«Улыбчивый с ножом». Дело о мерзком снеговике - Николас Блейк

– Они? Вы думаете, они были заодно, сэр?

– Нет, почему-то не верится… Ведь произошло вот что. Эндрю приехал позавчера, я и мисс Эйнсли – вчера до обеда, доктор Боуджен – после. Обед подали в половине восьмого. Если снотворное подсунули тогда, нас стало бы клонить в сон гораздо раньше, чем это случилось, – доза-то была немалая. Когда приехал Боуджен, миссис Рестэрик предложила ему какао. И тогда этот напиток захотели и остальные. Пока готовили какао, мы разошлись кто куда. Хэйуорд повел Боуджена наверх в его комнату, Эндрю пошел отогнать машину Боуджена в гараж. Миссис Рестэрик была в кухне и готовила какао, мы с мисс Эйнсли остались в гостиной. Через пару минут туда вернулся Хэйуорд, а вскоре после него – Эндрю, затем пришел Боуджен, потом – миссис Рестэрик и дворецкий с подносом.

– Вы хотите сказать, что подмешать снотворное мог кто угодно?

– Нет, в том-то и беда. Миссис Рестэрик клянется, что в кухне кроме них с дворецким никого не было, ведь все горничные к тому времени легли спать, и напиток все время был у нее на виду. Если она сама подмешала снотворное, то ни за что бы так не говорила. Тогда это сделали после того, как поднос был принесен в гостиную. Но какао уже было разлито по чашкам и… Проклятье! Что я за идиот! Я забыл про сахар. Сахарный песок! Его же можно было присыпать снотворным порошком. Мы все ходили с места на место и разговаривали, и я понятия не имею, у кого был шанс это сделать.

– Все клали в напиток сахар?

– Я не заметил, чтобы кто-то отказывался. Эндрю пустил сахарницу по кругу.

– Значит, ситуация не ясна, пока не получим побольше сведений.

– Очень в этом сомневаюсь. После историей со стаканом молока для Эндрю любой, кто увидел, как в сахарницу подсыпают белый порошок, тут же поднял бы шум. Но суть в том, что такое не сделаешь под влиянием минуты. Тот, кто хотел удостовериться, что ни один из нас не проснется среди ночи, не стал бы носить при себе снотворный порошок в надежде, что подвернется удачный случай его подсыпать, верно?

– Если, конечно, он не сумасшедший, – заметил суперинтендант.

– А, значит, у Боуджена такой возможности не было. С другой стороны, именно Боуджен оглушил констебля Роббинса и затем, несомненно, исчез. И что теперь? Теперь нам надо искать сообщника Боуджена – кто уже был в доме и у кого хватило времени на все приготовления, чтобы нас усыпить.

– Тогда очевидный кандидат – Эндрю Рестэрик, поскольку он тоже смылся.

– На первый взгляд, да. Это объяснило бы, почему они с Боудженом с самого начала старались создать впечатление, будто они заклятые враги. Эндрю, если уж на то пошло, немного переигрывал. Но они явно перестарались подстроить все так, чтобы никому и в голову не пришло заподозрить, что они являются сообщниками.

Суперинтендант почесал в затылке.

– Да, сэр. Возможно. Но в чем они были сообщниками? В убийстве мисс Рестэрик? Зачем им ее убивать?

– Блаунт обнаружил, что Боуджен под прикрытием врачебной практики торгует кокаином. Но мы пока не знаем, откуда он получает наркотик и кто его поставщики и распространители. Предположим, Эндрю тоже был в этом замешан и Элизабет это выяснила. Эндрю немало времени провел за границей, что может оказаться весьма важным.

– Рискну предположить, тут что-то есть, сэр. Но зачем Боуджену и Эндрю Рестэрику сбегать именно вчера?

– В Лондоне, где, как они знали, за ними следят, избавиться от сотрудников Департамента уголовного розыска опасно и трудно. Но здесь сбежать было несколько проще. Почему они исчезли именно вчера, понять сложнее. Возможно, у них имелась какая-то причина считать, что арест Уилла Дайкса для них опасен.

