра в НАСА были включены армейские и военно-морские силы — Агентство баллистических ракет и Военно-морская исследовательская лаборатория.

На первых порах в НАСА работали около восьми тысяч сотрудников. Годовой бюджет составлял 100 миллионов долларов. К концу 1958 года были созданы три лаборатории и два опытных полигона. Немалую роль сыграло использование технологий, разработанных еще в нацистской Германии под руководством Вернера фон Брауна, который после переезда в США работал в армейском исследовательском центре, а теперь был переведен в НАСА.

Разворачивавшаяся космическая гонка, создание новых баллистических ракет требовали огромных расходов. Между тем 1957 год был временем экономического спада. Доходы федеральных учреждений сократились. Последствия спада ощущались и в следующем году. А достижения вначале были незначительными. В декабре 1957 года попытка запустить спутник при помощи ракеты «Авангард» закончилась неудачей: ракета взорвалась через две секунды полета. Эйзенхауэра предупреждали, что, если в ближайшее время не произойдет успешный запуск спутника (сателлита, как его называли американцы), сильно возрастут требования значительно увеличить расходы на ракетостроение и в целом на военные нужды.

В кругах ученых, а затем политиков возникали предложения начать подготовку к запуску на Луну возвращаемого космического аппарата. Эту идею продвигал известный левый республиканец Нельсон Рокфеллер, как раз в это время выдвинувший свою кандидатуру на пост мэра Нью-Йорка. В ходе избирательной кампании Рокфеллер многократно повторял это предложение. Оно казалось странным, ведь даже небольшой спутник Земли американские конструкторы запустить еще не могли. Эйзенхауэр выражал сомнения в необходимости создания «лунной» программы, добавляя, что «на Луне у нас нет никаких противников».

Президент выразил удовлетворение, когда 31 января 1958 года на орбиту был, наконец, выведен первый американский спутник «Эксплорер-1», а в марте после успешного запуска спутника «Авангард» вновь поздравил с успехом всех причастных. Но недовольство космическими делами сохранялось, так как первый спутник весил всего около 14 килограммов, а второй — менее полутора.

В конце 1957 года у Эйзенхауэра существенно ухудшилось здоровье. В его истории болезни уже был инфаркт. Теперь оказались пораженными сосуды головного мозга.

Двадцать пятого ноября во второй половине дня, когда президент читал и подписывал деловые бумаги, он почувствовал головокружение, буквы стали расползаться. Он попытался встать, но чуть было не потерял сознание и вынужден был звонком вызвать секретаря. Вошедшая в кабинет Энн Уитмен услышала, что президент произносит невнятные звуки. Они с личным секретарем Гудпейстером уложили Эйзенхауэра в постель. По всему было видно, что никаких болевых ощущений у него нет. Врачи предположили, что произошел легкий инсульт (как тогда говорили, паралич мозга) из-за спазма или разрыва мелкого кровеносного сосуда.

Соответствующие тесты подтвердили диагноз. Медики пришли к выводу, что никакой непосредственной опасности для жизни президента нет и что ему следует некоторое время отдохнуть. Каково же было удивление окружающих, включая жену, когда отворилась дверь спальни и к сотрудникам Белого дома, консультировавшимся с врачами, вышел пациент, заявивший, что ему пора собираться на официальный ужин. Президент говорил замедленно, с огромным трудом произносил слова. С невероятным трудом удалось уговорить его отправиться в постель. Врачи встревожились — поведение Дуайта показалось им неадекватным.

Но инсульт действительно оказался легким, и уже через день речь стала восстанавливаться, Дуайт недолгое время сидел за мольбертом, а в конце недели отправился в Геттисберг. К середине следующего месяца с санкции врачей он полностью возвратился к работе.

И всё же последствия инсульта сказывались до конца жизни. Говоривший всегда очень четко, по-военному кратко и стройно, Дуайт теперь испытывал беспокойство, когда приходилось произносить длинные речи, особенно по написанному тексту. Он обнаружил странную вещь — в длинном слове он иногда менял местами слоги. К счастью, англо-американский лексикон состоит преимущественно из одно- и двусложных слов. Поэтому слушатели, как правило, ничего не замечали. По крайней мере до появления мемуаров Эйзенхауэра, в которых откровенно рассказывалось об этом, ни в одном из источников такие сведения не появлялись.

Возможно, этот дефект речи вкупе с общей усталостью, накопившейся в результате десятилетий напряженной работы, давали себя знать. Эйзенхауэр стал более раздражительным, иногда выходил из себя, покрикивал на собеседников. Всё чаще он говорил, что слишком стар для руководства страной, что напрасно согласился на второй срок президентства. В целом он стал вести себя несколько менее уверенно, чем ранее, что, в отличие от дефекта речи, подмечали сотрудники и вездесущие журналисты.