Семилетняя ночь - Чон Ючжон

«Расцвели цветы, скорее лови».

В направлении трёх часов появился силуэт девочки. Она была скрыта потоком света, имевшим форму куска пиццы. Казалось, она стала ближе ко мне. Кое-что ещё изменилось – на поляне появилась вода. От босых ног девочки расходились круги по воде. Эти круги имели форму следов, остающихся от длинных шагов девочки. Кажется, ноги остановились, когда появился свет.

Секундная стрелка, миновав девочку, приближалась ко мне. Я заметил, что поляна в лесу превратилась в озеро. Башня, которую я видел, была действительно водонапорной башней. А там, где мерцала красная звезда, появились тёмные очертания горы.

«Расцвели цветы, скорее лови».

Её рука снова коснулась моей шеи. Она опять сказала, что мне водить. Это озадачило меня. Дело в том, что правила игры «Расцвели цветы, скорее лови» отличались от тех, которые я знал. Я был водящим, но был связан и не мог двигаться, а девочка перемещалась невидимкой и уже двенадцать раз прокричала «Расцвели цветы, скорее лови», и каждый раз, когда стрелка показывала 12 часов, она касалась моей шеи и снова и снова объявляла, что мне водить. Но водящий ничего не мог сделать. Я никогда не играл так до этого. К тому же я не знал, какое наказание ждёт меня за проигрыш. Я не знал, что ещё могло касаться моей шеи, если только не рука девочки.

«Расцвели цветы, скорее лови».

Я заметил, что окружавшие меня кипарисы неожиданно оказались прямо передо мной. Мне показалось, что они стали выше. А очертания гор, водонапорная башня – ближе, чем раньше. Было ощущение, что стрелка тоже движется быстрее. И точно: она совершала круг быстрее, и у меня оставалось всё меньше времени для поисков девочки. На этот раз я даже не смог её увидеть. Откуда-то послышались звуки подпрыгивающих ног: «топ-топ». Но я не мог понять, где раздаётся этот звук. А О́ни сновал с ветки на ветку, как белка. Звуки становились всё громче и сильнее. По телу забегали мурашки, по спине пробежал холодок. Нет, мне это не казалось, это были реальные ощущения. За это время вода уже поднялась до моей поясницы.

«Расцвели цветы, скорее лови».

Мне оставалось только слушать голос девочки, похожий на поющие капли воды. Прыг! Этот звук, раздаваясь в темноте, путал мои чувства и смеялся надо мной. Кипарисы приближались и росли, всё выше и выше. Они были очень странными: чем выше поднимался уровень воды, тем больше они тянулись вверх. Я не знал, что делать, и осматривался вокруг. Вдруг я что-то увидел в направлении четырёх часов. Под водой, примерно на глубине одной ладони, в том месте, где оставалась полоса света, как вихрь, перемещалось что-то чёрное. Это походило на водоросли, крутящиеся в водовороте. О́ни прыгнул в их сторону, перескочив на другую ветку. Секундная стрелка добралась уже до этого места. Из-за холода мне было трудно дышать. Из водорослей на меня смотрели чёрные глаза.

«Расцвели цветы, скорее лови».

Опять пейзаж вокруг изменился. Всё поменялось. Деревья отступили назад и уменьшились в размере. А вода, которая была на уровне поясницы, опустилась ниже бёдер. Кот прыгнул в сторону девяти часов. Я ощутил тихое движение по поверхности озера. Скоро из воды появился белый лоб, который по форме напоминал плавник акулы. Под водой прятались глаза. Секундная стрелка точно осветила именно это место.

Стрелка остановилась на 12 часах. Озеро превратилось опять в лесную поляну, где тут и там были видны лужи. Все деревья уменьшились до их первоначальной высоты. За башней снова мерцал Юпитер.

