S-T-I-K-S. Цвет ее глаз - Аля Холодова

Раздавленные пальцы проще отрастить заново, чем восстановить.

Ко мне спасатели с пилой не успеют, их опередят зараженные. Твари будут рады такому подарку – абсолютно беспомощная иммунная угодившая в ловушке из рваного металла.

Пусть и выглядит глупо, но я буду держаться за ремень, он мои пальцы точно не прищемит. Но и вряд ли спасет. Да тут никак не спастись, теперь я поверила, что пикап Кедра и правда встрял в землю будто огромный гвоздь. Если господин Лазарь прямо сейчас не сбавит скорость, мы, головоломно подпрыгивая на буграх и кочках влетим в разветвленную оконечность огромного оврага с чуть ли не вертикальными склонами и далеким дном. Именно его я во всей красе разглядела впереди.

Скорость не падает, и дело тут явно не в отказавших тормозах.

Все дело в полковнике, ему явно надоела такая жизнь.

Мне неоднократно говорили, что я ненормальная. Наверное, так и есть, потому что для человека, который несколько минут назад собирался сгореть в разбившейся вдребезги машине, я веду себя неестественно. Не в том дело, что слишком уж спокойная, это, конечно, напускное, издержки строгого воспитания. Держусь так, как полагается держаться уважающей себя девушке, в нас это вбито до автоматизма, а он обычно срабатывает без сбоев.

Все дело в мыслях.

Избежав одной опасности я думаю о другой. О том, что мы каким-то чудом обогнув глубочайший похожий на горное ущелье овраг по самому краю, остановились внизу на перекрестке двух ничем не примечательных грунтовых дорог затерянных на одном из бесчисленных кластеров Ближнего запада. С трех сторон к нему подступают непроглядные заросли деревьев и кустарников, в любой момент оттуда может выскочить урчащая погибель. К тому же не надо забывать, что позади мы тот еще переполох устроили, пусть от той жуткой твари удалось оторваться, но зараженные умеют быть упорными, она может продолжать преследование, следы нашей сумасшедшей езды разглядеть несложно.

Но машина замерла с распахнутыми дверцами перегородив перекресток, а рядом с ней стоит господин Лазарь с наслаждением дымя вонючей сигарой. Вид у него самый безмятежный, винтовка болтается на плече, он явно ничего не опасается и никуда не торопится.

То есть нарушает важнейшие правила поведения на стандартных кластерах. Держится на открытом месте к которому, тем не менее, можно подобраться незаметно и при этом курит – немыслимо опасное занятие. Нюх на табак у зараженных превосходный, вредной привычке можно безнаказанно предаваться лишь находясь на защищенном стабе, да и там зачастую это не одобряется.

Выбравшись из машины, я, стараясь выглядеть не менее безмятежной чем полковник, огляделась по сторонам. Видимость тут отличная, это не в грязные стекла вглядываться. Но ничего нового не заметила.

Мы и правда стоим в опасном месте и ведем себя крайне глупо.

Точнее, глупо себя ведет полковник, я-то как раз все осознаю.

– Яблоко хочешь? – вспомнил обо мне господин Лазарь традиционным предложением.

– Нет, благодарю.

– Нелогичный язык.

– Вы о чем?

– Язык. Ваш язык. Я о русском языке. Ты всего лишь два слова сказала, но в них одновременно и отрицание, и согласие, и благодарность, но собранное воедино остается одним лишь отрицанием. Сочетание несочетаемого, плюс излишество. Этот язык для меня не совсем родной, раньше я терялся на таких моментах. Со временем привык, но иногда забываюсь и спотыкаюсь на несообразностях.

Мне показалось, что полковник просто хочет поговорить и напрашивается на вопрос, который по его мнению обязано задать мое любопытство. Я должна поинтересоваться, откуда он родом, и почему язык, которым так прекрасно владеет, ему не совсем родной.

Но господин Лазарь столь привычно-ненавистен, что мне безразличны абсолютно все детали его биографии, какими бы интересными они не были. И поэтому молчу.

А вот ему и правда хочется поговорить. Без давления на меня, просто как обычные люди разговаривают.

Не выдержал, вынув изо рта сигару и произнес:

– Волнуешься, Элли? Не надо волноваться, мы в одном из самых безопасных мест в мире. К сожалению, это ненадолго, кластер через несколько часов перезагрузится. Твари такое чуют заранее, перед этим они странно себя ведут, потом разбегаются кто куда. Впрочем, это тебе известно и без меня. Сейчас как раз тот момент, когда мертвяков след простыл, но тумана еще нет. Самое мирное времечко, ни малейшего намека на нескончаемую бойню. Видела тех уродов на дороге? Те самые, как раз отсюда улепетывали. Мы поторопились, задержись еще минут на десять, и никого бы там не застали. Но это и к лучшему, тебе ведь встряски на пользу идут. Ну и как тебе поездочка? Хорошо встряхнулась? Понравилось со мной кататься? Вижу, что нет, глаза тебя выдают, такие глаза не умеют обманывать. Ну давай, позлись как следует маленькая стервочка, это забавно выглядит. В детстве у меня был котенок, если его сильно дразнили, он вел себя точь-в-точь как ты.

– Я вам не котенок.

– Ага, знаю. Ты даже на него не похожа. Просто вспомнилось. О! А вот и Кислый. Никогда не опаздывает – не мужик, а швейцарский хронометр.

Полковник обернулся в сторону дороги выходившей из зарослей. Там, шагах в двадцати от нас, можно было разглядеть россыпь костей крупного животного, но его заинтересовали не следы пиршества зараженных, а человек выехавший из-за зеленой стены на велосипеде.

Да-да – именно на велосипеде. Абсолютно незащищенном и к тому же смехотворно-тихоходном транспорте на мускульной тяге. Я, конечно, слышала, что немало рейдеров пользуются ими, высоко ценя бесшумность и проходимость в недоступных для машин местах, но слышать одно, а видеть такое как-то дико, тем более на западе.

К тому же на велосипедах лучше не приближаться к местам, откуда могут неожиданно выскочить зараженные. Скорость слишком маленькая и быстро ее не наберешь. Но этот человек только что проехал по дороге стиснутой густыми зарослями и ведет себя при этом в высшей степени невозмутимо.

По виду можно дать все пятьдесят лет, то есть выглядит как неизмененный Ульем новичок, но в это не верится, потому что он держится так, будто всю жизнь здесь прожил. Лицо морщинистое, застывшее в недовольно-недоверчивой гримасе, кожа на нем грубая и неряшливо усеяна клочками щетины, во всем облике сквозит что-то ленивое, сонное, как у человека не от мира сего, но глаза при этом колючие, цепкие – странноватое сочетание. Экипирован как дикий рейдер: заношенные зеленые штаны, куртка того же цвета из плотной ткани не первой чистоты, голову прикрывает кожаная кепка со смешными опущенными ушами. Из-за шеи выглядывают закрепленные почти горизонтально черные ножны с огромным ножом или тесаком, другого оружия не видно. Впрочем, когда велосипедист подъехал поближе, смогла разглядеть, что сбоку от сиденья в хитроумно устроенном каркасе из проволоки устроился дробовик с обрезанным прикладом, а под курткой на поясе болтается кобура с пистолетом, явно немаленьким.