Я люблю.Бегущая в зеркалах - Мила Бояджиева

Потом в кабинете Альбертаса она спросила о молодой пациентке, пришедшей, как оказалось, на сеанс иглотерапии по поводу онкологического заболевания желудка, и рассказала доктору все: о посетившем ее только что видении и прежних странных прозрениях, начавшихся после катастрофы.

Жулюнас слушал внимательно и терпеливо, так что по выражению его лица Алиса поняла — сейчас он будет предлагать ей курс психотерапии, намекая на некий нервный сдвиг и скрывая под латинскими терминами диагноз умопомешательства.

— Наука сегодня не знает объяснения этому явлению, называеомому попросту «ясновидение». Судя по всему люди, обладающие подобным даром, существовали всегда, называясь ведьмами, колдунами, прорицателями, жрецами. В Болгарской деревне живет слепая женщина — Ванга, к которой приезжают за советом и пророчеством не только члены местного правительства, но и разные люди со всего мира. Ванга перенесла травму и после нее получила возможность заглядывать в будущее тех людей, которые приходят к ней и даже тех, о ком ей просто рассказывают. Известны и другие случая ясновидения — это явление вполне реально и имеет десятки версий научного или антинаучного толкования. Есть среди ясновидцев люди малограмотные и интеллектуалы, есть бескорыстные миссионеры, а есть и отъявленные шарлатаны, наживающиеся на чужой беде. Могу сказать наверняка одно: это тяжелый крест, Алиса, но и могучий дар, способный делать чудеса, если им правильно распорядиться. У вас есть два пути, выбрать из которых вы должны сами, серьезно подумав. Первый — мы совместными усилиями и особенно вашими личными стараниями блокируем эту часть вашей психики. Гарантировать успеха я не могу, но обретя душевное равновесие, вы сможете добиться того, что приступы ясновидения будут происходить с вами редко, как зубная боль, не деформируя личность.

И другой путь, рискованный, возможно, тяжелый и ведущий совсем в другой мир, за пределы нормальной человеческой психики. Я бы назвал его «тренировкой ясновидения». Опять-таки, гарантировать не могу — станете ли вы профессионалом, сумев использовать свой дар как редкий инструмент, или разрушите себя, подчинившись неуправляемой стихии. Думаю, никто не смог бы предсказать.

— Кроме, разумеется, ясновидца, — усмехнулась Алиса. — По этому поводу я никогда не имела видений, зато некие обнадеживающие оптимистические «обещания», нисходили на меня в самые трудные минуты. В них было теплое море, маленькая девочка — абсолютная моя копия, и смех. Радостный смех, в этом нельзя ошибиться. А вот что это — мое детство или моя старость — не знаю…

Алиса и Альбертас встречались еще несколько раз в доме Брауна, обговаривая варианты использования Алисиного дара и решили подождать ситуация сама подскажет верный путь. А пока Алиса обещала рассказывать о свои необычные ощущения Жулюнасу. И только пообещав это и начав внимательно прислушиваться к себе, поняла, что все «видения», испугавшись засады, попрятались: ничто не давало ей повода говорить о каких-то сверхъестественных возможностях. Даже усилием воли Алиса не могла, например, представить себе Йохима — он будто исчез за краем объектива, а на вызов этого имени являлся некий спортивного типа молодой человек в красном «мерседесе» или в обнимку с пухленькой блондинкой. Алиса сообразила, что ее воображение сильно присочиняет, не в силах найти выход за пограничную черту дозволенного людям знания.

Когда Жулюнас попросил ее о попытке диагностики чрезвычайно сложного больного, она долго отказывалась, ссылаясь на утрату дара. А когда все же попробовала, то «увидела» лишь небольшой, с голубиное яйцо мешочек сала, расположенный прямо за грудинным хрящом пациента. Мешочек слабо пульсировал мертвым холодным светом.

— Как умирающий светлячок, — уточнила Алиса, но я почти уверена, что все это придумала, так как вчера вечером наблюдала за этим удивительным насекомым в саду.

— Вряд ли, — нахмурился Жулюнас. — То что вы описали очень похоже на некий загадочный орган, о функциях которого ученые до сих пор имеют смутное представление. Наиболее заманчивые версии склонны считать вилочковую железу центральным пультом управления всего организма, осуществляющего руководство при помощи особых гормонов, передающих кодовую команду каждому органу. Интересно, что у людей где-то старше семидесяти при вскрытии всегда вместо железы обнаруживается жировой мешочек. Она как бы перерождается со временем, оставляя организм без руководящей опеки, так сказать — на умирание. Но наш больной молод — ему нет и сорока… И беспричинное, вроде бы, разрушение организма, объясняется в этом случае просто — патологией «командного пульта».

Постепенно втягиваясь в сотрудничество с Жулюнасом, Алиса чувствовала странное торжество, смешанное со страхом. В ней самой и помимо нее развивалась какая-то особая жизнь, не подвластная контролю. Она начинала любить свой дар, когда он слушался ее, творя чудеса, и боялась его, вторгающегося в мозг без зова смутными намеками, требующими осмысления. Иногда Алису потрясала не только слепота ее «ясновидящего ока», но и полное отсутствие обычной интуиции.

Они с Альбертасом встречались довольно часто, подолгу гуляя то в саду виллы Брауна, то по улочкам Флоренции. Доктор был прекрасным знатоком истории оккультных наук, ценителем искусства и чутким гидом, всегда угадывающим что больше придется по нраву его подопечной. В галереях, на улицах или в храмах Алиса ловила на себе его внимательный взгляд, будто ожидающий, что она впадет в транс перед статуей Микельанджело или полотном Тициана, начав вещать занимательные подробности биографий давно ушедших титанов.

— Альбертас, увы, я не оправдываю ваши ожидания — ни прошлое, ни будущее этих великих мест не дает мне сигнала. Я чувствую и вижу тоже самое, что и все эти посетители, разве что мне не всегда требуется разглядывать табличку, чтобы угадать автора скульптуры или живописного полотна. Прекратите свою охотничью слежку и перестаньте глазеть на меня так, будто из моего рта должна вылететь птичка.

— Да, бесценная моя ясновидка, в каких-то вопросах ваше чутье даже слабее, чем у любой гимназистки, — вздохнул Альбертас. Они стояли на лестнице в парке Боргезе. — Доктор с перекинутым через руку светлым плащом и клетчатым кашемировым шарфом, нырнувшим одним концом за спину, а другим распластавшимся на груди, так что рука, слепо шарившая по борту пиджака в поисках очков, потеряла верхний кармашек и замерла в недоумении. Жалобную растерянность выражало его замершее в полужесте крупное тело и лицо в среребристой окантовке седеющих волос.

— Неужели вы и правда не понимаете, что я просто люблю вас, Алиса. Конечно, не просто, а мучительно и прекрасно с первого взгляда там, в гостиной Брауна и с первой же минуты — несчастливо, т. к. знал, видел, понимал, что связывает вас с Остином.

— Не понимаю — что связывает? С Остином? — лицо Алисы вытянулось от удивления. — Ну, знаете, Альбертас, у вас какие-то особые методы воздействия — шоковая терапия… Каково же мне сразу узнать и о ваших чувствах и о каких-то особых отношениях с Брауном… Господи, он же обручен с Лалурой. Или это секрет?

— Возможно, секрет. Во всяком случае, я и не подозревал об этом, доктор, наконец, нашел и одел очки, чтобы рассмотреть подобранный на мраморной ступени красноватый лист бука. — Удивительно, взгляните, Алиса, здесь жилки раздваиваются у основания, дублируя рисунок — какая-то сложная генетическая мутация.