Наконец-то я понял правила игры. Игра была выгодна только ей. Она могла прятаться в темноте и в воде, где захочет. А когда её ловил луч света, ей нужно было замереть и не двигаться. Если я отыскивал её раньше, она получала за это штраф. Прежде чем стрелка опишет полный круг, мне во что бы то ни стало надо было найти девочку. Поймав её взглядом, я должен был пристально смотреть на неё, пока её не осветит секундная стрелка. Касание руки девочки означало не то, что моя очередь водить, а то, что я проиграл, и поэтому меня ждёт наказание. Я был вечным водящим. Не поймаешь девочку – понесёшь наказание, а поймаешь – избежишь его. Игра была несправедливой.

Каждый раз, когда я проигрывал, остров на одну ладонь уходил глубже под воду. Поляна уменьшалась в размерах и постепенно превращалась в озеро, кипарисы становились выше, голос девочки – торопливее, и вместе с ним быстрее бежала секундная стрелка. Но, когда я ловил девочку, остров поднимался, и вода уходила, обнажая землю, поляна возвращалась на своё прежнее место. А голос девочки и бег стрелки замедлялись. Мне было понятно, какое наказание меня ждёт, если я откажусь от игры или сдамся. Меня поглотит озеро.

«Расцвели цветы, скорее лови», – заклинала ясным голосом девочка, словно хотела предупредить меня, чтобы я был начеку. Я трижды выиграл и трижды проиграл. Мне помогал О́ни. Когда кот прыгал на ветку с той стороны, где находилась девочка, я пристально вглядывался в пространство в том направлении, стараясь уловить её движения.

«Расцвели цветы, скорее лови».

Цветы бесконечно расцветали и вяли. С какого-то момента я уже не мог отвоёвывать поляну. Уровень воды то поднимался, то опускался до пояса. А девочка выскакивала из воды, как белый кит. То подпрыгивала в воздухе, то ныряла в воду. О́ни устал. Из-за этого я проиграл четыре игры подряд. Девочка перемещалась слишком быстро, и я не поспевал за её движениями. Вода уже дошла мне до плеч. Меня стремительно поглощал холод. Зубы стучали. Заложило уши. Взгляд затуманился. Озеро сузилось до размеров колодца. Деревья всё тянулись вверх, а затем совсем закрыли небо. Водонапорная башня стояла у моих ног, как чудовище. Сосна обняла меня и скрылась под водой. Когда сознание почти полностью оставило меня, я услышал голос Сынхвана.

«Совон!»

Я проснулся. Оглянулся вокруг, чтобы найти девочку. Но ничего не видел, кроме тумана – ни девочки, ни окружавших меня кипарисов, ни башни, ни секундной стрелки света.

Голос, доносившийся из-за пелены тумана, и в самом деле был голосом Сынхвана. Человек, который появился из тумана, – это был Сынхван, а не девочка. Непонятно: галлюцинация это или реальность? Я широко открыл глаза и смотрел в лицо Сынхвану, который толкал перед собой резиновую лодку и приближался ко мне.

Всё, что произошло с этого момента и до той минуты, когда мы добрались до фермы, совпадает с изложением событий в романе Сынхвана. Я тогда даже представить себе не мог, что водные ворота дамбы открылись. Только догадывался о ситуации, исходя из телефонного разговора Сынхвана с полицейским. Я понял, что папу схватили мужчины в униформе. А мама… Я надеялся, что мама, как и я, где-то прячется. Поскольку Сынхван ничего не говорил про маму, у меня ещё была надежда. Мне не хотелось снова оставаться вдвоём с О́ни, но я решил не мешать Сынхвану. Ведь он должен был уйти спасать папу. На полицейских я не надеялся. Я не забыл то утро, когда детективы обозвали папу сукиным сыном.

Я несколько раз открывал и закрывал мобильный телефон. Я хотел отправить сообщение маме. Только я не был уверен, что стоит это делать. Если мужчины в униформе схватили и её, то они по звонку могли узнать моё местонахождение. В конце концов, я закрыл телефон и обнял О́ни. Кот уснул на моей груди. Благодаря О́ни мне не было холодно. Его прикосновения помогли мне преодолеть и страх. Я успокаивал себя, веря, что Сынхван обязательно спасёт папу. Девочка больше не появлялась. Если бы я снова услышал «Расцвели цветы, скорее лови», я бы точно не смог пережить ожидание, которое казалось мне вечностью.