Американский детектив - 4 - Джон Гоуди

Он допустил ошибку. Надо было рубящим ударом перебить глотку. Раздавить её, чтобы О'Брайен захлебнулся собственной кровью. Надо было сделать именно так, а не душить его. Именно так. И он это сделает, как только предоставится шанс.

Сбоку появился доктор со шприцем, и Джейсон наконец-таки разглядел его. Высокий, особенно из-за разницы в положениях, уже за 50, круглое морщинистое лицо, в черных волосах проблески седины. Густые черные брови пересекали лоб, правильные черты. И они искажены гневом.

— Будь я проклят, если позволю всякому пидару мне указывать! проворчал доктор, и не успел Джейсон ответить, как он протер участочек на руке и вколол обезболивающее.

Джейсон улыбнулся доктору, когда тепло наркотика разлилось из руки в мозг, и подмигнул. Он полюбил этого человека, который рисковал головой, и, проваливаясь в обещающее тепло, услышал:

— Если это что-нибудь для вас значит, О'Брайен изувечен навсегда. Вы почти откусили кончик его носика.

Джейсон смог только улыбнуться и мигнуть. Он слишком устал, а успокаивающая темнота была слишком приятной, в ней не было боли, тюрьмы и О'Брайена.

Джейсон начал мечтать о Бруни.

Они были в комнате в Институте, и она ласкала его инструмент, обследуя его языком с профессионализмом Марси. Бруни заглотила его, он исчез во рту, и Джейсон почувствовал странное кручение в животе. Желание, поселившееся в мозгу после их последней ночи.

Бруни сосала, крепко обхватив пенис и двигая губы вверх и вниз, приближая оргазм в теле и мозгу. Она быстро сменила позицию, перевернувшись, и Джейсон в безумном желании схватил её ягодицы и рванул вниз. Он зарыл лицо в её влажную вагину, вдыхая аромат мускуса и двигая языком по стенкам. Он дошел до клитора, и Бруни застонала, но звук был заглушен пенисом, а он массировал складочку кожи. Когда язык скользил по ней, Бруни стонала от удовольствия и всасывала энергичнее, обхватив пальцами разбухшую плоть. Ее ноги дрожали, когда он всасывал клитор, и она выгибалась в экстазе, прижимаясь к его лицу влажной вагиной.

Но они не достигли оргазма. Как во всех снах, сцена быстро сменилась, Джейсон был в паре футов от нее, танцующей. Не по настоящему. Скорее вертящейся. Поворот, и снова, и снова, Бруни улыбалась Джейсону, а центробежная сила подняла её груди под прямым углом к телу. Черные волосы разлетелись, и в потоке воздуха иссиня-черные пряди, казалось, манили его, как щупальца. Джейсон хотел ответить призыву, когда образ пропал, и он очутился в тюремной больнице. С Бруни.

Она была здесь, не обнаженная, а одетая в солдатскую форму, и она нежно срезала повязку и кровавые лохмотья, похожие на червяков из какого-то кошмара, ещё не умершего в мозгу. Бруни заметила его взгляд и улыбнулась:

— Успокойся, Джес, ты будешь в порядке через минуту.

Джейсон обматерил глупый сон. Он не хотел, чтобы Бруни ухаживала за ним по-матерински. Он хотел её как женщину. Партнершу в сексе. Он хотел Бруни как любовницу. Обратно в Нью-Йорк. Где она обнаженна и желанна. Но сон не подчинялся и продолжался по-своему. К своей цели. И Джейсон подчинился.

Бруни осторожно сняла разрезанную повязку, и Джейсон увидел рваный рубец в 8 дюймов слева на ребрах, и под ним поменьше. На краю меньшего запеклась кровь возле крестообразных швов, и Джейсон понял, что эта рана серьезнее. Результат первого удара О'Брайена.

Он снова попытался покинуть проклятый госпиталь и вернуться к зовущей в постель Бруни. Но, беспомощный, он смотрел, как Бруни достала из кармана серую трубочку. Держа её над ранами, Бруни сказала:

— Сначала будет жечь, как черт, Джес, но через несколько секунд остынет. Очень важно не двигаться, не дергаться и не вставать, пока я не скажу. Понял?

Подчиняясь кошмару, Джейсон кивнул, и Бруни нажала на трубочку, выпуская струю серой пены на живот Джейсона.

Сон действительно был кошмаром, когда жидкость запузырилась на животе, проникая в каждую пору горящей лавой. Но он старался не двигаться и не дергаться.

Бруни была права. Жжение быстро остыло, и там, где впитывалась жидкость, затихала боль и на глазах затягивались рваные раны.

— Это ускоряет заживание, — сказала Бруни, убирая трубочку обратно в карман формы. — Но не напрягайся пару минут. Пусть он закрепится. Так что закрой глаза и немного поспи.

Джейсон надеялся, что это указание пришло из подсознания и оно вернет его в Нью-Йорк к занятиям любовью. Но происходящее на животе завладело его мыслями, и он сразу же открыл глаза и смотрел, как зеленая слизь затягивает разрезы. Пурпурный цвет блек с каждым ударом сердца. Широкие кровавые рубцы быстро стали красными разрезами. Полосками. И красными линиями. Закрыв глаза, он мечтал, чтобы это было взаправду. По-настоящему и на самом деле. Потом он забыл о зарубцевателе, чтобы вернуться к Бруни и сексу.

Но не получалось.

Вместо этого он бежал по длинному бесконечному коридору, как в Институте. Разноцветные ковры щекотали его голые ноги, и он бежал, открывал стены ладонью и искал Бруни. Он не мог найти её и начал ругаться, когда услышал её зовущий голос. Он усмехнулся. По крайней мере он услышал её голос во сне.

— Давай, тихо улыбайся, как расстриженный монах в борделе, и вставай.

Голос был близко, он пошел на него, открыл глаза и увидел себя в госпитале и сидящую на краю кровати Бруни.

Цепи, серебряные змеи из сна, были сняты, и он вскочил, схватил Бруни за плечи и заглушил протест поцелуем. Бруни сопротивлялась, но не сильно, и его вновь охватило сумасшедшее желание. Он проник языком ей в рот, терся им о зубы, и она отвечала. Он искал её грудь под униформой, когда она оттолкнула его и встала.

Оправив форму, она выглядела довольной, но удивленной. И до него медленно дошло, что это все же не сон. Бруни правда здесь, в этой чертовой тюрьме, и зарубцеватель — тоже правда.

— Черт! — улыбнулась Бруни. — Ты, должно быть, мазохист. Боль, должно быть, тебя заводит.

Он улыбнулся и потрогал живот.

Тот не болел.

— Как ты здесь? — он улыбнулся и потянулся к ней снова. Но на этот раз она отодвинулась с суровой миной.

— Какая разница? — лицо озарилось улыбкой. — Мы здесь, разве не так?

Бруни отошла в ноги и добавила:

— Ты можешь встать, Джейсон, но не обнимай меня, я не возражаю против ночи с тобой, но сейчас это может растравить твои раны.

Джейсон сел, свесив ноги и чувствуя легкое головокружение, и тут заметил на полу ноги человека. Доктор! Он подошел к распростертой фигуре, и был рад увидеть, что спина вздымается в ровном дыхании. Жив.

— Мы его только усыпили, — сказала Бруни, с серьезным лицом глядя на живот Джейсона. — Действительно жуткие рубцы.

— Он со мной хорошо обошелся, — сказал Джейсон. — Он не заслужил смерть.

— Он тайком лечил крестьян, — сказала Бруни. — Его бы посадили, узнай это О'Брайен. Особенно, что он использовал лекарства и оборудование Армии.