Знак разрушения - Александр Зорич

Элиен грустно улыбнулся:

– Оружие Кавессара. Мое первое творение.

– Да?.. Ах, ну да! Урайн говорил…

Элиен чуть повел плечом. Дескать, так уж получилось. Он не стал напоминать Шету, что некогда не раз и не два рассказывал ему о своем первом кузнечном опыте.

Да и Кавессар, когда Элиен знакомил его с Шетом, не преминул показать варанскому юноше свой чудовищный шестопер, прибавив, что он откован руками сына Тремгора.

Шет продолжал:

– Я оглядел столицу герверитов с высоты птичьего полета. При Урайне Варнаг был превращен в одну огромную крепость, где не селились ни женщины, ни старики, ни дети. Теперь крепость казалась почти безлюдной, и все-таки я понимал, что бежать из нее будет не так-то просто. На башнях виднелись стражи, над кузницами по-прежнему вился дым, ворота тоже– охранялись на славу. Я долго простоял на вершине цитадели, наслаждаясь свежим осенним воздухом и размышляя, что делать дальше. Вечерело, когда появилась Серебряная Птица. Я поспешно покинул площадку и спрятался этажом ниже. Вскоре я услышал шаги. Это был Урайн. Когда мы встретились, он почти не сопротивлялся. Иначе мне едва ли удалось бы одолеть его. Видимо, Урайн был настолько зависим от мощи Хуммера, что, когда Чаше пришел конец, ему уже недостало воли сражаться.

Герфегест недоверчиво прищурился:

– Ты убил его еще вчера вечером?

– Да.

– Тогда почему ты прилетел только сейчас? Серебряная Птица, насколько я понимаю, способна покрыть расстояние между Лон-Меаром и Варнагом за два долгих варанских колокола.

– За полтора, – устало кивнул Шет окс Лагин. – Но для того, чтобы прилететь сюда на Птице, надо было еще убедить ее в том, что я – отнюдь не лучший ужин после многотрудного дня. Когда Урайн погиб, она рыдала и неистовствовала на крыше цитадели. Я провел всю ночь среди свитков и магических предметов Урайна, прежде чем понял, как следует разговаривать с Птицей.

– Послушай, Шет, – осторожно начал Элиен, – у нас еще будет время потолковать по душам… Ответь мне сейчас только на один вопрос: отчего твои глаза по-прежнему отливают всеми цветами радуги?

Герфегест неожиданно расхохотался.

– Ты большой шутник, Звезднорожденный! – сказал он сквозь смех.

С этими словами Герфегест извлек щегольское итское зеркальце и подал его Элиену. Из зеркала на сына Тремгора глядел заросший трехдневной щетиной убийца с грустными глазами. И глаза эти жили независимой от своего хозяина жизнью – в правом метались багрово-золотистые зарницы, в левом вспыхивали колючие ослепительно белые снежинки.

Элиен улыбнулся своему новому обличью и, по-ребячески швырнув зеркало Герфегесту, обнял Брата по Слову.

Он наконец поверил. Да, не может быть иначе. Не может. Это он, он, он, Шет окс Лагин, переживший второе рождение, как и он сам, Элиен, Звезднорожден-ный. Вот только этот шестопер Кавессара…

* * *

– Ну что же, Аганна. Варнаг – твой. Покажешь герверитам это, – Элиен пнул носком сапога мешок, в котором болталась голова Урайна, – и ты возьмешь его, не пролив ни капли крови. Сровняй Варнаг с землей. С побежденными поступай так, как у вас заведено, – тут я не советчик.

– Идем со мной, гесир Элин. Весело будет.

– Нет, Аганна. Я слишком устал от этой войны. Я начал ее ради своего брата, и теперь он со мной, со мной и моя любимая женщина. Больше мне ничего не нужно. Прощай.

– Прощай, гесир Элин.

Аганна вскочил на коня. Пять месяцев назад он знал совсем другого человека. Ему было грустно.

* * *

Когда они проводили взглядом Алаша, над которым вилась едва различимая тень нетопыря Хегуру, Герфегест приблизил губы к уху сына Тремгора и очень тихо сказал:

– Я не верю Шету.

Элиен резко повернул голову, посмотрел на Герфегеста в упор и отступил на два шага назад.

– Пойми хоть ты… – Элиена душила бессильная ярость, и слова уперлись в плотный ком, подкативший к горлу, – во мне нет больше сил для того, чтобы подозревать кого-либо в чем-либо… да, этот человек, Шет окс Лагин, не таков, каким он был год назад… у него изменилась память… но и я стал другим. Тоже. Ты слышал, что я сказал Аганне. Мы победили и мне больше ничего не надо! Я просто хочу любить Гаэт.

– Мы победили. – Герфегест щелкнул пальцами. – Мы победили, – повторил он, словно пробуя эту простую фразу на вкус. – Но война не окончена, – заключил он, и по его лицу пробежала тень темного будущего Сармонтазары, в котором ему предстояло обрести свое могущество и свою смерть.

* * *

Элиен крепко прижал к себе Гаэт:

– Ну вот и все. Теперь ничто и никогда не разлучит нас. Урайн солгал тебе – не было никакой связи между вашими жизнями. Не было.

Гаэт слегка отстранилась и посмотрела в текучие глаза своего возлюбленного:

– Мне страшно, Элиен. Очень страшно. Урайн не из тех, кто швыряет свои слова в колодец пустоты. Я чувствую его мертвенный холод, но не понимаю, откуда он исходит. Он изменился, но он все еще жив. Иначе я была бы мертва.

Из шатра вышел Шет окс Лагин.

– Как изменился мир, – сказал он, пристально глядя на Элиена и Гаэт. – И мы уже дважды живы в нем, да?

Действие романа “Знак Разрушения” (и вообще всей трилогии о Звезднорожденных) происходит в VI в. Эпохи Войн Хуммера (ЭВХ). Эта же эпоха в других системах сармонтазарского летоисчисления именуется Эпохой Шести (ЭШ), Героической Эпохой, или Эпохой Звезднорожденных. Летоисчисление – инверсное, т. е., например, 565 г . ЭВХ предшествует 545 г . ЭВХ, VIII в. предшествует VI в. и т д. Эпоха Войн Хуммера – аналог “до нашей эры” в земном летоисчислении. Название “Эпоха Шести” связано с именами Шести Великих (Героев, Основателей). Эррихпы Древнего, Эстарты Великого, Эллата Харренского, Элиена Тремгора, Эгина Мирного и Эриагота Геттианикта.

Архаический харренский календарь (которым пользовались на Севере во времена, например, Эррихпы Древнего) состоит из 5 времен года (сезонов) и 13 месяцев (каждый длиной в 28 дней, исключая месяц Элгана, насчитывавший, в зависимости от необходимости, 29 или 30 дней). Новый год приходился на первое число первого весеннего месяца. Весне предшествовал особый сезон, именуемый “предновогоднее время”. При этом в поэтической традиции каждый сезон и каждый месяц олицетворялись каким-либо животным (т. н. “Звери Года”). Ниже приводится таблица сезонов и месяцев.

Впоследствии, при Айланге, была произведена реформа календаря, упростившая эту систему. “Предновогоднее время” как отдельный сезон было упразднено, а число месяцев сведено к 12. В романе “Знак Разрушения” и других книгах трилогии используется реформированный календарь, который был признан не только в Харрене, но также в Ре-Таре и Варане.