Зимний излом. Том 1. Из глубин - Вера Камша

«Владельцем сей перчатки, – прочел вслух Повелитель Молний, – является благородный и свободный Суза-Муза-Лаперуза граф Медуза из Путеллы».

– Откуда взялась эта дрянь, – внучек с отвращением глянул на выуженный из жаркого подарочек, – и при чем тут медуза?

– Такую перчатку, или весьма похожую, я и герцог Окделл видели в Лаик, – вступил в разговор герцог Придд. – Это был розыгрыш, зашедший, впрочем, весьма далеко.

– Что за розыгрыш? – Робер перевернул малиновую уродину, тыльная сторона была пуста.

– Некто подобным образом объявил войну капитану Лаик, человеку весьма злобному и недалекому, – сообщил Придд. – Любопытно, что та перчатка тоже была с левой руки. И была точно так же обнаружена во время обеда. Если не ошибаюсь, она плавала в бульоне...

– А теперь ее сунули в мясо, – перебил Альдо, – и я хочу знать, кто.

– Кто-то из слуг, – предположил Дэвид Рокслей, – на кухне или по дороге в столовую. Нужно узнать, вдруг кто-то служил в Лаик.

– Это маловероятно, – за что Матильда не терпела Придда, так это за то, что сам Леворукий не знал, что у него на уме. Издали Спрут напоминал Анэсти, что вызывало у вдовствующей принцессы рвоту, вблизи они рознились, как лед и желе, вдобавок к старости протухшее.

– За стол сели все одновременно, – в голосе Робера сквозило раздражение, – значит, перчатку положили раньше.

– Весьма вероятно, герцог, – Валентин Придд тонко улыбнулся, – но слуги Лаик не производили впечатления шутников, а проказы Сузы-Музы были откровенно школярскими. И я бы не сказал, что умными. Впрочем, капитан Арамона иного отношения не заслуживал. Не правда ли, герцог Окделл?

Ричард не ответил, только подбородок вздернул. Матильда и раньше слыхала о распетушившихся Повелителях, но во всей красе увидела обоих лишь сегодня. Недопески смотрели друг на друга волками, особенно Дикон. Эх, юность, юность... То тявкает, то скулит, то хвост ловит!

Остывающее жаркое грустно пахло майораном и базиликом. Оно хотело, чтоб его съели.

– Ну его к кошкам, этого капитана. – Робер прикрыл глаза руками, провел ими к вискам. Бедняга, он когда-нибудь спит? – Нужно узнать, где и как сунули в соусник эту дрянь. Мог оказаться во дворце кто-то из бывших унаров? Герцог Придд и герцог Окделл не в счет, они были с нами.

– Не готов ответить. – Рокслей с ненавистью глянул на шестипалого уродца. – Это какая-то бессмыслица...

– Господа капитаны гимнетов, – внучек хлопнул рукой по столу, тоненько и трусливо звякнули бокалы, – это ваше дело – следить за тем, чтоб в королевские блюда не попадало ничего лишнего. Сегодня подложили перчатку, завтра это будет яд!

– Ваше Величество, – виконт Мевен поднялся из-за стола. – Будут приняты все меры. Мы просим разрешения немедленно заняться поисками.

– Для того чтобы исполнять свои обязанности, разрешения не требуется, – объявил Альдо. И где только набрался, паршивец? – Отправляйтесь.

Мевен с Рокслеем выскочили за дверь ошпаренными кроликами. Ноздри короля талигойского раздувались, Робер перебирал бахрому скатерти, Дикон то краснел, то бледнел...

– Твою кавалерию, – не выдержала Матильда, – мы обедаем или нет? Кто бы ни подсунул эту дрянь, она не ядовитая, а без сметанного соуса еще никто не околел.

– Забыла про Мупу? – от внучка несло царственностью, как от кобеля псиной. – А вот я помню. Я права не имею забывать. И ты не имеешь, потому что наша жизнь – это жизнь Талигойи.

Взять бы что поухватистей, и по башке! Его жизнь – жизнь Талигойи... Да кому она нужна, твоя жизнь, кроме дуры бабки, дуры девки да Окделла с Эпинэ.