– Я бы предположил, что после чьего-то ареста они бы почувствовали себя в большей безопасности.

– Если только не разгадали мою затею.

– Что ж, сэр, пожалуй, мне стоит посмотреть, что обнаружили мои ребята наверху. Я велел им основательно обыскать комнату Эндрю Рестэрика.

Суперинтендант вышел, а Найджел глубоко задумался. До него понемногу доходило, какой неубедительной выглядит его версия. Следующий час он провел, опрашивая домочадцев. Шарлотта Рестэрик все еще была выбита из колеи и беспокоилась из-за того, какой оборот приняли события. Найджел подробно ее расспросил о поведении Эндрю после его приезда. По словам Шарлотты, он был очень расстроен известием об аресте Дайкса, как, собственно, и все они, но не подавал виду, что собирается что-нибудь предпринять. В сущности, всю вторую половину дня в четверг он провел с Джоном – учил его стрелять из духового ружья, которое привез племяннику из Лондона. Шарлотта заверила Найджела, что в кухне никто не мог подмешать что-либо в какао, которое она готовила.

От Хэйуорда Найджел тоже ничего нового не добился. Хэйуорд сообщил, что вчера его брат казался довольно «возбужденным», а Боуджен не сказал ничего важного, пока он провожал вчера вечером врача наверх в комнату. Первую зацепку Найджелу подбросила Джунис Эйнсли, хотя поначалу он этого не осознал. Она пересказала ему разговор, который состоялся у нее с Эндрю об Уилле Дайксе. Она тогда заявила, что с самого начала знала, что убийца Уилл: ведь он же безумно ревновал Элизабет, а эти туповатые тихони всегда оказываются преступниками. Эндрю во время беседы по большей части отмалчивался. Но наконец («Когда эта нудная курица спровоцировала его своими глупостями», – подумал Найджел) Эндрю произнес: «Не будь так стопроцентно уверена, дорогая Джунис. Боюсь, если ты думаешь, что Дайкса повесят, тебя ждет большое разочарование».

– Словно я хотела, чтобы этого бедного человечишку повесили, – добавила разобиженным тоном Джунис.

Найджел постарался отделаться от нее настолько быстро, насколько позволяла вежливость, и вышел из дома. Прохаживаясь по заснеженной террасе и совершенно не замечая ничего вокруг, он старательно обдумывал то, что узнал.

Все указывало на то, что Эндрю утаил какую-то важнейшую информацию об убийстве. Если он заявил, что Дайкса не повесят, то, значит, знал, кто настоящий преступник. Выходит, план Найджела действительно сработал. Но тогда почему исчез Эндрю? Напрашивался один-единственный логичный вывод: после того, как вчера вечером все легли спать, Эндрю обвинил кого-то в убийстве, а тот убил его и спрятал тело.

Но почему тогда сбежал Боуджен? Тут все проще простого. Любой школьник догадался бы. Потому что Боуджен и есть тот неизвестный, собственной персоной. Однако случай со снотворным этот вывод решительно опровергает. Даже если предположить, что Боуджен подмешал яд в какао, зачем ему это делать? Он же вошел в дом за каких-то четверть часа до того, как подали какао. У Эндрю просто не было времени в чем-либо его обвинить.

Нет, не обязательно. Эндрю мог намекнуть Боуджену, что проник в его тайну, пока они оба еще были в Лондоне, например, когда он приглашал врача на уик-энд в Истерхэм. «Приезжайте-ка в поместье, а не то я вас разоблачу. Шантажировать вас было забавно, но теперь веселью конец. Я не могу позволить, чтобы повесили невиновного». Да, пожалуй, только шантаж объясняет, почему Эндрю так себя вел и почему так скрытничал. Наверно, для Боуджена было в новинку самому оказаться жертвой шантажа. Он вполне мог решить, что Эндрю надо устранить, и соответственно составил план убийства.