Ладья - Дэниел О’Мэлли

– Отлично. Сообщи мне в ту же секунду, как принесут, – сказала Мифани и, повесив трубку, снова закрыла глаза. Мгновение спустя телефон зазвонил снова.

– Прекрасно, кофе здесь?

– Нет, простите, ладья Томас, но вам действительно звонят.

– В субботу? – печально спросила Мифани. – О боже. Ну ладно, кто там?

– Кто-то по имени… так, мне пришлось записать по буквам. По имени… Герд де Леувен.

– Ты серьезно? – изумилась Мифани.

– Не надо ставить меня на удержание! – прокричал голос у нее в ухе. Мифани вздрогнула, нечаянно выбросив трубку в горшок с декоративными розами в углу кабинета. Она включила громкую связь.

– Алло? – проговорила Мифани.

– Это Грааф Герд де Леувен! – рявкнул знакомый голос безкожего бельгийца, с которым она виделась накануне вечером.

– Откуда у вас этот номер? Я даже сама не знаю, что это за номер, – сказала Мифани, слишком уставшая и раздраженная, чтобы соблюдать вежливость. Организация, в которой состоял этот человек, послужила причиной ее недавнего медосмотра. Вдобавок ее страх перед ним сейчас был далеко не так велик, как накануне, потому что ей не приходилось на него смотреть.

– Не надо задавать мне вопросов! Я обладаю знаниями веков! – гаркнул он.

– Тоже мне, – фыркнула Мифани. – Знаете, за пятнадцать минут до встречи с вами я пила коктейль с вампиром. Так вот он мертв с восемнадцатого века, а все-таки ведет себя довольно прилично. – Она помолчала, желая понять, вызовет ли упоминание Алрича какую-либо обличающую реакцию – или, может даже, доказательство того, что слон был изменником.

– Где Эрнст фон Сухтлен? – с вызовом спросил голос, явно игнорируя ее замечание.

– Вы что, под кайфом? – спросила Мифани. – Сами же сказали: три дня! И сказали всего десять часов назад!

– Где он, вам что, нужны эти три дня, чтобы его выпустить? – победоносно заявил голос в трубке.

– О боже! – Мифани вздохнула, когда бельгиец пустился в многословную тираду. – Так, погодите минуту, у меня параллельный звонок. – Она нажала на кнопку, обрывая крик бессильной ярости. – Алло?

– Ладья Томас, ваш кофе прибыл.

– Замечательно, Ингрид. Заноси. – Мифани вернулась на линию Правщика и аж отшатнулась от шквала бельгийской ругани образца семнадцатого века.

Телохранители открыли двери, и в кабинет вошла Ингрид с большой чашкой кофе и новым мобильным. Услышав крики, она застыла на месте. Несмотря на то, что бельгиец говорил на своем языке, было очевидно, что речь отнюдь не была любезной и совершенно не относилась к деловому общению. Ингрид осторожно приблизилась к столу.

– Это как-то связано с тем Граафом Эрнстом фон Сухтленом, о котором вы спрашивали? – прошептала Ингрид, расширив глаза от бранного потока, льющегося из динамика.

– Нет, это его партнер, у которого нет кожи, – объяснила Мифани, нажимая на кнопку отключения звука и вожделенно глядя на кофе. – Они с ним – шефы Правщиков. Вот этот подстерег меня вчера вечером и потребовал узнать, куда делся его партнер.

– Вы общались с Правщиками? – воскликнула Ингрид. – Почему вы не отследили звонок?

– А мы это умеем делать? – спросила Мифани изумленно.

– Пока вы на линии – да, – ответила Ингрид.

– …и я обрушу ужас прямо сейчас! – прокричал де Леувен, перейдя на английский, и тут же бросил трубку.

– Ну а что вы от меня хотите? – огрызнулась Мифани. – Я гений администрирования, но не телекоммуникаций.

– Так что мы теперь будем делать? – спросила Ингрид.

– Не знаю, может, будем ждать, когда грибок затянет Котсуолд[28]? – предложила Мифани раздраженно.

В этот момент зазвонил телефон, Ингрид пошла было за трубкой, но нашла лишь пустую базу.

– Где трубка? – спросила она.

– Выбросила в розы, – ответила Мифани, нажимая на кнопку громкой связи. – Алло? – устало проговорила она.

– Это Грааф Герд де Леувен, – произнес голос безкожего бельгийца.

– О, здрасьте, – сказала Мифани, активно жестикулируя Ингрид и опрокидывая свой кофе. Ингрид впопыхах стукнулась голенью о скамеечку для ног и заковыляла из кабинета к своему телефону. Драгоценный кофеиновый нектар, разлившись по столу Мифани, пропитал документы государственной важности и окружил ее новый мобильный. Она издала слабый стон и с помощью своего ламинированного пропуска попыталась соскрести немного напитка в чашку.

– Мне заметили, что я, возможно, повел себя опрометчиво, – сообщил де Леувен. – Учитывая это, хочу сказать, что первоначальное предложение, в котором был установлен срок три дня, снова в силе.

– Три дня с этого момента? – спросила Мифани, приостанавливая свои потуги по восстановлению кофе.

«Чертов биполярный бельгийский ублюдок!»

– Или три дня с момента первоначального предложения?

Она посмотрела сквозь открытый проем на Ингрид, которая быстро передавала что-то по телефону и яростно жестикулировала, чтобы бельгиец оставался на линии. Мифани изобразила гримасу, показывающую, что она не контролировала ход разговора, но попыталась, пусть и тщетно, вклиниться в обличительную речь собеседника, которая, к несчастью, только что закончилась фразой:

– Ты поняла?

– Ну, честно говоря, сэр, – промямлила она. – Сегодня суббота, и хотя у нас на этих выходных многие работают, людей все равно недостаточно.

«Да, в этом есть смысл», – подумала она и попыталась понять выражение лица Ингрид.

– Что же вы сделали, если нужно больше людей, чтобы его выдать? – с подозрением спросил бельгиец.

У Мифани снова застучало в висках. Поскольку нежный уход доктора Уиллса и доктора Энджела оказался не таким уж нежным, ее нежные места теперь ныли от боли. Они глотнула собранного со стола кофе и поморщилась.

«Дипломатия не работает. От хороших манер толку никакого. Черт, даже здравый смысл не помогает, – сокрушилась она. – Придется говорить с этой тварью без обиняков».

Мифани набрала в грудь воздуха.

– Вспомните вчерашний вечер. Знаю, он мог затеряться где-то среди информации, накопленной в вашем мозгу на протяжении столетий, но тем не менее. Вчера вечером вы плавали в аквариуме с нечистотами, и от этого меня чуть не стошнило. Вы кричали что-то неразборчивое, но можете припомнить, что я сказала, что у нас… Его. Нет! Сейчас мы постараемся сделать все, чтобы вам помочь, но если вы потеряли своего человека, то винить вам в этом некого, кроме самих себя.

Мифани подняла взгляд и увидела, что Ингрид и телохранители застыли, недоуменно уставившись на нее.

«Кажется, это прозвучало чересчур прямо», – подумала она виновато.