Реквием в Брансвик-гарденс - Энн Перри

– О любовной переписке? – Кордэ был ошеломлен. В других обстоятельствах он заподозрил бы, что Питт намеревается разыграть его в самом дурном вкусе, однако, вглядевшись в черты суперинтенданта, обнаружил на его лице лишь боль и острое разочарование: – Ты уверен в этом?

– Письма оказались на его столе, написанные почерками их обоих, – рассказал Томас. – Интонации этих писем тоже полностью соответствуют их характерам. На каждое письмо есть ответ. Миссис Парментер обнаружила их, когда вошла в кабинет, чтобы поговорить с мужем. Из-за них и возникла ссора… по этой причине он и набросился на нее. Очевидно, он как-то по-особенному относился к ним.

Священник потерял дар речи. Это было немыслимо. Если Питт ничего не напутал, значит, все его, Доминика, восприятие людей ошибочно… Все его знание жизни можно выбросить на свалку. Он как будто загреб рукой холодный снег – и обжег пальцы о горячие угольки.

– Вижу, что ты ничего не знаешь, – сухо промолвил его свояк. – Ей-богу, хотел бы я сказать, что подобное поведение освобождает тебя от подозрений, однако боюсь, что это не так. – Он поднялся на ноги. – Сам факт существования между ними любовной переписки свидетельствует о том, что у тебя были основания для ревности, вне зависимости от того, любил ты ее или нет. A если отцом ребенка – на сей раз – был Мэлори, это тоже свидетельствует не в твою пользу. Она была опасной женщиной, глупой и склонной к раздуванию раздора. Быть может, трагедия точно была обязана произойти… вопрос только когда. Не оставляй Брансвик-гарденс, Доминик.

Вяло и безрадостно взмахнув рукой, полицейский повернулся и направился к двери.

После того как он вышел, Кордэ остался стоять на своем месте, не чувствуя, как идет время. Он не заметил, что огонь погас, рассыпая искры, и только когда часы на каминной доске пробили час, ему в голову пришла мысль о том, что кто-то забыл приглушить их бой. Надо сказать Эмсли. Доминик удивился, что Кларисса еще не сделала этого. Неужели Вита умолчала об этом, потому что знала, что ее муж покончил с собой, и в душе своей она понимала, что это грех?

Он отказался признать эту мысль. Она несла собой слишком много боли, перепутанный комок которой охватывал почти все в его душе.

Наконец, шевельнувшись, священник вышел из комнаты и в холле едва не столкнулся с домоправителем.

– Где Мэлори? – спросил он резким тоном.

Эмсли изумился. Волосы его были взлохмачены на макушке – там, где их не коснулась щетка; румянец исчез с его лица, на котором залегли следы невероятной усталости.

– Простите, – торопливо извинился Доминик. – Я не хотел говорить столь грубо.

Глаза дворецкого округлились. Он не привык, чтобы перед ним извинялись. Слугам извинения не приносят, и он не знал, что на это ответить.

– Вы не знаете, где находится сейчас мистер Мэлори? – теперь уже вежливо осведомился Кордэ. Он не смог заставить себя произнести «мистер Парментер»; таковым для него по-прежнему оставался Рэмси. – В гостиной никто не заглушил бой часов. Будьте добры сделать это.

– Да, сэр. Простите, сэр. Как-то ускользнуло из памяти. Мне действительно жаль, – принялся оправдываться домоправитель.

– Смею сказать, что у вас было много дел, куда более важных, чем присмотр за действиями остальных слуг. – Священник пристально посмотрел на старика. – Кстати, как они справляются со своими обязанностями?

– O, вполне прилично, сэр, – ответил Эмсли, и Доминик понял, что он лжет.

– Простите меня, – вновь извинился он. – Я даже не поговорил с ними со всеми. Потому что… потому что был слишком расстроен. Очень эгоистично с моей стороны. Когда я повидаюсь с мистером Мэлори, то зайду на вашу половину.

– Наверное, сэр, будет лучше, если вы зайдете к нам перед вечерней трапезой, тогда будет удобней всего? – предложил дворецкий. – Поговорить лучше после того, как закончился рабочий день. Некоторые из служанок могут быть… излишне возбуждены, поймите меня правильно.

– Да, конечно.

Кордэ подумал, что зайти к слугам придется, вне зависимости от того, что еще может случиться в доме. Они, конечно, потрясены двумя смертями, разделенными всего несколькими днями. После первой они уже были смущены воцарившейся в доме атмосферой вины и подозрительности, и сознанием того, что один из тех людей, которым они служили и от которых зависели, на которых, возможно, смотрели снизу вверх, был виновен в убийстве… А теперь случилась еще одна, совершенно непонятная для них смерть. Они, должно быть, гадают о том, что было ее причиной – случайность, убийство или самоубийство? Рухнул весь порядок, к которому они привыкли, та окружавшая их безопасность, обеспечивавшая все их физические потребности. Теперь слуги даже не знали, останется ли у них в будущем кров над головой. После смерти Рэмси прислуга будет распущена, и они лишатся жилья. Вита не могла оставаться в принадлежавшем Церкви доме, который автоматически переходил к следующему приходскому священнику. Об этом Доминик даже и не подумал. Собственные эмоции полностью завладели его умом, отогнав всякие другие мысли.

– Мистер Мэлори находится в библиотеке, сэр, – сообщил ему Эмсли. – Сэр, мистер Кордэ…

Священник посмотрел на дворецкого, ожидая, что еще тот скажет, и повернувшись вполоборота к двери библиотеки.

– Благодарю вас… – тихо произнес старик.

Доминик заставил себя улыбнуться, а затем быстрым шагом прошел по мозаике под гулкое эхо своих шагов. Он так и не привык к этим звучным отголоскам. Даже не подумав постучать, священник распахнул дверь настежь и прикрыл ее за собою.

Мэлори стоял на коленях около самой нижней из книжных полок. Он обернулся, раздраженный вторжением, а увидев Кордэ, удивился. Молодой человек неторопливо поднялся, став спиной к коричневым бархатным шторам и мокрым окнам, теперь блестевшим под солнечными лучами.

– Что такое? – спросил он не без злости в голосе. Теперь хозяин здесь он. И чем скорее это поймет Доминик, тем будет лучше. Прежнего отношения к себе младший Парментер не допустит. – Вы хотели меня видеть?

– Питт только что побывал здесь, – проговорил священнослужитель не допускающим возражений тоном. – Такое положение не может продолжаться. Я не могу допустить этого.

– Тогда прикажите ему уйти. – На лице Мэлори отразилось нетерпение. – Я могу и сам сделать это.

Он шевельнулся, словно намереваясь немедленно отдать приказание.

Доминик остался стоять спиной к двери:

– Питт является представителем полиции. Он будет приходить сюда столько раз, сколько ему надо, чтобы найти удовлетворительное решение дела…

– Оно решено. – Юноша остановился в паре ярдов от Кордэ. – Я просто не могу представить себе, что еще можно ему сказать. Эту трагедию следует побыстрее забыть – если только это вообще возможно. И если вы пришли только ради того, чтобы сказать мне о Питте, тогда, будьте добры, позвольте мне продолжить занятия. Это предоставляет мне хоть какую-то цель.