Джульетта - Энн Фортье

- А я думал, тебе жарко, - сказал он, сидя на краю бассейна, болтая ногами в воде и наслаждаясь последними яркими лучами солнца.

- Было жарко, - сказала я, неловко стоя поодаль и теребя пояс кимоно. - Но уже прошло. Честно говоря, я плохо плаваю.

- Плавать необязательно, - сообщил он. - Бассейн неглубокий. Да и потом, - он многозначительно посмотрел на меня, - я же рядом.

Я старательно смотрела на что угодно, лишь бы очень не пялиться на него. Алессандро натянул куцые европейские плавки, но это была единственная спорная черта его внешности. В вечернем свете он казался сделанным из бронзы - кожа чуть ли не бросала отблески, а над телом на совесть потрудился искусный резец того, кто в совершенстве знаком с идеальными пропорциями человеческой фигуры.

- Пошли! - позвал он, соскальзывая в воду так легко, словно это была его естественная стихия. - Вот увидишь, тебе понравится.

- Я не шучу, - повторила я, не двигаясь с места. - Я воду не люблю.

Не поверив, Алессандро подплыл туда, где я стояла, и положил руки на бортик.

- Почему? Ты в ней что, растворяешься?

- Я в ней тону, - ответила я резче, чем хотела. - И паникую. В обратном порядке, конечно. - При виде вопросительного выражения на лице Алессандро я со вздохом пояснила: - Когда мне было десять, сестра спихнула меня с причала на потеху подружкам. Я ударилась головой о причальный трос и чуть не утонула. До сих пор не могу войти в воду без страха. Вот тебе и еще один фамильный секрет - Джульетта-то с комплексами.

- Ну и сестрица у тебя, - покачал головой Алессандро.

- Да нет, она вообще-то ничего, - сказала я. - Я первая пыталась столкнуть ее с причала.

Он засмеялся.

- Тогда тебе досталось по заслугам. Забудь, все это было очень давно. - Он похлопал по серой плитке. - Садись сюда.

Только тут я нехотя сняла кимоно, открыв микроскопическое бикини Евы-Марии, и присела на бордюр, опустив ноги в воду.

- Уй, горячий!

- Тогда спускайся! - предложил он. - Обними меня за шею, я тебя поддержу.

Я покачала головой:

- Нет. Извини.

- Да. Давай, нельзя же жить вот так - ты наверху, я внизу! - Он схватил мне за талию. - Как я буду учить плавать наших детей, если они увидят, что ты боишься воды?

- О, да ты просто клад, - насмешливо сказала я, положив руки ему на плечи. - Если я утону, я тебя засужу!

- Засуди, засуди, - сказал он, снимая меня с бортика и опуская в воду. - Делай что хочешь, а вину вали на меня.

Я так возмутилась наглым замечанием, что невольно отвлеклась от собственно воды, и не успела глазом моргнуть, как уже оказалась в ней по грудь, обхватив Алессандро ногами за талию. И чувствовала себя чудесно.

- Видишь? - задорно засмеялся он. - Не так плохо, как ты думала!

Я посмотрела на воду и увидела собственное отражение, искаженное рябью.

- Не вздумай меня отпускать!

Он крепко взялся за нижнюю часть бикини Евы-Марии.

- Я тебя никогда не отпущу. Останешься со мной в этом бассейне навсегда.

Страх воды постепенно отпускал, и я начала обращать внимание на прикосновения Алессандро. Судя по выражению его глаз, удовольствие было взаимным.

- «Правда, лицом он красивей любого мужчины, - сказала я. - А уж ноги - других таких не найти. А плечи, стан - хоть об этом говорить не полагается, но они выше всяких сравнений. Нельзя сказать, что он образец учтивости… но ручаюсь - кроток как ягненочек».

Алессандро изо всех сил старался не очень внимательно изучать, как устроен верх бикини.

- Надо же, в первый раз Шекспир о Ромео не соврал.

- Ну, какой же ты образец учтивости!

Он притянул меня еще ближе.

- Зато кроток как ягненочек.

Я уперлась ладонью ему в грудь.

- Скорее волк в овечьей шкуре.

- Волки, - ответил он, медленно опуская меня в воду, пока наши лица не оказались на расстоянии пары дюймов друг от друга, - очень нежные животные.

Он поцеловал меня, и мне стало наплевать, смотрит ли кто. Я хотела этого с самого Рокка ди Тентеннано и без стеснения отвечала на поцелуи Алессандро. Только когда почувствовала, что он проверяет эластичность бикини Евы-Марии, я судорожно вздохнула и сказала:

- Так что там с Колумбом и исследованиями береговой линии?

- Колумб, - ответил Алессандро, прижав меня к стене бассейна и закрыв мне рот новым поцелуем, - никогда не был знаком с тобой.

Возможно, он сказал бы больше, а я ответила бы самым положительным образом, но нас прервал голос с балкона.

- Сандро! - закричала Ева-Мария, махая рукой, чтобы привлечь его внимание. - Dai, vieni dentro, svelto! [56]

Она почти сразу же скрылась, но ее внезапное появление заставило нас обоих подскочить от неожиданности и мы с Алессандро чуть не ушли под воду. К счастью, он меня удержал.

- Спасибо! - выдохнула я, цепляясь за него. - Ничего у тебя не дурные руки, так и знай.

- Видишь, я тебе говорил. - Он отвел пряди волос, прилипшие к моему лицу как мокрые спагетти. - В каждом проклятии есть благословение.

Я посмотрела в глаза Алессандро и поразилась его внезапной серьезности.

- По-моему, - я погладила ладонью его щеку, - проклятия навредят, только если в них верить.

Вернувшись к себе, я со смехом опустилась на пол посреди комнаты. Флирт в бассейне был настолько в стиле Дженис, что мне не терпелось рассказать ей об этом. Хотя ей не понравится, что я так свободно веду себя с Алессандро, забыв о ее предостережениях. Меня забавляла детская ревность Дженис, если я, конечно, не ошиблась и дело в этом. Она не сказала прямо, но я видела, что сестра не на шутку огорчилась, когда я не захотела ехать с ней в Монтепульчано осматривать мамин дом.

Только теперь, когда мимолетное чувство вины пробудило меня от головокружительных грез, я почувствовала запах дыма - или ладана, - который раньше то ли присутствовал в комнате, то ли нет. Выйдя на балкон во влажном кимоно глотнуть свежего воздуха, я смотрела, как солнце садится за далекие горы, окрасив небо золотом и кровью, и все вокруг становится темнее. Когда ушел дневной свет, в воздухе запахло росой как обещанием всех запахов, страстей и всех призраков ночи.

Вернувшись в комнату и включив лампу, я увидела платье, разложенное на кровати, а сверху записку: «Надень его на вечер». Не веря глазам, я подняла наряд. Ева-Мария не только снова устанавливала мне дресс-код - на этот раз она решила выставить меня на посмешище. Я держала в руках замысловатое произведение портняжного искусства длиной до пола, из темно-красного бархата, с острым вырезом и широкими рукавами. Дженис назвала бы это последним писком вампирской моды и отшвырнула бы прочь с презрительным фырканьем. У меня возникло искушение поступить так же.