Россия и Япония. Узлы противоречий - Анатолий Кошкин

Таким образом, в первой половине 80-х гг. позиция правительства СССР состояла в том, что в советско-японских отношениях отсутствует какая-либо «нерешенная территориальная проблема». Поэтому задачей-минимум японского правительства являлось побудить советское руководство по крайней мере признать существование территориального вопроса и дать согласие на его обсуждение. С этой целью в Японии был объявлен принцип «нераздельности политики и экономики», согласно которому развитие японо-советских экономических отношений ставилось в прямую зависимость от «разрешения территориального вопроса». Увязка бизнеса с политикой привела к застою в двусторонних отношениях.

С другой стороны, американцы стали открыто требовать от Японии расширения рамок военного союза с США, укрепления японских вооруженных сил. Родилась идея создания военно-политического альянса, объединяющего США, Западную Европу и Японию с целью «блокирования» СССР. Вынашивавшие замыслы приведения военной мощи страны в соответствие с мощью экономической правые силы Японии с энтузиазмом восприняли эту идею. Для подведения под нее идейно-политической основы была дана команда всячески раздувать миф о якобы усиливающейся «советской военной угрозе». Характеризуя эту политику, профессор Калифорнийского университета этнический японец Ц. Хасэгава отмечает: «… Когда Японии потребовалось увеличить свою военную мощь, приведя ее в соответствие со статусом экономической державы, “советская угроза” была избрана в качестве удобного повода осуществить это без риска раскола общественного мнения… Ухудшение отношений с СССР соответствовало японским национальным интересам. Японцы самостоятельно выбрали эту стратегию»{452}.

Тем не менее советские руководители не прекращали усилий, направленных на то, чтобы все же попытаться «оторвать» Японию от США, побудить ее на проведение более самостоятельной внешней политики, в том числе, конечно, и на советском направлении. Они предлагали японскому правительству разработать совместно меры доверия, заключить конвенцию о взаимном ненападении и неприменении силы, создать в Азиатско-Тихоокеанском регионе систему коллективной безопасности. Москва выражала готовность гарантировать неприменение ядерного оружия против Японии при сохранении «трех неядерных принципов» — не производить, не приобретать и не размещать на своей территории ядерное вооружение.

Однако японское правительство, игнорируя мирные инициативы СССР, солидаризировалось с курсом администрации Р. Рейгана, поставившей цель экономически измотать Советский Союз путем раскручивания очередного витка гонки вооружении. Японский премьер поддержал ядерную стратегию Рейгана и одобрил размещение новых американских ракет в Западной Европе. Тем самым Япония впервые за послевоенный период высказалась за важнейшее решение, касающееся Европы и прямо направленное против СССР. При этом японское правительство призвало США действовать с «глобальных позиций», что означало попытку найти предлог для размещения американских ядерных ракет не только в Западной Европе, но и в Азии{453}.

Избранный японскими правящими кругами курс был чреват подрывом всей системы советско-японских отношений, созданной усилиями двух стран в послевоенный период. Это вынудило советское правительство выступить 4 февраля 1983 г. со специальным заявлением, в котором подчеркивалось, что соседние с Японией государства не могут не сделать соответствующие выводы из фактов резкого усиления милитаристских тенденций в политике японского правительства и будут вынуждены принять соответствующие меры для обеспечения своей безопасности.

В то же время правительство СССР стремилось не допустить сокращения объема торговли между двумя странами. В феврале 1983 г. в Москве была проведена советско-японская встреча по торговле и экономическому сотрудничеству, в которой приняла участие влиятельная и многочисленная (более 250 человек) делегация во главе с президентом торгово-промышленной палаты Японии С. Нагано. Хотя стороны выразили заинтересованность в развитии взаимовыгодного сотрудничества, добиться существенных конкретных результатов не удалось. В 1983 г. товарооборот между двумя странами сократился по сравнению с 1982 г. на 18,5 процента — с 3,7 млрд. до 3 млрд. рублей, а в 1984 г. он составил 2,9 млрд. рублей{454}. Экспорт промышленного оборудования из Японии в СССР упал на 25,6 процента. В результате Япония, занимавшая в 70-е гг. второе место в торговле СССР с промышленно развитыми капиталистическими странами, оказалась на пятом.

К позитивным моментам можно отнести лишь сотрудничество в традиционной и весьма важной для обеих стран области рыболовства. После введения в мире 200-мильных экономических зон межправительственный переговорный процесс по вопросам рыболовства в 80-е гг. приобрел еще большее значение и, можно сказать, стал основным и наиболее стабильным во всем комплексе советско-японских отношений. Стали ежегодно проводиться межправительственные переговоры о взаимном промысле в 200-мильных зонах и японском промысле лососевых в северо-западной части Тихого океана. Существенное значение имело то, что в 1980—1984 гг. расширялось сотрудничество в области рыболовства не только на правительственном уровне, но и на уровне частных фирм и организаций. Появилась новая форма двустороннего сотрудничества в виде совместных экспедиций по промыслу рыбы и морепродуктов в 200-мильной экономической зоне СССР.

В 1981—1986 гг. советское правительство в ответ на обращения японских рыбаков, которые поддерживали депутаты японского парламента, дало разрешение продолжить добычу морской капусты (комбу) в районе острова Сигнальный (Южные Курилы). Партнером Министерства рыбного хозяйства СССР выступила Хоккайдская ассоциация рыбопромышленников, которая соглашалась, что «японские рыбаки, занимающиеся промыслом морской капусты… должны соблюдать законы, постановления и правила Союза Советских Социалистических Республик, действующие в этом районе, а также положения настоящего Соглашения». Все это способствовало улучшению на острове Хоккайдо политического климата в пользу японо-советского сотрудничества.

В то же время весьма негативное влияние на советско-японские отношения оказал происшедший 1 сентября 1983 г. инцидент, в результате которого в воздушном пространстве СССР средствами советских ПВО был сбит южнокорейский пассажирский лайнер. Хотя существует немало свидетельств тому, что этот самолет совершал разведывательный полет и его пилоты сознательно вторглись на 500 километров в глубь Советского Союза, в США и Японии всю вину возложили на советскую сторону. Последовали новые «санкции», дело дошло даже до прекращения между Японией и СССР авиационного сообщения. В Японии отношение к северному соседу приобрело не только антисоветский, но уже и антирусский характер.

Военная составляющая антисоветского курса Японии наиболее ярко проявилась в 1983 г. Японский премьер-министр Я. Накасонэ во время своего первого официального визита в США со всей определенностью заявил, что в концепцию японо-американского союза безусловно входит и военный союз. При этом подчеркивалось, что «Япония и США стали полноправными членами одной команды». Накасонэ назвал свою страну «непотопляемым авианосцем» и объявил о намерении «блокировать три пролива». Было обещано американцам обеспечить минирование международных проливов Лаперуза, Сангарского и Корейского, с тем чтобы, как заявил Накасонэ, «по ним не могли пройти советские подводные лодки и другие корабли». На японо-американской встрече «было достигнуто согласие о проведении жесткого курса в отношении Советского Союза». По окончании совещания было заявлено, что «правительство Японии готово к охлаждению отношений с СССР». И это были отнюдь не конъюнктурные заявления.