– Тебе голова, только чтоб корону нацепить, нужна? – рявкнула вдовица. – Стал бы отравитель перчатками расшвыриваться. Дикон, этот Суза-Муза кого-то насмерть затравил?

– Судары.... Ва... ше Высочество, – начал Дикон, – в Лаик было... Капитан Арамона...

– Ты так и осталась алаткой, – перебил мямлящего Ричарда внук, – и ничего не понимаешь. Талигойя стоит на крови Раканов. Этот Медуза своим шутовством пытается уравнять короля с олларским прихвостнем.

– Лучше быть алаткой, – отрезала вдовица, – чем дурой. А будешь с памятниками бодаться и могилы разрывать, еще и не так огребешь! Не хочешь, чтоб тебя с Парамоном равняли, не парамонь!

Альдо отшвырнул салфетку. Неудачно – угодил в бокал, тот опрокинулся, покатился по столу, свалился на мозаичный пол, разлетелся вдребезги. Его Величество вскочило и вылетело из комнаты, саданув тяжеленной дверью. Король, твою кавалерию! Матильда рывком пододвинула к себе блюдо с какими-то загибалами. Напрочь остывшими. Сама виновата, нужно было остаться у Левия, а не бежать, задравши хвост, исполнять семейный долг. И сыта была бы, и в дурь очередную не влезла.

– Ричард, герцог Придд, – торопливо произнес Робер, – у вас есть какие-то предположения насчет шутника?

– Имя Сузы-Музы оспаривали шестеро, – пояснил Повелитель Волн, – но все они, насколько мне известно, находятся за пределами столицы. За исключением Ричарда Окделла.

Зря она одернула Альдо при этой твари подколодной! Дику только полезно увидеть сюзерена без перьев, Робер – свой, а Спрут чем меньше видит, тем лучше.

– Я могу предположить, кто был Сузой-Музой, – Ричард зыркнул на однокорытника, как жена на любовницу, – и этот кто-то не торопился объявиться.

– Сузой-Музой может оказаться кто угодно, – герцог Придд двумя пальцами взял злосчастную перчатку и аккуратно положил на блюдо, – кроме Эстебана Колиньяра, разумеется. Герцог Окделл, что случилось с теми уликами, которые нашли в вашей комнате? Вам их вернули?

3

Все вышло предельно глупо, потому что граф Ларак заявился раньше, чем его ждали. Докладывать о гостях в гостинице было не принято, и мерзнущая Луиза предстала пред графом в накинутом на черное дорожное платье плаще Айрис. Несчастный застыл в дверях, созерцая дуэнью в герцогских одеждах. Такой худой и бледный отец и такой круглый, краснолицый сын. Бывает же!

Айрис при виде дядюшки пронзительно захохотала и тут же закашлялась, вцепившись во вскочившую Селину.

– Добрый день, Айрис. Добрый день, сударыня, – граф Ларак подмел пол престарелой шляпой, которой уже ничто не могло повредить. – Я счастлив приветствовать вас в Надоре. Вы не слишком утомлены дорогой?

Утомлена. Как гусыня, которую сунули в корзинку и везут на ярмарку. Дорогу как-нибудь переживет, а дальше на воде мечом писано. Капитанша, стараясь не думать об алой тряпке с гербом Эпинэ и растрепанных волосах, присела в реверансе.

– Благодарю вас, сударь, вы, без сомнения, уже знаете, что...

– Я выхожу замуж за Робера Эпинэ, дядя, – Айрис выставила вперед браслет, словно рапиру. – Мы любим друг друга. Робер – Первый маршал Талигойи, а к алтарю меня отведет Альдо Ракан. Он будет великим королем.

– Дорогая, – голос Эйвона задрожал, неужели он еще и плачет по любому поводу? Совсем как причетник из Кошоне, что шмыгал носом над раздавленными улитками и скисшим молоком, – я так рад за тебя. Брак по любви, что может быть прекрасней, но все так неожиданно. Твоя матушка поражена.