Огонь на поражение - Александр Быченин

Поправив комбез и нахлобучив пилотку, я отправился инспектировать расположение вверенного моим заботам подразделения. Благо идти пришлось недалеко – жилая палуба фрегата весьма обширна, и при желании сюда можно впихнуть не то что отряд из двух взводов, а целый десантный батальон, правда, без тяжелого вооружения. Травмированных при старте не обнаружилось – за подобное раздолбайство я карал нещадно, так что народ давно уже отучился пренебрегать правилами техники безопасности. Личный состав сноровисто выстраивался перед кубриками по ранжиру – одна шеренга на отделение, – и сержанты уже наводили порядок, вставляя дежурные пистоны провинившимся. Отряд функционировал как хорошо отлаженный механизм и моего вмешательства не требовал. Началась обычная рутина космического перелета.

Традиция предписывала сразу же по окончании стартовых процедур прибыть к капитану корабля и лично доложить о состоянии дел во вверенном подразделении, и нарушать я ее не собирался. Измерив шагами длинный коридор жилой зоны, я добрался до лифта и поднялся на два уровня вверх, на командную палубу. Пока корабли мобильной группы пребывали в режиме «подготовка к переходу», капитан находился в ходовой рубке. При смене статуса на «боевую готовность» он перебирался в резервную рубку, где и пребывал до отмены тревоги. Джефферсон потому и торчал в ней, что номинально «Улисс» находился в самом центре театра боевых действий, хотя фактически ему ничего не угрожало – вспомогательные суда гоняли пиратов по задворкам Системы. Командира «Отважного» капитана третьего ранга Дмитрова чаша сия тоже не минует, едва мы прибудем в зону ответственности. А пока что он наслаждался относительной свободой и распекал за какую-то провинность второго пилота. Завидев меня, оставил бедолагу в покое. Последовал обмен приветствиями, мой доклад, и на том официальная часть завершилась.

– Тарасов, признавайся, во что ты опять нас втянул! – потребовал Дмитров, увлекая меня в закуток дублирующего поста связи. – Борщевский ничего толком не объяснил, получается как в сказке – поди туда, не знаю куда, принеси то, не знаю что. Сказал, все вопросы к тебе. Ты вроде как главный.

– Идем в систему эпсилон Индейца, – пожал я плечами. – Иваныч, а то ты не знаешь. Кто бы тебя выпустил с базы без полетного задания.

– Это понятно, – махнул рукой кап-3. – А дальше?

– Дальше ждем.

– Тьфу, конспиратор хренов!

– Да я сам понятия не имею, как все сложится! Ждем координаты. Как получим, выдвигаемся в точку. Предельно осторожно, в режиме «призрака». Если обнаруживаем противника, производим захват. Возможен огневой контакт.

– Ну хоть что-то! – смягчился Дмитров. – Ты, кстати, пока можешь расслабиться. Торчим здесь еще час, пока ордер соберется. Потом на маршевых еще три часа хода. Как выйдем к точке перехода вне системы, уйдем в прыжок. Соответственно, на месте еще придется потоптаться, нужно будет над плоскостью эклиптики зависнуть, Борщевский сказал энергоресурс не экономить. Так что свободен.

– Есть! – козырнул я и поинтересовался: – Потом тебя где искать?

– А то ты не знаешь! – передразнил он. – В резервной рубке, где же еще. Сгоню туда дежурную смену, ты тоже подтягивайся. Ладно, вали уже, не до тебя.

Окрестности системы эпсилон Индейца

2 апреля 2535 года

Переход прошел в штатном режиме, благо нужный сектор пространства был хорошо изучен и буквально нашпигован маяками Сети. Львиную долю из семи часов, ушедших на бросок, заняло маневрирование до и после гиперпрыжка. Как и предупреждал Дмитров, после выхода к точке рандеву всех кораблей группы мы еще почти три часа тащились на маршевых движках за пределы Системы, пока не вырвались из гравитационного поля звезды. Затем последовал прыжок, который вывел маленькую эскадру в район ближайшего к системе эпсилон Индейца маяка. Последний этап пути представлял собой трехчасовой переход в гиперпространстве, после чего вынырнувшие в обычный космос суда погасили скорость и легли в дрейф. Теперь оставалось только ждать.

Сам переход личному составу особых хлопот не доставил – лишь в момент прыжка по технике безопасности полагалось находиться в противоперегрузочных коконах, то есть попросту валяться в койке, на всякий случай пристегнувшись. Даже Мишка Иванов этот процесс переносил без последствий, для всех же прочих бросок запомнился лишь временными неудобствами в виде необходимости прервать текущие дела да легкой дезориентации в пространстве, от которой не осталось и следа буквально через пару минут.

Время в полете я постарался использовать с максимальной отдачей – занялся инспекцией матчасти и оружейных систем. С моей технарской дотошностью всегда находилось к чему придраться, а потому я не скучал, с головой окунувшись в рутину. Возможность вновь почувствовать себя в шкуре мастера-оружейника я старался не упускать, вот и сейчас спихнул организационные вопросы на зама и прописался в «оружейке», ввергнув штатных специалистов отряда в состояние тихой паники. Вызов Дмитрова застал меня в разгар увлекательной дискуссии с прапором Чудаковым, заведовавшим в отряде распределением боекомплекта.

– Тарасов на связи! – немного раздраженно буркнул я, переводя КПК в режим приема. – Слушаю, товарищ капитан третьего ранга!

Выражение физиономии кап-3 на дисплее наладонника оптимизма не внушало, впрочем, как и всегда в режиме боевой готовности. Дмитров предпочитал до самого завершения работы считать, что все плохо и будет только хуже. И лишь после заключительного залпа позволял себе немного расслабиться. В остальное же время он был вполне адекватен, а потому во Флоте-2 слыл личностью неординарной, если не сказать странной. За несколько лет совместной деятельности я к такой его манере давно приноровился и на подчеркнутый пессимизм внимания не обращал.

– Бросай валять дурака и живо ко мне в рубку, – велел кап-3. – Пару минут назад на связь вышли спецы с Бурной, есть координаты.

Что ж, тут он в своем праве. Я командовать буду позже, когда доберемся до места и проведем первичный осмотр. В пути же капитан корабля, а тем более флагмана, царь и бог, и никто с этим не спорит. Я с сожалением отмахнулся от Чудакова, мол, не до тебя, и буркнул:

– Через три минуты буду.

Дмитров разорвал видеовызов, я же еще несколько секунд тупо пялился на погасший экран КПК. Похоже, история подходила к логическому завершению, и я не зря столько недель подряд терпел всяческие лишения и подвергался нешуточным опасностям. И вот буквально через несколько часов все кончится. Даже грустно немного становилось от осознания этого факта… Стряхнув оцепенение, я спрятал наладонник в карман и решительно двинулся к ближайшему лифту.

Резервная рубка походила на растревоженный муравейник. Раздраженный Дмитров прохаживался вдоль здоровенного стола-голопроектора, над которым светилась всеми цветами радуги объемная схема системы эпсилон Индейца. В центре помещения мерцал кокон активированного капитанского «трона». Сновали туда-сюда специалисты из дежурной смены, которую кап-3 и впрямь загнал в рубку задолго до появления врага в пределах видимости. Что-то бубнили в микрофоны целых два связиста – судя по обилию неудобоваримых специфических терминов, организовывали видеоконференцию в режиме реального времени. Здесь же ошивался старший навигатор Федя Дубленкин – мой погодок, с которым мы были схожи во всем, начиная со звания и заканчивая телосложением, даже характеры не слишком различались. Завидев меня, кап-3 по традиции закатил глаза и возвестил: