Неоконченные предания Нуменора и Средиземья - Джон Рональд Руэл Толкин

Из всех этих земель под властью Гондора оставалась только крепость Ангреност, внутри которой находилась третья Башня Гондора, неприступный Ортанк, где хранился четвертый палантир южного королевства. Во дни Кириона в Ангреносте все еще стоял гондорский гарнизон, но к тому времени он превратился в небольшую обособленную группу постоянных поселенцев под командованием начальника, чья должность передавалась по наследству, а ключи от Ортанка хранились у наместника Гондора. «Внешние укрепления», упомянутые в описании границ государства Эорла, представляли собой стену со рвом, проходящую примерно в двух милях к югу от ворот Ангреноста, между холмами, которыми заканчивались Мглистые горы; за ней находились пахотные земли людей, живших в крепости.

Также было договорено, что Большой тракт, некогда проходивший через Анориэн и Каленардон к Атрад-Ангрену (Бродам Изена)[228], и оттуда на север к Арнору, в мирное время должен быть открыт для всех путешественников обоих народов без изъятия, и заботы о его содержании, от речки Меринг до Бродов Изена, передавались народу эотеод.

По этому соглашению только небольшая часть леса Анвар, к западу от речки Меринг, принадлежала королевству Эорла; но Кирион объявил, что гора Анвар теперь является святыней для обоих народов, и что отныне и эорлинги, и наместники должны разделять труды по ее содержанию и охране. Однако в поздние дни, когда силы и численность рохиррим росли, в то время как Гондор приходил в упадок и постоянно подвергался нападениям с востока и с моря, смотрителями горы Анвар назначались исключительно люди Истфолда, и Лес по обычаю стал частью королевских владений Марки. Гору рохиррим называли Халифириен, а Лес – Фириенхолт[229].

В позднейшие времена день принятия клятвы стал считаться первым днем существования нового королевства и днем, когда Эорл принял титул короля Марки Всадников. Но на самом деле рохиррим заселили эту землю далеко не сразу, и при жизни Эорл носил титулы владыки эотеод и короля Каленардона. Слово «Марка» означало «порубежье», пограничные земли, особенно те, которые служат защитой внутренним землям королевства. Синдарские названия «Рохан» для Марки и «рохиррим» для ее народа придумал Халлас, сын и наследник Кириона, но их часто употребляли не только жители Гондора, но и сами эотеод[230].

На следующий день после принесения клятвы Кирион и Эорл обнялись и с неохотой расстались. Ибо Эорл сказал:

– Меня ждет немало спешных дел, господин наместник. Эта земля теперь свободна от врагов; но они не разгромлены окончательно, и мы не знаем, какие еще опасности таятся за Андуином и под сенью Лихолесья. Вчера на закате я послал на север трех вестников, опытных и отважных всадников, надеясь, что хотя бы один достигнет моего дома раньше меня. Ибо ныне сам я должен вернуться, и вернуться с войсками: в моих землях остались немногие, те, кто слишком молод или слишком стар; там остались наши женщины и дети, наше имущество; на долгом пути сюда их нужно будет охранять, и последуют они только за самим вождем эотеод. Я оставлю здесь все войска, какие смогу – почти половину тех сил, что находятся в Каленардоне сейчас. Среди них – несколько отрядов конных лучников, которые быстро придут на помощь, если в этих землях обнаружатся еще какие-нибудь вражеские отряды; но главные силы останутся на северо-востоке – охранять то место, где балхот, выйдя с Бурых равнин, переправились через Андуин; ибо главная опасность по-прежнему угрожает оттуда, и именно там я, если вернусь, надеюсь провести мой народ в его новые земли с наименьшими тяготами и потерями. Если вернусь, сказал я – но будь уверен, что я сдержу свою клятву и вернусь, если только злой рок не постигнет нас, и я не сгину в долгом пути вместе с моим народом. Ибо путь наш лежит по восточному берегу Андуина, все время под угрозой, исходящей из Лихолесья, а в конце проходит через долину, омраченную тенью холма, который вы называете Дол-Гулдур. На западном же берегу не найти дороги ни для конницы, ни для больших отрядов, ни для повозок – даже если бы горы не кишели орками; а через Двимордене, где живет Белая Владычица, плетущая сети, которые не преодолеть ни одному смертному, не пройти никому, ни большим числом, ни малым[231]. Я пойду восточной дорогой, которой пришел к Келебранту; и да хранят нас те, кого мы призвали в свидетели наших клятв. Расстанемся теперь с надеждой! Отпустишь ли ты меня?

– Да, я отпущу тебя, – ответил Кирион, – ибо теперь вижу, что по-иному быть не может. Я понимаю, что в нашей беде я слишком мало думал об опасностях, с которыми ты столкнулся, и о том, каким чудом был твой приход после долгого пути с Севера, приход, на который мы и не надеялись. Награда, которую я предложил тебе от всего сердца, полного радостью избавления, кажется теперь малой. Но я верю, что слова моей клятвы, о которых не думал я до того, как произнес их, не вотще были вложены мне в уста. Так простимся же, храня надежду.