Золотые земли. Сокол и Ворон - Ульяна Черкасова

Брат криво улыбнулся, сверкая в полумраке голубизной глаз.

– Кто знает, когда овдовеешь в наши неспокойные дни? – хрипло произнёс он и, заметив беспокойные взгляды родственников, добавил: – Не переживайте, с Гутрун ничего не стрясётся, пусть это и было бы весьма кстати. Но чтобы вы знали, Дару тянет отсюда прочь.

– С чего так решил?

– По глазам вижу. Это тебе, братец, бабы непонятнее грамоты кажутся, а я их как орешки щёлкаю.

Вячко недовольно отвернулся, но возражать не стал. К чему ссориться, когда есть дела поважнее?

– Раз вспомнили про Гутрун, то рассказывай, о чём она тебе написала? – спросил отец.

Ярополк на этот раз не смог скрыть удивления. Отец довольно усмехнулся:

– Да, я знаю, что тебе пришло письмо из Снежного. Так о чём в нём говорится?

– Конунг Гудрёд готов прислать своих людей, к исходу месяца они прибудут.

Вячко до этого ни разу не слышал, что они заключили договор со скренорским конунгом.

– Ты нанял их защищать Снежный в твоё отсутствие? – спросил он.

Брат посмотрел на него искоса. Отец не дал ему ответить:

– Что Гутрун пишет о моих внуках? Как растут?

– Старший быстро постигает грамоту и языки. Уже лучше меня говорит на троутоском.

– Хорошее дело для будущего князя, – улыбнулся Мстислав.

В дверь постучали, и стало уже не до разговоров о семье.

Пришёл Седекий, почти сразу за ним Горыня. Последний принёс свежие вести из степей: войска Шибана вернулись в степи так стремительно, будто их преследовали утопцы с Мёртвых болот.

– С чего бы им отступать после нескольких лёгких побед? – удивился Пресветлый Отец.

– Сегодня мне подсказали хорошую мысль, – вставил Вячко, воспользовавшись моментом. – Вольным городам невыгодно идти на нас, когда зима на носу, слишком много сил это отнимет. Каган Шибан не дурак, раз сумел объединить два вольных города, он не захочет напрасно терять своё войско из-за морозов.

Великий князь кивнул, но промолчал, вместо него заговорил Ярополк:

– Я давно думаю над этим, но что нам остаётся? Ждать весны? Мы не можем закрывать глаза на бесчинства степняков.

– Раз сейчас Шибан отступает, значит, и впрямь будет дожидаться весны, – задумчиво произнёс Горыня. – Когда было видано, чтобы о войне предупреждали да ещё давали противнику время подготовиться?

– Почему тогда он не напал летом, когда мог застать нас врасплох? После Нижи если бы Шибан пошёл прямо на Лисецк, остановить его было бы некому, – возразил Вячко.

– А затем на Златоборск, – продолжил Великий князь. – А он как будто ждал, чтобы мы собрали все силы и пошли к нему навстречу.

– И оставили запад без защиты, – продолжил Ярополк. – Очень удобно для рдзенских псов.

Седекий постучал мясистыми пальцами по подоконнику.

– Значит, всё, что нам остаётся, это ждать весны?

Великий князь стоял у стола, крутил в руках перо, и на пальцах его оставались едва заметные следы чернил.

– Нет, – сказал он. – Мы должны подготовиться к войне, восстановить порядок на границах, но куда важнее разрешить дело миром.

Все повернули к нему головы в недоумении. А в следующий миг тишина взорвалась оглушающими голосами.

– Он убил Мечислава!

– Отец, как можно спустить такое оскорбление? Такое душегубство? Вся Нижа сгорела.

– Да бояре нас живьём сожрут за слабость.

Молчали только Великий князь и Пресветлый Отец. Седекий улыбался, пока другие кричали возмущённо. Когда же все наконец затихли, ожидая, что скажет Мстислав, заговорил первым именно Седекий:

– Не зря тебя прозвали Мирным, Великий князь. Но придумал ли ты, как достичь мира? Сомневаюсь, что Шибану окажется достаточно золота или рабов, да и ни того, ни другого в Ратиславии немного.

Великий князь улыбался лукаво, крутя пёрышко в руках, и нечто в нём и в Седекии заставило Вячко подумать, что разговор этот был продуман от первого до последнего слова.

– Хватило бы и рабов, и золота, будь на него спрос. Но Шибан начал войну ради власти. Ему недостаточно будет простого откупа.

– Думаешь, его устроит только наша земля? – помрачнел Ярополк. – Тогда зачем он сжёг Нижу?

Великий князь показал на стену за своей спиной, туда, где на старых резных рисунках, сделанных ещё при Ярополке Змееборце, были изображены медведь и сова.

– Мечислав успел через Вячеслава передать мне вот что: вольные города страдают от духов Нави. В степях они убивают любого, кто им повстречался. Дузукалан и Беязехир держат чародеев не только чтобы воевать, но чтобы защитить своих людей. Это слишком сложно и опасно.

– Я слышал, за стенами города вообще никто не живёт, туда сгоняют преступников, – добавил Седекий.

Мстислав кивнул. Некоторое время никто не решался заговорить.

– Тогда что ты предлагаешь? – хрипло спросил Ярополк.

– Шибан убил многих ханов, чтобы провозгласить себя каганом. Даже те, кто принял его правление, вряд ли сделали это искренне. Как думаете, сколько людей желают его смерти?

Пресветлый Отец закивал с одобрением.

– Дети Луны и Звёзд не захотят иметь дело со слугами Создателя, но если поискать в Дузукалане торговцев из Империи, то они посоветуют нам, как поступить.

– Мне написать Императору? – тут же спросил Ярополк.

– Твой дед откажет в помощи. Опять, – помотал головой Мстислав. – Напиши лучше бабке. Императрица как никто другой в Белом городе разбирается в торговых связях. Подождём их ответа. Узнаем о делах в Дузукалане изнутри и решим, к кому можно обратиться за помощью.

Когда совет завершился, Мстислав подозвал к себе младшего сына.

– Приведи лесную ведьму.

– Она ничего такого…

– Приведи, – строже повторил отец.

Вячко оставил брата и родителя, избежал дядьки, желавшего поговорить с ним, и вышел из покоев князя. Впереди неторопливо брёл по коридорам Седекий. И вместо того, чтобы сразу пойти к Дарине, княжич догнал священнослужителя.

– Пресветлый Отец, – позвал Вячко, когда они оказались на улице, – я хотел бы поговорить с тобой.

Седекий, сохраняя сладкую улыбку, неторопливо обернулся к нему.

– Как пожелаешь, княжич, – проговорил он добродушно. – Что тебя беспокоит?

– Я выгляжу обеспокоенным?

– Это заметно по глазам. Что-то гнетёт тебя. Но прошу, выложи мне свою беду, а я постараюсь помочь.

Они пошли не спеша, минуя хохочущих дружинников, наблюдавших за борющимися на кулаках товарищами, дворовых девок и крикливого петуха, кругами бегающего от них по двору.