Неотразимая - Вера Кауи

— Вот почему я здесь.

Он направился к двери. Касс неохотно последовала за ним. Заметив сервировочный столик, она сказала:

— Мне нужно выпить? А тебе?

— Нет, спасибо.

— Нужно запить этот мерзкий портвейн.

Но Дэв уже разглядывал фотографии. Подсев к нему, Касс спросила:

— Ты обратил внимание, какая у Хелен улыбка?

— Да. Вовсе не печальная.

— Верно… — Касс вздохнула. — Печаль появилась позже. — Она отпила глоток. — Господи, какой негодяй!

Но Дэв смотрел на Элизабет.

— Она была красивым ребенком.

— А теперь она красивая женщина. — Касс покачала головой. — Подумать только, дочь Хелен!

— Ты, кажется, стала понимать, каково теперь Элизабет.

Касс снова вздохнула.

— Да. Нынешний день рассеял все сомнения. Миссис Хокс — увесистое доказательство.

— Мэрион Келлер сказала миссис Хокс, что Хелен попала под автобус. Если это так, то, значит, она бежала сломя голову…

— Испугавшись чего-то…

— Или кого-то. — Дэв поднял глаза. — Миссис Хокс сказала, что это случилось 23 февраля 1952 года.

Ты можешь вспомнить, где в это время был Ричард?

— Прошло столько лет… — Касс опустила голову и принялась напряженно думать. — В том году президентом стал Эйзенхауэр, тогда же мы приобрели французский синдикат. Приходилось много разъезжать, мы без конца мотались в Париж и обратно. — Она выпрямилась. — Один раз Ферро приехал в Лондон. — Ее глаза округлились. — В феврале… Я помню, потому что погода была отвратительная и Ричард простудился… поэтому Ферро сюда приехал.

Она поглядели друг на друга.

— Напряги память, — приказал Дав. — Что ты еще можешь вспомнить?

Касс принялась тереть лоб, словно у нее вместо пальцев были электроды.

— Это было так давно. — Она сдвинула брови, словно подхлестывая свою не слишком резвую память.

Затем покачала головой. — Больше ничего не помню.

Мы были так заняты этой французской сделкой… Она поглощала все наше время… подожди минутку! — Она резко выпрямилась, словно ее пронзило током. — Однажды мне пришлось отправиться в Париж без Ричарда. Он сказал, что никак не сможет поехать… Помню, он позвонил мне. — От волнения голос у Касс дрожал. — Сказал, что я и без него все знаю, что он задержится на сутки, самое большее — на двое и подъедет к концу переговоров.

— Так и случилось?

— Да… теперь вспомнила. Я приехала в пятницу вечером, а он лишь в понедельник утром. Я думала, здесь замешана женщина.

— Наверное, это была Хелен.

— Да. Подожди минутку. Про то, что Хелен попала под автобус, сказала Мэрион Келлер. Откуда мы знаем, что это правда? Несчастный случаи — это всегда полиция, «скорая помощь», свидетели, протоколы…

— Тебе хорошо известно, что Ричард прекрасно умел улаживать такие дела. Вот что, Касс, тебе придется употребить все свое влияние. Узнай все, что можешь.

Пятница, 23 февраля. Хелен работала где-то в районе Бонд-стрит. Миссис Хокс сказала, что магазин назывался «Мезон Ребу». Попробуй разузнать об этом, Касс. Если она возвращалась домой, несчастный случай произошел скорей всего между пятью и семью вечера.

Касс поглядела на него с сомнением.

— Прошло ужасно много времени… Кто знает, сохранились ли протоколы…

— Во всяком случае, попробуй. И приступай немедленно.

— У меня, разумеется, есть связи, но… все зависит оттого, остались ли с тех пор какие-нибудь документы.

— Это твоя работа. Ты делаешь ее лучше всех.

Касс потянулась за шубой.

— Уже иду… — Она замешкалась. — Ты остаешься здесь?

— Да. Элизабет нельзя оставлять одну.

Возразить было нечего, но слова Дэва задели Касс за живое. С одной стороны, ей не терпелось действовать, сделать что-нибудь важное, а с другой…

— Погоди, — сказала она, — к чему все эти хлопоты? Ведь мы и так знаем, что Хелен мать Элизабет. В конце концов не так уж и важно, как Ричарду удалось ее сцапать.

— Это важно для Элизабет.

Касс хлопнула себя по лбу.

— Как это не пришло мне в голову! Тогда мы получим объяснение, почему Элизабет осталась одна.

— Верно. И объяснение очень важное.

Касс утвердительно кивнула. Но ее снова кольнула досада. Почему он всегда попадает в самую точку? Он заставил ее почувствовать собственное несовершенство.

Ну хорошо, она ему покажет, на что способна. Ее черная записная книжка лежала на письменном столе в кабинете на набережной Виктории. Остается снять трубку и сделать несколько звонков…

— Предоставь это мне, — решительно сказала она. — Если там хоть что-нибудь есть, я это раскопаю. — Она взглянула на часы. Половина пятого. Двух часов вполне достаточно. — До встречи, — сказала она и вышла.

Проснувшись, Элизабет не сразу поняла, что она в своей кровати, в своей спальне, но не в Мальборо, а в Лондоне. Взяв с тумбочки часы, она увидела, что скоро полночь. Она спала крепко, но видела странные сны…

И вдруг до нее дошло, что все это случилось наяву. Невероятная встреча, неожиданные откровения Амелии Хокс, новые для нее чувства. Все это было так странно.

Ей стало не по себе. Точнее, не ей, а той, что скрывалась в недостающей части ее «я» и теперь пыталась приладиться к тому, что уже имелось.

Перед ее глазами промелькнули картины прошлого, но самым удивительным было то, что они сопровождались отчетливыми физическими ощущениями.

Когда она, например, поднесла к губам чашку чая, его аромат, ударив ей в ноздри, вернул ее в прошлое.

Вот она маленькой девочкой сидит на могучих коленях мистера Хокса, а он пьет чай, время от времени дуя на кружку и давая ей отпить крепкий, горячий и очень сладкий напиток. И теперь она снова ощутила крепкие колени, мускулистую грудь, к которой она прильнула, надежную, сильную руку, державшую ее за плечи, запах толстой шерстяной рубашки — запах мыла «Лайфбой», трубочного табака и крепкого мужского пота. Она растерялась, ей сделалось не по себе.

Это повторилось, когда она откусила кусок торта с розовой глазурью: ей не хотелось сладкого, но она боялась обидеть миссис Хокс. Приторный клубничный запах опять унес ее в прошлое, когда она стояла на цыпочках у большого деревянного кухонного стола, следя, как миссис Хокс размазывает глазурь по пористому торту, и ожидая счастливого момента, когда ей дадут облизать миску.

Тогда под тяжестью воспоминаний ей пришлось облокотиться на стол. Теперь перед ее закрытыми глазами снова ожили картины детства. Она вспоминала. Вот маленький дом, крошечная прихожая, короткий лестничный пролет, квадратный витраж на площадке, изображающий галеон в открытом море, потертый красный ковер, выцветшие голубые обои. Она мысленно поднялась по ступенькам в их спальню. Увидела двуспальную латунную кровать, покрытую старым, но чистым шелковым покрывалом, умывальник с мраморным верхом, поцарапанный полированный трельяж красного дерева, кружевные занавески на окнах, репродукцию картины Холмана Ханта «Свет мира» над маленьким железным камином. Она увидела себя, встающую на цыпочки, чтобы дотянуться до маленького флакона с духами.