Сети - Юлия Бажова

Имандра паскудно захихикала:

– Не сомневаюсь. Керн тоже не видел. И никто из парней. Потому что вы все пялились на ее сиськи.

Поставив кружку на пол, возле кровати, Долма выпрямилась и застыла как каменное изваяние: не примут ли ее в компанию? Морган повторил, что разговор конфиденциальный. Имандра сочувственно улыбнулась ей, в бессилии пожала плечами. Он выждал, когда девушка уйдет, а потом спросил:

– Как настроение у Илласа?

– Так себе. К нам у него претензий нет. Он ожидал, что мы потеряем… – Имандра кашлянула и потерла подбородок. – Знаешь, что его насторожило? Отсутствие сообщников в Димене и Арианде. Он считает, что Император не мог действовать в одиночку, а отряд Майюры формально отнесся к своим обязанностям. Но поскольку Майюра не в его подчинении, он ничего не может сделать, кроме как нажаловаться их главнокомандующему.

– Он жаловаться и поехал, – подал голос Керн. – А похороны – так, прикрытие. Придирки. Ребята добросовестно обошли обе деревни. Не тратить же время на поголовный опрос всех этих глупых деревенщин.

– Иллас очень сердит на дядю Арра. Мол, это он во всем виноват, заставил нас себя ждать и разделиться. Мы потом здорово жалели, что вывалили все начистоту, но, ты ж понимаешь, Иллас все равно докопался бы до правды.

«Конечно понимаю. У вас ведь нет опыта фальсификации рапортов».

– Он часа полтора поджаривал нас на медленном огне. А потом на наши многострадальные головы спикировала эта ястребица Хонига, – Имандра скривила губы и пальцем изобразила крючковатый нос старейшины, – и они устроили нам перекрестный допрос. Я вышла оттуда с чувством, будто меня прожевали и выплюнули. Еще Илласа смутила его Манна. Он жалеет, что никто из наших, кроме Керна, ее не видел и что ты не видел тела, потому что ты лучше всех знаешь, как он выглядит.

– Как никто? Где же вы были? И что с Манной?

– Мы были с тобой: сначала откапывали, потом везли домой. С той частью отряда, которая отправилась в Димену, остался только Керн. Невидимка выглядел точь-в-точь как ты описывал. Симпатичный такой попик, с бородкой, длинноволосый, светлоглазый. А Манна как у дикаря, и канал.

Морган поднял брови. У Сура Манна как у дикаря? И правда странно. Впрочем, в процессе перехода из тела в тело Манна могла измениться. Как он приручил Асура? Задабривал, подкармливая людьми? Кто вообще был рабом, а кто хозяином? Как сменил тело? Как умудрялся не заражаться скверной?

«Слишком много неразрешенных вопросов ты нам оставил, Император».

И вот еще что… Белое пятно, которое маячило в сознании с момента, когда Морган узнал, что его вытащили с того света, наконец начало обретать краски.

– Почему мое тело не сожгли?

Вспыхнувшая на лице Имандры радость осветила ее черты, словно солнце, проглянувшее сквозь зелень свежей листвы. Это была самая торжествующая гримаса, когда-либо виденная Морганом.

– Потому что я отказалась. – Имандра вздернула подбородок. – Я честно призналась Майюре, что у меня не хватит духу собрать пыль, которая останется от моего брата, и пускай лучше это сделает мама, Рола или Анни. И все наши отказались вслед за мной. И тогда ребята Майюры пробили врата, и мы вернулись домой. Между прочим, ты первый, кто этим поинтересовался.

– Я же должен знать, кому обязан своими будущими мучениями. – Морган улыбнулся краем рта, ласково потрепал сестру по лохматому затылку. – Скажи, родное сердце, был кто-нибудь из них знаком с Императором?

– Ой, они вообще не знали про невидимку, представляешь?! Будто Гиадалия – это край света. Неторопливые, расслабленные, сонные. Керну пришлось объяснять с нуля.

– Ну и рожи у них были! – хохотнул Керн. – Поначалу думали, я укурыш, отбился от отряда.

– Ты и выглядел как укурыш. Грязный, вонючий, опухший. На этой грузной коротконогой кобыле. Хозяева, наверное, обрадовались, что избавились от нее. Кое-кто, конечно, вспомнил, кто такой Вананд Заар. Но с трудом. Мусолили его всю дорогу до переправы. Говорят, большинство знавших его погибли в Ционе. А кто-то брякнул, что он затем воду и отравил, чтобы в живых осталось как можно меньше тех, кто может его опознать. – Имандра замолчала и начала сгребать в ладонь просыпавшуюся на одеяло шелуху от семечек. В наступившей тишине стал слышен вой пурги и далекие удары пешни: на реке долбили лед.

«Пожалуй, верно, – думал Морган, потирая ноющий лоб и отяжелевшие веки. – Планы с дальним прицелом. Какое наследие ты нам оставил, кроме еще одного (или не одного?) отравленного озера?»

Сооружения на Ледяшке, невидимки, шпионская сеть – несомненно, малая толика того, что он наворотил за восемнадцать лет. Ох, нет. Хватит на сегодня. Морган чувствовал, что его мозги превращаются в кашу. Он свесил руку, нащупал кружку возле кровати, но ухватить не сумел. Тронул сестру за плечо. Криво улыбнулся, стыдясь своей слабости.

– Будь добра, влей в меня это пойло.

Когда Морган в следующий раз открыл глаза, потолок расчерчивали широкие линии морозного солнечного света. Хижину наполняли громкие звуки. В промежутках между воплями ребенка было слышно, как кто-то счищает с оконного стекла налипший снег, а Хара гремит склянками и кого-то отчитывает. Морган потянулся вниманием за шторку. Тупик. Мир по-прежнему однолик. Дар, эта заноза в сердце, заныла с новой силой.

«Как долго я буду слеп?»

Он повернул голову, ища более удобное положение, и наткнулся взглядом на Долму. Почти незаметная, девушка сидела на полу возле койки, положив голову на руки. Морган тотчас притворился спящим, но Долма, очевидно, следила за ним внутренним зрением. Кровать прогнулась под тяжестью ее тела, ее ладонь мягко накрыла его руку, лежащую поверх одеяла. Он прохрипел:

– Поезжай домой. Я не дал согласия, если ты помнишь.

– С того момента все изменилось.

– Что все?

– Твое будущее.

– Что же ты мне предрекаешь, провидица?

– Не я. Гионы. Разве тебе… – Долма умолкла.

Внутри зашевелилось нехорошее предчувствие. Морган приподнял веки.

– Продолжай, раз начала.

Девушка заерзала. Ее ладони предательски вспотели, и она убрала руку.

– Накра Гион сказала, ты был сложным пациентом.

– Неужели? У них что, бывают простые?

– Да, относительно. Если человек только-только умер и тело не сильно повреждено. Пока тебя откопали и доставили сюда, прошло почти пять часов. Накра сказала, отец вначале отказался наотрез, но Иллас его упросил. Он же сам фактически умирает, когда это делает. Входит в транс, у него прекращаются дыхание и сердцебиение. С тобой он провел в трансе два с половиной часа. Это очень много. Они уже опасались, что не вернется. Потом сутки лежал пластом, не мог ни разговаривать, ни есть, ни пить. А с твоим телом провозились двенадцать часов.

– Пытаешься заставить меня проникнуться к Гионам благодарностью, прежде чем…