Смерть в экстазе. Убийство в стиле винтаж - Найо Марш

– О, на меня всегда можно положиться, – уклончиво ответил Аллейн. – А вот и мисс Дэйкрес.

Из лифта вышла Каролин. На ней было черное платье, которое Аллейн уже видел раньше, и черная шляпа с высоко поднятыми полями, обрамлявшими ее красивое лицо с безупречным макияжем. Но теперь ему показалось, что ее кожа под слоем краски выглядит слишком бледной, а вокруг глаз появились темные круги. Она словно немного постарела, и Аллейн почувствовал острый укол жалости. «Так не пойдет», – подумал он и поспешил ей навстречу. По пути он заметил, что пожилая дама в газетной парандже буквально бросилась к стеклянной перегородке, а еще трое торопливо перешли из гостиной в холл.

– Доброе утро, – поздоровалась Каролин. – Вы очень любезны.

– Пойдемте в машину, – предложил Аллейн. – Нет, это вы очень любезны.

Он и Хэмблдон окружили ее с двух сторон. Швейцар, увлеченно беседовавший с шофером из гаража, бросился открывать дверцу машины. Снаружи у подъезда уже собралась кучка зевак.

– Я поведу сам, – обратился Аллейн к шоферу. – Возвращайтесь за машиной часа в три, хорошо? Садитесь, мисс Дэйкрес.

– Куда вы так спешите? – спросила Каролин, когда Хэмблдон захлопнул дверцу. Потом она заметила людей на тротуаре. – А, понятно.

– До свидания, Каролин, – сказал Хэмблдон. – Приятной поездки.

– До свидания, Хейли.

Машина тронулась с места.

– Наверное, об этом уже вовсю пишут в газетах, – сказала Каролин.

– Не сказал бы, что «вовсю». Похоже, в этой стране не так уж падки на громкие сенсации.

– Дождемся вечерних газет, тогда и посмотрим.

– Надеюсь, они тоже будут вести себя более или менее прилично, – ответил Аллейн. – Предлагаю отправиться вон к тем горам. Говорят, там хорошая дорога. Кстати, я попросил в отеле положить нам в машину что-нибудь съедобное.

– Вы были так уверены, что я соглашусь? – спросила Каролин.

– Ну что вы, – с улыбкой ответил Аллейн. – Я просто надеялся. Между прочим, мне уже приходилось бывать в этих местах. Дорога все время идет вверх, хотя и почти незаметно, а когда поднимешься на холм, открывается чудесный вид.

– Вы не обязаны развлекать меня беседой.

– Не обязан? Жаль, я всегда считал себя интересным собеседником. Это часть моей работы.

– В таком случае можете продолжать, – согласилась Каролин. – Надеюсь, вы понимаете, мистер Аллейн, что я воспринимаю нашу поездку как деликатный и довольно дорогой способ провести допрос.

– Чего и следовало ожидать.

– По правде говоря, я тронута тем, что вы приложили к этому столько усилий. Горы действительно великолепны, правда? Величественные и прекрасные.

– Посмотрели бы вы на них в шесть утра.

– Не стройте из себя Рут Дрэйпер[37]. Они не могли быть красивей, чем сейчас, – даже с этими жуткими коттеджами на переднем плане.

– Представьте себе, были. Они были так чудесны, что я не мог смотреть на них дольше минуты.

– «Мои глаза ослепли?»[38]

– Что-то вроде этого. Почему вы не играете в старых драмах? Скажем, в «Трагедии девы».

– Потому что это слишком просто и прямолинейно для наших дней – и не слишком выгодно для кассы. Я как-то подумывала о миссис Милламент, но Пух… – на секунду она сбилась, – Альфи сказал, что ничего не выйдет.

– Жаль, – пробормотал Аллейн.

Несколько минут они ехали молча. Трамвайные линии закончились, и город начал распадаться на группы отдельных зданий.

– Мы уже в пригороде, – заметил Аллейн. – Еще пара поселков, и начнется дикая природа.

– А в какой момент мы приступим к делу? – спросила Каролин. – Или сначала вы должны сломить мою волю опасными дорогами и запугать головокружительными виражами? А потом поставить у края пропасти и задать вопрос раньше, чем я успею прийти в себя?

– Но зачем мне делать все эти вещи? Вряд ли пара невинных вопросов стоит таких сложностей. Я не вижу для этого причин.

– Я думала, все детективы любят копаться в темном прошлом, а потом огорошивать им свидетеля.

– А у вас темное прошлое?

– Вижу, вы уже начали.

Аллейн улыбнулся, и они снова замолчали. Он подумал, что Хэмблдон прав, и Каролин держится слишком хорошо, чтобы это выглядело натурально. Ее веселость казалась слишком нервной, голос звучал на полтона выше, разговор был неровным и обрывистым, молчание – тягостно неловким. «Надо подождать», – подумал Аллейн.

– На самом деле, – неожиданно заговорила Каролин, – прошлое у меня было вполне пристойное. Ничего похожего на то, что обычно думают о богемной жизни. Дом приходского священника, любительская труппа, местный театр, потом Лондон. Как говорится, прошла огонь и воду. Играла в крошечных студиях, где актерам приходилось помогать рабочим сцены: устанавливать декорации и чуть ли не самим опускать занавес, отыграв спектакль.

– Помогать рабочим сцены? Хотите сказать, что вы ворочали все эти тяжести?

– Да, случалось. Носилась по галереям не хуже всякого другого. Вешала на крюки тросы, опускала задник – что угодно. Господи, как же это было здорово! Как весело!

Дома уже остались позади. Дорога петляла по зеленым холмам, чьи силуэты постепенно вырастали один за другим, словно фигурки в детской аппликации. Пока Каролин рассказывала о себе, шоссе сделало поворот, и вдалеке над круглыми вершинами выросла огромная гора, холодная и недоступная на фоне ослепительного неба. Машина ехала быстро, дорога поворачивала то влево, то вправо, и бархатные холмы плавно двигались и вращались вокруг них, словно участники грандиозного парада. Вскоре Аллейн и Каролин подъехали к небольшому мосту, переброшенному через бурливший на камнях ручей, а дальше открывалась уютная лужайка.

– Пожалуй, можно остановиться здесь, – предложил Аллейн.

– С удовольствием.

Они проехали по деревенской ухабистой дороге, спустились к реке и остановились в тени густых зарослей мануки, усыпанных белоснежными цветами и источавших медовый запах.

Как только они вышли из машины, запах кожи и металла мгновенно развеял свежий ветерок – дыхание снежных гор. Каролин, чье платье в таком месте выглядело довольно странно, остановилась и запрокинула голову:

– Какая красота!

Камни у берега уже раскалились на солнце, над водой дрожала легкая дымка. Тишину наполнял живой и звучный шум реки. Перешагивая через камни, они прошли по мягким подушкам мха и спустились ближе к ручью, где зелень была гуще и сочней. Здесь буйно разрослись колючие кустарники и мелкие раскидистые деревца, а дальше поток уходил в дремучую тенистую чащу.