Мир иной. Что психоделика может рассказать о сознании, смерти, страстях, депрессии и трансцендентности - Майкл Поллан

«В тот момент я был убежден, что все понял и постиг… Она находилась прямо передо мной… любовь… единственное, что по-настоящему имеет значение. Именно она теперь должна стать первопричиной и смыслом моей жизни».

Затем в 12:15 он сказал что-то такое, по поводу чего Боссис сделал такую запись: «Прекрасно, я понял. Можно сворачиваться. Наша работа сделана».

Сделана, но еще не вся. Теперь «я пробежался по своим легким… не забывая глубоко дышать, чтобы облегчить „видение“». Боссис записал, что в 14:30 Патрик сказал: «Я заглянул в мои легкие и увидел там два пятна. В них не было ничего особенного».

«Мне сказали (без слов), чтобы я не волновался насчет рака… по большому счету, это второстепенный фактор… просто несовершенство человеческой организации… и что меня ждет более важное дело… настоящая работа. Это, опять же, любовь».

После чего Патрик пережил то, что он назвал «кратковременной смертью».

«Я подошел к чему-то, что на поверку оказалось большим изломанным и очень острым куском нержавеющей стали. Такого же качества, как лезвие бритвы. Я продолжал приближаться к вершине этого блестящего металлического предмета, и там, на самом конце, я оказался перед выбором: заглянуть или не заглянуть, наклонившись над самым краем, в бесконечную бездну… бескрайность вселенной… средоточие всего… [и] ничего. Я колебался, но страха не испытывал. Я хотел пойти ва-банк, но чувствовал, что если я сделаю это, то, возможно, навсегда покину свое тело… [предпочтя] смерть этой жизни. Но решение было нетрудным… Я знал, что здесь меня ждет гораздо больше». Рассказав терапевтам о своем выборе, Патрик объяснил, что в ту минуту он «был не готов прыгнуть вниз и покинуть Лайзу».

Затем, примерно в 15:00, неожиданно все закончилось. «Переход от состояния, где у меня не было чувства времени и пространства, к относительной невзрачности данного момента произошел быстро. У меня разболелась голова».

Когда приехала Лайза, чтобы отвезти мужа домой, Патрик, вспоминает она, «выглядел так, словно только что пробежал длинную дистанцию. Цвет лица был нездоровый, сам он был усталый, потный, но сильно взбудораженный. Он был словно пьяный – от всего, что хотел рассказать мне, но не мог». Он просто сказал ей, что «прикоснулся к Божьему Лику».

* * *

Все психоделические трипы тематически отличаются друг от друга, однако встречаются в странствиях людей, борющихся с раком, и общие темы. Многие из онкологических больных, с которыми мне привелось беседовать, описывают процесс или родов, или повторного рождения, хотя и не такой интенсивный, как у Патрика. Многие также описывают свою встречу с раком (или своим страхом перед ним), в результате чего его власть над людьми сильно ослабевает. Выше я уже приводил слова Дайны Бейзер, миниатюрной, с мягкими манерами, жительницы Нью-Йорка лет пятидесяти с небольшим, работавшей тренером по фигурному катанию, у которой в 2010 году диагностировали рак яичников. Когда мы встретились в процедурном кабинете зубоврачебного колледжа, Дайна, женщина с кудрявыми волосами каштанового цвета и большими серьгами-кольцами в ушах, рассказала мне, что, даже несмотря на успешно пройденный курс химиотерапии, ее постоянно снедал страх, что болезнь вернется, и она транжирила дни впустую, «ожидая логического завершения своих бед».

Она тоже работала с Тони Боссисом, и в первые, самые трудные моменты сеанса ей показалось, что она заперта в трюме корабля, где, снедаемая страхом, она раскачивается вместе с ним на волнах.

– Я высунула руку из-под одеяла и прошептала: «Мне страшно». Тони взял меня за руку и сказал, чтобы я доверилась ему. Так его рука стала моим спасительным якорем.

Я видела свой страх. Это было почти как во сне. Он находился под ребрами грудной клетки с левой стороны; это была не опухоль, а такая черная штука в моем теле. И при виде его меня охватил гнев; мой страх привел меня в ярость. «Убирайся вон! – закричала я. – Не хочу, чтобы ты сожрал меня живьем!» И что бы вы думали? Он исчез! Растворился. Я прогнала его своим гневом. Прошли годы, – сообщила Дайна, – и он до сих пор не вернулся. Рак – это нечто, совершенно неподвластное моему контролю, а вот страх, как я поняла, ему подвластен.

Это было прозрение, и по мере того, как ее мысли, прежде всецело занятые страхом, обращались к ее детям, страх постепенно уступил место чувству «ошеломляющей любви». По ее словам, она была и по-прежнему остается «завзятой атеисткой», однако, чтобы описать пережитое ею состояние, «годится только одна фраза – фраза, которая мне не по душе, но другой, более подходящей я не знаю: я почувствовала, что „купаюсь в Божьей любви“». Парадоксальность – один из признаков мистического опыта, и явное противоречие между божественной любовью, которую почувствовала Дайна, и отсутствием у нее «даже крошечной веры» ничуть ее не смущало. Когда я указал ей на это, она пожала плечами и улыбнулась:

– А каким другим образом можно это выразить?

Неудивительно, что видения смерти у больных раком, с которыми мне привелось беседовать и в зубоврачебном колледже, и в медицинском центре Хопкинса, принимают угрожающие размеры. Одна из таких пациенток, женщина лет шестидесяти, перенесшая рак груди (она попросила меня не называть ее имени), описала, как она радостно мчалась сквозь пространство, как это бывает в видеоиграх, пока не наткнулась на стену крематория и вдруг со страхом поняла: «Я умерла и теперь меня собираются кремировать. (Но ведь меня еще никогда не сжигали – откуда я могу это знать? Ведь я же умерла!) И в следующий миг я вдруг осознала, что лежу глубоко под землей в дебрях величественного леса, в коричневато-бурой суглинистой почве. Вокруг меня корни деревьев, и я вижу, как деревья растут, и я являюсь частью их. Я умерла, но лежала в земле среди всех этих корней и не испытывала ни печали, ни радости, а просто была самой собой, удовлетворенной и умиротворенной. Я не исчезла. Я была частью земли».

Некоторые онкологические больные описывали, как они подходили к самому краю бездны смерти и с опаской смотрели на ту сторону, прежде чем отступить назад. Тэмми Берджесс, женщина 55 лет, у которой диагностировали рак яичников, обнаружила себя стоящей перед «великим планом сознания, ясным, безмятежным и красивым. Я чувствовала себя совсем одинокой, но при этом могла вытянуть руку и коснуться любого, кого когда-либо знала. „Так вот где будет протекать моя жизнь, когда придет мое время и жизнь покинет меня“, – подумала я. И мне это казалось нормальным».

Переживаемое людьми под влиянием психоделиков имеет какую-то сверхъестественную власть над ними, и, видимо, этим в известной степени можно объяснить, почему у многих онкологических больных, по их словам, страх перед смертью либо исчезает вообще, либо, по меньшей мере, сильно притупляется. Для них это своего рода генеральная репетиция: они видели смерть своими глазами, смотрели, так сказать, ей в лицо и узнали о ней нечто важное.

– Видение собственной смерти, порождаемое большой дозой психоделиков, – говорит Кэтрин Маклин, одно время работавшая психологом в центре Хопкинса, – это полезный опыт и хорошая практика. Вы теряете все, что для вас было реальным, освобождаетесь от своего эго и своего тела, и этот процесс ощущается вами как умирание.