В тихом омуте - Виктория Платова

Я оделась, в оглушающей тишине, преследуемая безжизненнойтенью Володьки, натянула сапоги и пальто и уже в дверях обернулась:

– Я не обижаюсь. Значит, завтра ты за мной заедешь, имахнем к нашему телевизионному юнцу. Я позвоню.

– Да, да. – Володька даже не слушал меня. – Ты мудраяженщина, и я тебя люблю. Спасибо тебе.

И он захлопнул за мной дверь – так захлопывают камерусмертников: навсегда.

Я осталась одна на лестничной площадке, приложила ухо кдвери: бесполезно. Если даже он и будет звонить кому-то – а в этом я несомневалась, – телефон в комнате. Тяжелая металлическая дверь сохранит всетайны: о всяком случае, для меня.

От напряжения разболелась голова: я ожидала всего, только неэтой чудовищной реакции Туманова. Она была неясна мне. Естественно, у него нетденег, чтобы расплатиться, – уж об этом я позабочусь, я назову такую сумму,которую ему не собрать, а о примерных доходах Володьки я уже имела представление.Но не это, не это деморализовало его. Смерть Юленьки?

Но они давно в разводе, они были разведены еще во ВГИКе,Юленька стала попивать, а в записях Нимотси вообще предстала записнойнаркоманкой…

Страх. Потный, липкий страх.

Страх перед теми, кто стоит за ним. Я попыталась проследитьход его мыслей. Почему предполагаемые шантажисты обратились именно к нему? Кнему, а не к Александру Анатольевичу, например? Значит – это именно онзасветился, привел “хвост”, дал кому-то понять, что он и есть то самое слабоезвено, через которое можно вытащить всю цепочку.

Сейчас Володька блуждает в потемках: а вдруг это никакие нешантажисты-любители, а вполне реальные силы, возможно даже – спецслужбы,затеявшие с ним такую изощренную игру? Невидимые враги могут материализоватьсяв чем угодно и разрушить ярмарочный тумановский мир с разноцветнымиперспективами и запахами хорошо вымытого женского тела… Он уже разрушен.

Он уже разрушен.

Я вышла на улицу – тихую, почти прозрачную от холода, –такой холод бывает лишь в библейских пустынях, когда Моисеев народ устаетумирать от жары…

Совсем мало огней, только мертвые тела машин, которымиутыканы тротуары. Вот и Володькин “Форд” – я коснулась его рукой и прошла мимо.

На пустынной улице, увидев одинокие фары, я подняла руку,прикинув, сколько будет стоить поездка до моего дома. Нужно посмотреть, сколькоденег у меня с собой. Кажется, я бросила несколько крупных купюр в сумочку.

Сумочка.

Черт возьми, я забыла ее у Туманова, и только потому, чтомой уход был похож на бегство – почти изгнание торгующих из храма. Подумавсекунду, я решила вернуться.

Косметичка, пудреница, тюбик помады, маленький флакон духов– ни одна женщина после двадцати пяти уже не может обойтись без этих вполненевинных ухищрений. Без тяжелой артиллерии вспомогательных средств ее оборонабудет прорвана. Вполне естественно, что я решила забрать их. Кроме того, тамденьги и ключи…

Я тут же вспомнила, что ключи лежат у меняв кармане пальто,– эту бесшабашную привычку обходиться без кошельков и брелоков для ключей яприобрела еще во ВГИКе. Но Володька-то об этом не знал, и у меня появилсявполне извинительный повод, чтобы вернуться. Заодно посмотрю, как он себячувствует. Первый порыв должен пройти, и, возможно, он в состоянии хоть что-тосвязно объяснить. Что-то такое, что в дальнейшем может помочь – незначительнаядеталь, вскользь произнесенное имя – почему нет? И я вернулась.

Я вернулась и за пятьдесят метров от Володькиного домаувидела одинокую фигуру, выходящую из подъезда.

Воистину сегодня была ночь сюрпризов – я едва удержалась наногах и прикрыла рот рукой.

Это был Олег Васильевич.

Если бы из тумановского подъезда выплыла украшенная лентамигондола и гондольер затянул бы баркаролу, я была бы меньше удивлена.

Спрятавшись за припаркованные к бордюру “Жигули”, я затаиладыхание. Что он делает здесь – и именно в доме, где живет Володька? Я сразу жеотмела жалкие доводы в пользу случайных совпадений. Такого не бывает, не можетбыть. Он живет на другом конце Москвы, и встретить его здесь в три часа ночи?..

Я прижалась к капоту “Жигулей”, когда “Шкода” ОлегаВасильевича проехала мимо меня. Наверное, точно так, или почти так, чувствовалсебя Володька. Окружающий мир, любовно составленный мной из примитивныхкирпичиков, грозил обрушиться и похоронить под своими руинами меня.

Поход к Туманову сразу отодвинулся на задний план, черт сней, с сумочкой, – не сегодня так завтра я возьму ее у Володьки. Но что делаетздесь Олег Васильевич?

Я знала – что, догадка уже покоилась в недрах моей уставшейот постоянного бегства и притворства души. Но я так и не решалась произнестиэто вслух.

И только когда порыв внезапного ветра остудил мое горевшеелицо, я сказала сама себе: “Он следит за тобой.

Он следит за тобой, и ты сама в этом виновата, ты сунулаголову в пасть неизвестного тебе животного, не удосужившись дажеподстраховаться. Быть может, неповоротливая, тяжеловесная милиция была бы длятебя менее опасна, чем этот человек, явившийся по первому твоему требованию ииграючи вытащивший начинающую домушницу из передряги”.

Я вспомнила, как легко, как подозрительно легко он забралменя из отделения и сказал то, что сказал: “У меня есть некоторые связи”.Известное дело какие. Конечно, есть – плюс айкидо, рукопашный бой ималокалиберная винтовка. Да не одна винтовка, здесь пахнет табельным оружиемповнушительнее, я даже скрипнула зубами, вспомнив его хищный профильмаленького, но опасного зверька! Это тебе не простодушные толстогубые менты изпатрульно-постовой службы: они смотрели на Олега Васильевича как напредставителя конкурирующей службы с гораздо более широкими полномочиями –сплошное показное радушие и бессильная ненависть. Он не дурак, этот типчик,интересно, какое у него звание? А если он состоял или состоит в структурах, товполне может заинтересоваться, что же я делала в квартире Сирина на самом деле…Установить, что это за квартира и кто хозяин, для него труда не составит.

А Сирии служил в КГБ, и Шура Шинкарев – тоже, даже трусы,одинаковые трусы на пикнике и одинаково выбранные волосы над ушами этоподтверждают…

Сирин пропал, но, возможно, его уже нашли. И не простонашли, но и идентифицировали труп, этого исключать нельзя. И если станетизвестно, что он мертв и после смерти кто-то побывал в его квартире… Или – ужеизвестно. А этот кто-то – я.

Я засмеялась – теперь я была смешна сама себе со своейдурацкой наивной идейкой попросить содействия у Олега Васильевича в завтрашнем– нет, уже сегодняшнем разговоре с Володькой. Он согласится, я не сомневалась вэтом, – но только для того, чтобы собрать побольше улик и классифицировать их,как классифицируют жуков, – жесткокрылые, пластинчатоусые, слоники, навозники,скарабеи…