Смерть в экстазе. Убийство в стиле винтаж - Найо Марш

– Что вы имеете в виду? – спросил Гордон.

– Уверен, вы действительно что-то вспомнили. Не хотите сказать, что именно?

– Не понимаю, о чем вы говорите.

– Разве? По-моему, все ясно. Впрочем, на время оставим эту тему: хочу задать вам пару рутинных вопросов. Насколько я понял, вы отправились на сцену сразу после окончания спектакля?

– Да.

– То есть прошли прямо на сцену и все время оставались там?

– Да.

– И не заходили ни к кому в гримерную?

– Нет. Я хотел зайти к Каролин, но Тед Гаскойн разорался, и меня не пустили.

– Ясно. А после убийства, когда вы, судя по всему, ждали со своим кузеном прибытия полиции, – вы все время были вместе?

– Мы сразу пошли в гардеробную. Джефф меня туда отвел.

– Отлично. Теперь о тики. О чем вы хотели сказать, когда я спросил о нем мисс Дэйкрес в гардеробной?

– Ни о чем.

– Ладно, попробую догадаться сам. Когда я спросил мисс Дэйкрес, где тики, она быстро прижала руку к груди: инстинктивный жест женщины, когда она прячет что-то за корсажем. Заметив это движение, вы громко вскрикнули и хотели что-то сказать, но потом передумали. А произошло это потому, что вы сами видели, как во время застолья мисс Дэйкрес убрала туда фигурку тики.

– Откуда вы знаете? Я… Я не уверен. Но я подумал…

– Потом она заглянула в свою сумочку и заявила, что не помнит, что стало с тики после того, как она поставила его на стол.

– Но это ничего не значит! – с жаром воскликнул Гордон. – Она действительно забыла. Неудивительно после того, что случилось. Она не собиралась вам лгать, если вы об этом. Клянусь вам, она забыла! Я и сам запомнил только потому, что увидел, как ее рука…

– Я просто хотел убедиться, что вы действительно это видели.

– Ну видел, и что?

– Ничего. А теперь я вас покину, чтобы поприветствовать наступление нового дня. Рекомендую две таблетки аспирина, черный кофе и небольшую прогулку в полицейский участок, где инспектор Уэйд будет рад услышать ваши извинения за вчерашний вечер. Я забыл, какое там полагается наказание за побег от полиции при исполнении служебного долга? Да еще с отягчающими обстоятельствами. Кажется, вам не нравится «Микадо»?[36]

– Господи, что они со мной сделают, сэр?

– Если вы любезно расскажете им все, что рассказали мне, я попробую усмирить их гнев. А иначе…

Аллейн сделал зловещее лицо и вышел из номера.

Вернувшись в гостиную отеля, Аллейн застал ожидавшего его Уэйда. Аллейн отвел его к себе в номер и передал содержание своей беседы с Гордоном.

– Я попросил его прийти к вам и рассказать все это лично.

– Все равно не понимаю, почему он решил сбежать, – пожал плечами Уэйд.

– Прежде всего, потому, что навоображал себе бог знает чего и запаниковал. У бедняги сдали нервы. Кстати, Уэйд, паренек сильно нервничает из-за этой истории с тики.

– Да? Почему, сэр?

Аллейн ответил не сразу. Казалось, ему не очень хотелось отвечать. Когда он наконец заговорил, его голос звучал подчеркнуто сухо:

– Почему? Потому что он поймал мисс Дэйкрес на лжи. Когда я вчера спросил ее о тики, она быстро прижала руку к груди и ощупала себя так, словно надеялась найти его под платьем. Потом она сказала, что не видела божка с тех пор, как поставила на стол. И даже заглянула в сумочку. Но правдивым был только этот первый жест – непроизвольное движение руки. Как я вам уже говорил, Палмер в этот момент хотел что-то сказать, но сразу прикусил язык. Сегодня утром я заставил его признаться, что он видел, как она убрала тики под платье.

– Но почему он замолчал? Он же не может знать, где мы его нашли?

– Нет. Просто малыш по уши в нее влюблен. Он понял, что она лжет, и решил ее не выдавать.

– Отлично, значит, первым делом надо поговорить с мисс Каролин Дэйкрес-Мейер. Чувствую, тут пахнет жареным. Тем более что она вполне могла залезть наверх. Время у нее на это было.

– Верно. Уэйд, возможно, я покажусь вам жутким занудой, но у меня есть к вам просьба. Позвольте мне поговорить с ней первым. У меня есть для этого… разумные причины. По крайней мере, – добавил он с кислой усмешкой, – я надеюсь, что они разумны. Быть может, со мной она будет вести себя более открыто. Вы же понимаете: мы с ней приятели.

– Конечно, конечно, сэр, – ответил Уэйд с той натужной любезностью, в которой всегда слышна капля недовольства. – Делайте, что считаете нужным, нас все устраивает. Мы будем только рады. Тем более что вы с ней друзья и все такое.

– Спасибо, – сказал Аллейн. Но ему явно было не по себе.

– Пожалуй, я вернусь в участок, сэр. Пришлите Палмера туда – это лучше, чем говорить здесь. К тому же скоро сюда должен прийти шеф.

– Может быть, сначала пропустим по стаканчику?

– Я как раз хотел вам предложить.

Они спустились в бар и выпили по бокалу виски.

Когда Уэйд ушел, Аллейн зарылся в газету и читал ее до прихода суперинтенданта, все время чувствуя на себе взгляды соседей. Никсон оказался приятным и хорошо воспитанным человеком с прекрасным чувством юмора. В отличие от Уэйда с его показным дружелюбием, он излучал искреннюю симпатию и сердечность. Его действительно интересовало мнение гостя, и Аллейн сразу проникся расположением, почувствовав, что с ним можно сработаться. Они подробно обсудили дело, и Никсон ушел только в половине двенадцатого, заметив, как сильно задержался. Напоследок он предложил полное сотрудничество со стороны местной полиции и принял предложение Аллейна поужинать вместе.

После его ухода Аллейн со вздохом вернулся назад в гостиную. Там сидело человек девять, все с раскрытыми газетами. Шесть из них свернули свою прессу и откровенно уставились на Аллейна. Двое подсматривали за ним поверх страниц. Наконец последняя из посетительниц, старая дама, опустила газету чуть выше носа, образовав что-то вроде бумажной паранджи, и впилась в него немигающим взглядом. Аллейн упорно не отрывал голову от своих бумаг. Он быстро написал в блокноте: «Не хотите составить мне компанию и съездить за город на часок-другой? Думаю, это лучше, чем все время сидеть в гостинице». Он остановился, нахмурив брови, и добавил: «Надеюсь, моя профессия не делает это предложение неприемлемым. Родерик Аллейн».

Он уже собирался позвонить и попросить отнести записку в номер Каролин, как вдруг почувствовал, что напряженное внимание вокруг слегка ослабло. В зале появился кто-то еще: об этом возвестили шуршание газет и шепоток зрителей. Аллейн взглянул через стеклянную перегородку и увидел спускавшегося по лестнице Хэмблдона. Актер направлялся прямо к нему.