Больная любовь. Как остановить домашнее насилие и освободиться от власти абьюзера - Джесс Хилл

Семейный суд долгие годы отвергал все обвинения в свой адрес. Однако в 2018 году уходящий в отставку глава этого ведомства Джон Паско наконец признал ошибки. [42] Ему неоднократно указывали на случаи, когда отцы убивают детей. Так произошло с четырехлетней Дарси Фриман, а также с братом и сестрой подростками Джеком и Дженнифер Эдвардс. «Эти вопросы преследуют нас, возникают будто из тени вновь и вновь, когда мы разбираем, казалось бы, самые обычные дела. Если в них присутствуют обвинения в насилии, никогда не знаешь, с какими ужасными последствиями можно потом столкнуться», – сказал Паско. На конференции в Брисбене он заявил, что было предпринято около пятидесяти крупных расследований, связанных с применением Закона о семье. Но если следующее правительственное разбирательство не удовлетворит общественность, возмущенную неадекватной работой системы, тогда, по словам судьи, «безусловно, следует направить в Семейный суд Королевскую комиссию».

Мне хотелось бы заострить на этом внимание. Времена бесконечных формальных «беззубых» расследований прошли. Система калечит беззащитных детей, таких, как упомянутые в этой книге Карла, Тим, Салли, Алекс, и многих других. Всю оставшуюся жизнь им приходится бороться с последствиями полученной в раннем возрасте травмы. В их случаях прошлого уже не вернуть, но мы можем сделать так, чтобы другие юные создания не отправлялись жить к опекуну, которого они боятся. Только разбирательство, проведенное на самом высоком уровне, может показать, что не так с семейным законодательством и как изменить его к лучшему[159].

По мере работы над книгой я знакомилась со многими необычными женщинами, но одна из героинь особенно поразила меня своей силой и непреклонностью. Эта женщина – аборигенка. Таких историй мне ранее не доводилось слышать. Чтобы выжить самой и спасти дочь, ей пришлось пройти суровые испытания, почти как в детективах и триллерах. Ей не только удалось сохранить жизнь, бежав от невероятного насилия; она продолжила борьбу, не побоявшись вступить в противостояние с могущественными силами, и выиграла схватку. У этой женщины острый язык и несгибаемая воля. Мы побеседовали с ней через несколько лет после того, как она покинула мужчину, чуть не убившего ее. Сначала рассказ о ее судьбе был центральным сюжетом этой главы. Но буквально за несколько дней до ухода книги в печать моей героине пришлось отказаться от публикации этих материалов. Бывший партнер снова угрожал ей, и она побоялась публично называть свое имя.

Мне очень хотелось бы поведать миру о ней, и однажды, надеюсь, я смогу это сделать. Но пока это невозможно. И все же мне не хочется притворяться, будто нашей встречи и в помине не было. И поэтому я начинаю главу, выражая восхищение мужеством и замечательным умом этой женщины. Я не могу назвать ее, но она знает, что я помню о ней.

* * *

Коренное население Австралии унижали и третировали более двух столетий подряд. И нет ничего удивительного, что именно среди австралийцев «первой нации»[160] встречается наиболее жестокое семейное насилие. Как написала принадлежащая к народу коори писательница Мелисса Лукашенко: «Аборигенки всю жизнь проводят в жестокой среде, их оскорбляют как темнокожие, так и белые мужчины. Поэтому им трудно поверить, что существуют представители сильного пола, которые не бьют и не насилуют своих подруг». [1] Статистика сурова: коренных австралиек примерно в 35 раз чаще госпитализируют с травмами, связанными с домашним насилием (это усредненные данные по всей стране, но в некоторых отдаленных районах они подвергаются гораздо большему риску – к примеру, в 80 раз чаще белых попадают в больницу с такими повреждениями). [2] Кроме того, их травмы более тяжелые и аборигенки чаще от них погибают. [3] Однако сообщения об этих смертях почти не появляются в прессе. По словам активистки и писательницы из племени арренте Селесты Лиддел, «в гибели аборигенки нет ничего неожиданного». [4] Разорвать отношения с агрессором трудно любой женщине, но для коренных австралиек тут есть особый риск. Им часто кажется, что уйти от абьюзера просто невозможно, ну, или придется заплатить за это слишком высокую цену. В докладе специальной группы по борьбе с домашним насилием, учрежденной при правительстве штата Квинсленд, представлен обобщенный итог нескольких исследований, посвященных тем, кто пытается вырваться из замкнутого круга семейного абьюза. Эти материалы показывают, что весь жизненный уклад аборигенок в отдаленных поселениях устроен так, что они оказываются в безвыходном положении. Фактически в ловушке. В докладе гипотетическая, но выстроенная на основе изучения реальных кейсов ситуация была описана так:

«Представьте, что вы аборигенка, живущая в удаленном от больших городов регионе штата Квинсленд. До ближайшего соседнего поселения – три часа пути, до ближайшего торгового центра Woolworths – девять часов, да и то только в ту часть года, когда дороги остаются проезжими. В вашем поселке 75 домов, 500 жителей и один телефон-автомат. Курица гриль стоит 50 долларов, тюбик зубной пасты – 14 долларов. Сфера услуг весьма ограниченна. За десять минут можно пройти все поселение из конца в конец. Вы здесь жили всю жизнь и ничего другого просто не знаете. Здешний стиль жизни для вас кажется нормальным. Тут живет вся ваша семья, все близкие люди.

Вы родили троих детей от мужа, который тоже отсюда родом. Он вас бьет. Постоянно. Иногда кусается. Полностью контролирует все ваши действия. Его родственники живут рядом. Вы не можете никому пожаловаться на семейное неблагополучие, иначе опека отберет у вас детей, и следующие полтора года вы будете бороться за то, чтобы вернуть их. Такое уже было с вашей сестрой. Если вы начнете возмущаться, семья супруга будет вам мстить. Уехать вам некуда, вы нигде никогда не были. Дядя мужа работает в железнодорожной кассе, а двоюродный брат мужа держит единственный магазинчик мобильной связи. Сестра мужа трудится на заправке. Даже если вам удастся сбежать, супруг найдет вас. Или вам придется уехать в неведомую даль, где у вас вообще никого нет, никто не поможет и не поддержит.