Будильник в шляпной картонке. Колокол смерти - Энтони Гилберт

– Что вы сказали человеку, который пришел к мистеру Харви?

– То же, что и вам.

– Гм. – Крук, казалось, призадумался. – Сохранилась у вас эта коричневая бумага? – спросил он через некоторое время.

– Все вынюхиваете? – усмехнулась она. – Зачем? Надеетесь следы крови найти?

– Может, что-нибудь еще, более полезное, – успокоил ее Крук.

Миссис Лэм вышла и вскоре вернулась со смятым листом бумаги, к которому был с одной стороны приклеен ярлычок с адресом букмекерской конторы «Мэй-Фэр». У Крука заблестели глаза, но он ничего не сказал и лишь, выйдя на улицу с письмом в кармане и листом коричневой бумаги под мышкой, с облегчением бросил на ходу Биллу:

– Все лучше и лучше.

В расположенный на углу пивной бар они заглянули так же естественно, как отбившийся от выводка цыпленок забирается под крыло наседки.

– Что-то есть во всем этом чертовски странное, – сказал Крук, осушив первую кружку и разглядывая конверт. – Смотри, видишь штемпель? Воскресенье, шесть тридцать вечера. Что это за адвокатская контора такая, что рассылает письма в такой день и в такое время? Ну-ка, где там у тебя образец машинописи?

Билл, своевременно озаботившийся тем, чтобы такой образец взять, вытащил из кармана листок бумаги и положил его на мраморную столешницу.

– Ну вот, так я и думал, – сказал Крук, никогда не упускавший возможности похвастаться своей проницательностью. – Машинка одна и та же. Таким образом, письмо, что бы в нем ни содержалось, было напечатано в конторе Фентона, а поскольку на почту его отнесли в воскресенье вечером, вполне можно предположить, что написано оно было в тот же день утром.

– Написано кем – Фентоном? Чтобы объяснить исчезновение Гуверолицего?

– Ничего подобного, – рявкнул Крук. – Включи мозги, Билл. Прими в соображение факты. Гуверолицый, этот везунчик, которого никто не знает и который никого, за вычетом одного-двух человек, не интересует, пишет письмо самому себе, содержащее приглашение себе же в деревню. Вопрос: зачем?

– Чтобы был предлог скрыться.

– Вот именно. И нужен ему этот предлог, потому что люди начнут спрашивать, куда это он пропал. Снова Дом, который построил Джек. Почему люди начнут спрашивать, где он? Потому что он исчез. А почему он исчез? Потому, что ему больше не нужно работать на Фентона. Все это – в сочетании с письмом и характером этого человека – может означать только одно: он больше не зависит от Фентона. А не зависит он от Фентона, потому что…

Крук многозначительно замолчал, и Билл ответил вместо него:

– Изумруды. Ему что-то известно об изумрудах.

– Многое известно, – согласился Крук. – Так, посмотрим, что тут в конверте.

Он отклеил клапан, извлек листок бумаги, на котором было что-то напечатано, и присвистнул:

– Квитанция от ячейки в камере хранения. Отправленная самому себе, чтобы ненароком не попала в руки никому другому. Нам повезло, Билл. Вокзал Чаринг-Кросс. Куда это, интересно, бедняга намылился?

– И почему так и не поехал? Какого черта его понесло в Драммонд-Хаус?

– И что там понадобилось Фентону? Да и вообще, любому?

– Чтобы избавиться от этих пресловутых башмаков. То есть вы хотите сказать?..

– Вот именно.

На Парсонса снизошло просветление.

– Вы хотите сказать, что это были ботинки Гуверолицего и это он хотел от них избавиться? А мы-то думали на Фентона. И это Фентон туда отправился из-за Гуверолицего, а не наоборот. Да, но как в таком случае он добрался до изумрудов?

– Слушай, а тебе не кажется странным, чудовищно странным, что человек все воскресенье проводит на работе?

– Вы намекаете на то, что он знал – или подозревал, – что изумруды находятся именно там. Возможно, Фентон в тот день работал у себя в конторе, а Гуверолицый за ним следил. И спер башмаки.

– Он принес с собой что-то, завернутое в коричневую бумагу, – подтвердил Крук. – И если это были не башмаки, тогда что?

– Как-то сложно все это выглядит, – осторожно заметил Билл.

– Ничего, разберемся, – заверил его Крук и стукнул кулаком по столу, да так, что кружки зазвенели.

– Эй, потише там, – резко окликнул его бармен.

– Твое пиво тут ни при чем, – миролюбиво откликнулся Крук.

– А мы что, оказывается, пиво пьем? – с облегчением спросил Билл. – А то я было подумал, что мы по ошибке в молочный бар зашли.

– Ты должен быть готов пострадать за правое дело, – наставительно сказал Крук и, взяв трость, с грохотом отодвинул стул и вышел наружу. Уличный музыкант терзал скрипку и напевал популярную песенку. Билл дал ему пенни (утверждение, будто все бывшие преступники неизменно щедры, не имеет под собой оснований). Из бара они направились в офис, откуда Крук организовал опрос всех лондонских парикмахеров, чтобы выяснить, не обслуживал ли кто в последнее время мужчину, пожелавшего сбрить бороду и усы. Он знал, что обывателя всегда интригует тайна, а чужое несчастье, если оно, конечно, выглядит достаточно впечатляюще, в этом смысле ничем не хуже успеха. По его опыту, подобного рода обращения всегда находили отклик; иное дело, что порой людям нечего было сказать. Затем Крук с Биллом сели в такси и поехали на Чаринг-Кросс, где предъявили квитанцию от ячейки в камере хранения.

– А я уж думал, вы не придете, – бойко заговорил дежурный. – Еще немного, и сами бы открыли. Когда повсюду только и пишут, что про убийства… – Он выписал квитанцию на дополнительную оплату. – До чего быстро время летит, – продолжал он, отсчитывая сдачу. – У вас было оплачено до четырнадцатого.

В ячейке оказалась большая потертая сумка коричневого цвета, купленная в магазине подержанных товаров. Они отвезли ее в контору Крука, снова взяв такси, хотя тот и буркнул, что скорее всего там не окажется ничего, что покрыло бы стоимость поездки. Выходя из машины, они столкнулись с пробегавшим по улице разносчиком газет.

кричали заголовки. Крук купил газету. На первой полосе было напечатано сообщение, из которого следовало, что полиция установила идентичность следов, обнаруженных на вспаханном поле, с теми, что были оставлены парой ботинок, найденных на втором этаже дома миссис Харви и принадлежащих псевдомонашенке сестре Жозефине.

В сумке покойного оказалась куча дешевой одежды – костюм, три-четыре сильно поношенные рубахи, нижнее белье, тоже не новое, две пары ботинок, несколько носовых платков, а также небольшая коробка с меткой «Стадс». Крук рассеянно открыл ее и громко выругался так, что Билл едва ли не отскочил в сторону.

– Ты у нас знаток в этих делах, – сказал Крук. – Что скажешь? – На поцарапанную, покрытую чернильными пятнами поверхность стола потекла тонкая струйка блестящих зеленых камешков.