Черные комиссары - Богдан Сушинский

Даже когда румынская артиллерия открыла огонь, усыпая осколками все пространство вокруг КП и командирского блиндажа, комбат продолжал блаженствовать во сне, угрожая проспать до тех пор, пока не состоится прямое попадание в его укрытие.

Тень на это блаженство легла сразу же, как только он вспомнил о пленном офицере СД бароне фон Фрайте. С пленными липованами все решилось просто: узнав об их появлении, кок тут же попросил оставить обоих при полевой кухне.

– Старообрядцы – люди трудолюбивые и порядочные, – обусловил свою просьбу кок. – Только таких мне и нужно. Тем более что те двое моряков, которые пока что у меня при камбузе маются, давно рвутся на передовую.

– А не страшно одному при двух пленных оставаться?

– Да не хотят старообрядцы воевать: ни за тех, ни за этих. И в лагерь для пленных торопиться им не резон. А камбуз – место, что ни говори, хлебное.

На том и порешили. А вот что делать с эсэсовцем, столь много знающим о предательстве баронессы Валерии? Капитан прекрасно понимал, что появлению его Бекетов не обрадуется, поскольку такие проколы в подборе агентов и в работе с ними безнаказанно не проходят. Да и за близкую связь с баронессой, агентом абвера или сигуранцы в НКВД, обычно спрашивают принципиально.

В то же время скрыть появление на плацдарме такого германца уже не удастся. Позволить ему свободно уйти или тайно бежать – тоже стало бы актом предательства. Это ведь совершенно не те обстоятельства, которые возникли при осаде сельского храма в Пардине, когда он мог позволить группе обезоруженных врагов уйти, ради избежания бессмысленного кровопролития и жертв среди местного населения.

Существовал, правда, еще один ход – организовать ликвидацию фон Фрайта при попытке к бегству. Якобы при попытке… Да только на это Гродов тоже пойти не мог: уничтожение такого чина СД сразу же вызвало бы много вопросов у «особистов». Причем вполне оправданных.

Словом, оставалось одно – переправить барона на восточный берег, и пусть там с ним разбираются. Однако переправлять следовало так, чтобы пленный пребывал в поле зрения и под властью полковника Бекетова. Иначе можно было подставить и полковника, и самого себя.

Находясь в течение дня в окопах, на передовой, Гродов то и дело мысленно возвращался к сообщению, которое получил еще ранним утром.

Оказалось, что командующий принял решение высадить десант у поселка Переправа, гарнизон которого орудийно-пулеметным огнем перекрывал путь судам флотилии к Вилково, и дальше – к самому устью реки, к морю. Адъютант командующего уведомлял о нем коменданта мыса с самыми благими намерениями – чтобы обнадежить началом операции по выводу флотилии из Дуная. И даже предположить не мог, как больно заденет этой вестью самолюбие капитана.

– Кто же туда пошел и какими силами? – с тревогой спросил комендант.

– Высадку должны обеспечить два бронекатера БКА-113 и БКА-134. Те же, которые недавно перебрасывали на мыс группу мичмана Мищенко.

– Помню, помню…

– Они будут действовать при огневой поддержке мониторов «Жемчужин» и «Мартынов», имея на борту двадцать пять краснофлотцев.

– Они намерены захватить плацдарм силами всего двадцати пяти бойцов? Или это всего лишь штурмовая группа? Вы можете конкретнее, старший лейтенант?

– Силами только этих десантников. И это – закоренелый факт. Группа, сформированная для Переправы – наш последний пехотный, так сказать, резерв.

– И там есть хотя бы один морской пехотинец, имеющий опыт захвата плацдармов?

– Ни одного, – вынужден был признать Щедров. – Которые с опытом – все на вашем плацдарме. Но ведь еще недавно у вас тоже не было никакого опыта. Все у войны учимся.

– Но есть хотя бы люди, способные снимать часовых, вступать в рукопашную, стрелять на звук?..

– Вся эта группа сформирована из тех моряков флотилии, чьи тральщики и прочие суда вышли из строя. Обычно мы используем таких резервистов для восполнения потерь на самих кораблях, но тут случай особый. Да еще расчет на то, что десант намечено высаживать ночью.

– Любопытно будет проследить за этой операцией, – сдержанно произнес тогда Гродов, завершая разговор. – Свяжитесь, пожалуйста, со мной, когда она будет завершена.

Утром капитан несколько раз порывался выйти на связь со штабом, чтобы узнать, чем завершилась эта авантюра, но всякий раз почему-то отказывался от этого намерения, все время его что-то сдерживало. Адъютант, сволочной человек, тоже упорно молчал.

– Первый пост передает, что мониторы «Мартынов» и «Жемчужин» проследовали мимо мыса, – доложил Булгар, который по-прежнему исполнял обязанности адъютанта и телохранителя. – Идут на Измаил, на борту скопления «пассажиров» не замечено.

– Значит, они все-таки решились на десант, – удивленно искривил брови комбат. – Странно…

– Что тут странного? – парировал Булгар. – Может, вам стоит попросить штаб, чтобы эти суда помогли нам артиллерией? Румыны только что получили пополнение и снова готовятся идти в атаку.

– Странно, что мониторы так быстро вернулись. Они что, решились оставить десант без своей поддержки, положились на пушчонки каких-нибудь двух-трех бронекатеров?

– Какого… десанта? Что, опять намечается?..

– Это вопрос не к тебе, старшина, – резко прервал его комендант. – Иногда я размышляю вслух, привыкай к этому.

– Есть, привыкать.

Капитан тут же позвонил в штаб, однако адъютант командующего, который сразу понял, что именно интересует командира десантников, попросил позвонить минут через двадцать.

«Ясно, – оправдал его неспешность капитан, – сначала хочет поговорить с командирами мониторов, чтобы знать реальное положение вещей».

Адъютант позвонил только через час, когда Гродов находился на НП роты старшего лейтенанта Кощеева, на позиции которой румыны как раз и нацеливались. Вчера, по просьбе коменданта, Мищенко, уже зарекомендовавший себя как снайпер, устроил проверку на меткость всех тех бойцов, которые в своих взводах считались лучшими стрелками. Отобрав девять самых метких из них, мичман сформировал отделение «дунайских стрелков», которое Гродов теперь перебрасывал с позиции на позицию, как только где-то появлялась опасность прорыва.

Вот и сейчас… Позиции румын находились метрах в ста и, как только они вышли из окопов, в бой вступила группа Мищенко, притом что остальные бойцы хранили спокойствие, экономя патроны. В течение каких-нибудь двух-трех минут десятка этих стрелков так проредила ряды атакующих, что на подходе к окопам моряков, уцелевшим не оставалось ничего иного, как залечь и ползком пятиться к своим окопам. Однако до них еще тоже нужно было доползти, поскольку «дунайские стрелки» дело свое знали.

Как и в прошлый раз, командир роты Кощеев порывался поднять бойцов в контратаку, чтобы, как он выражался, окончательно «втоптать» противника в землю, но и на сей раз капитан прокричал свое властное «Отставить! Работают только снайперы Мищенко!».