Ричард Длинные Руки - майордом - Гай Юлий Орловский

– Почему выше? А как же упоение в бою у бездны мрачной на краю?.. Обижаете, граф…

Ришар посмотрел на него, как на великовозрастного ребенка, поморщился, но смолчал, заговорил рассудительный барон Альбрехт:

– А почему эта возможность застала врасплох? Мы никогда не сражались с таким диким народом! И не готовы к его причудам. Потому будем просто настороже. Возможно, это хитрость. Наступит ночь, они тихонько подползут к нашему лагерю…

Лица многих помрачнели, я видел, как опускаются чаши.

Ришар сказал резко:

– Сэр Альбрехт, я вас не понимаю! Караулы удвоены – это раз. Маги и священники, каждые по-своему, смотрят, чтобы к нам не подкрались с помощью колдовства. И еще… я чувствую, что варвары в самом деле думают то, что говорят. Хоть и дикари, но чести в них больше, чем у остальных жителей этого королевства.

Лорд Рейнфельс подтвердил с некоторой неохотой:

– Согласен. Подо мной молодой конь испугался и чуть не сбросил наземь. Так варвар, с которым я дрался, остановил меч уже над моей головой и подождал, пока справлюсь с проклятым животным!

Барон Альбрехт сказал задумчиво:

– Хорошо-хорошо…

Зольмс предостерег:

– А вот это не надо.

– Что? – полюбопытствовал Альбрехт.

– Это самое, – ответил Зольмс сердито. – Я же вижу!.. Пользоваться не надо. Пусть наш противник будет и дальше таким же благородным.

Бернард, что обычно молчал на таких советах, пробормотал:

– Почему дикари бывают благороднее умных и образованных? Никогда не мог понять…

Далеко за пределами лагеря пропела труба. И хотя даже не все услышали, но в шатре наступила тишина. Я видел, как рыцари переглядываются, наконец Макс прошептал:

– Снова парламентер?

– Похоже, – ответил Ришар. – Сэр Максимилиан, если вас не очень затруднит…

Макс вскочил.

– Располагайте мною, сэр Ришар!

– …я бы попросил вас, – договорил граф, – посмотреть, что там. Не прерываться же по всякой чепухе.

Макс опрометью выскочил из шатра, даже не побурчав, что он благородный рыцарь, а с этим поручением можно послать оруженосца. В его отсутствие разговор не клеился, все прислушивались к голосам и топоту копыт, наконец простучали подошвы сапог по утоптанной земле, в шатер ворвался Макс, раскрасневшийся и запыхавшийся.

– Парламентер!.. Он предлагает устроить поединок!

Сэр Растер в наступившей тишине хлопнул ладонью по столу и довольно захохотал:

– Вот это по мне! Я такое люблю… Скажи, что доблестный и благородный сэр Растер, победитель Черного Дракона и Белого Орка принимает вызов!

Макс молчал, на лице смущение, взгляд остановился на мне. Я ощутил недоброе, буркнул:

– Что?

– Хотят драться с вами, – сказал он почтительно, – сэр Ричард.

Все посмотрели на меня, я буркнул:

– Отклонено.

В неловком молчании сэр Растер спросил осторожно:

– Но… гм… как же, сэр Ричард?

– Слишком велика честь для варваров, – сказал я раздраженно.

Макс переступил с ноги на ногу, вид был донельзя смущенный.

– Так что передать?

– Много чести, – объяснил я. – Для них, разумеется.

Макс добавил:

– Они говорят, что на поединок выйдет сам вождь.

Я удивился:

– Антуан Бесстрашный?

Макс посмотрел в затруднении на сэра Норберта, тот пояснил с коротким поклоном:

– Нет. Полевой вождь у них Берард Молния. Антуан Бесстрашный – лагерный.

Я повторил раздраженно:

– Много чести. Не по рангу гроссграфу, коннетаблю и лорд-протектору драться с вождем дикарей, как бы красиво тот ни назвался. Передайте, что могу его высечь на конюшне, если он так уж добивается… Это как раз по рангу.

В шатре воцарилось неловкое молчание. Наконец Альбрехт, казалось бы, самый здравомыслящий, покосился на молчащих лордов, проговорил с сомнением в голосе:

– Но… не истолкуют ли?

– И что? – спросил я враждебно.

– Ну, скажут, что струсил…

Я отмахнулся.

– Кого интересует мнение варваров? Не забывайте, мы сейчас – выходцы из герцогства Брабант. А брабантцы, хоть и лучше прочих забугорцев, но тоже не перегибают с рыцарской честью.

Ангелхейм кашлянул, все взоры обратились к нему, он воспользовался вниманием и сказал неспешно:

– А если поставить выгодные нам условия?

Сэр Растер проворчал:

– В смысле?

– Побежденный теряет что-то важное, – пояснил он осторожно. – К примеру, варвары оставляют свои завоевания.

– Этого не примут, – сказал рассудительно барон, – но что-то в самом деле надо поставить на кон. А то сэр Ричард прав, невеликая честь для нашего лорда драться с ихним голопузым просто так.

– Просто так дерутся с равными, – согласился и Растер. – Хотя я мог бы, да. Но сэру Ричарду… гм… это урон его престижу.

– Разве что ради чести, – сказал Митчелл угрюмо.

– Ради славы, – добавил Растер.

Я слушал в угрюмом молчании, поглядывал на их лица. За меня уже все про себя решили, как будто я могу отказаться. Сейчас начнется долгое и скрупулезное оговаривание условий, кто и чем будет бить один другого по голове. Это молодцы, здесь они знатоки, для них это самое важное. Мне же оставляют обдумать совсем неинтересный пустячок: что попытаться выторговать в случае победы.

Парламентер, немолодой жилистый воин, уже повидавший виды, все еще боец, но уже умеющий воевать не только мышцами, ожидал меня, не слезая с коня.

Я вышел из шатра и остановился шагов за пять, чтобы не смотреть снизу вверх, это тоже урон моей чести.

– Приветствую великого воина! – сказал парламентер.

– И я приветствую твоего вождя, – ответил я, – в твоем лице. Сразу отвечаю: просто ради удали могу биться только с равными. А никто из варваров мне равным быть не может. Ясно? Да? Что вы ставите на кон, чтобы мне возжелалось, а то и возизволилось подняться в седло и взять в руки меч?

Парламентер скупо улыбнулся.

– Мы знали, ты это скажешь. Не такие уж мы и разные… Вождь Антуан велел передать, если победит наш боец, вы уйдете. Если боги дадут победу тебе, мы клянемся вернуться в свои земли.

Я задумался, власть все должна обмысливать, искать ловушки, а за спиной прокатилась волна шепота, в целом – одобрительного. Ну да, не им же драться. Смотреть на драку куда приятнее…