Год Людоеда. Игры олигархов - Петр Кожевников

«Наверное, тополя», — подумал капитан и захотел было переспросить об этом у спутника, но почему-то промолчал, продолжая изучать обстановку и на всякий случай похлопывать свое табельное оружие, присутствующее у него на этой ответственной встрече. Тоже ведь — на всякий случай!

За заброшенным спортивным полем угадывалась набережная, по ней проносились машины, их шум затоплял пустующее пространство и ударялся о стену. На фоне освещенной набережной можно было различить человека в брезентовом плаще с поднятым капюшоном и небольшую собаку, может быть пуделя, трусившего следом за своим возможным владельцем. Больше ничего. Откуда-то сверху на головы идущих осыпались трудно различимые аккорды. Где-то призывно мяукала кошка.

Они прошли вдоль стены и остановились. Рамиз различил дверь, которую, пожалуй, не ожидал здесь встретить. Игорь извлек два ключа и вставил их в скважины. Он повернул ключи на четыре оборота, потянул на себя, и дверь отворилась.

— Заходи! — пригласил или скомандовал Кумиров и пояснил: — Только для своих, самых надежных людей, можно сказать родных, понимаешь?

— А то?! — по-юношески отозвался гость. — Комар носа не подточит!

— Не подточит и, главное, не подставит! — Игорь многозначительно подкашлянул, подчеркивая содержание в своих словах особого смысла. — Когда на комара лучше охотиться: когда он сам на тебя охотится или уже сел на твою кожу и хоботком тыкается?

— Бей своих, чтоб чужие боялись! — Милиционер попытался угадать избранное направление шуток своего будущего шефа.

— Вот это просто для нашей отрядной песни! — весьма, кажется, довольным тоном произнес будущий губернатор, и это, в свою очередь, очень обрадовало капитана. — Вперед!

Мужчины оказались в полутемном тамбуре. Кумиров запер входную дверь, и помещение осветилось. По ширине оно было чуть больше двери, метра два длиной и упиралось в следующую дверь. Игорь подошел к этому новому препятствию, достал магнитную карту, сунул ее в неприметную с первого взгляда щель на металлическом косяке, и дверь подалась внутрь.

Они шагнули вперед, и Кумиров закрыл вторую дверь. Перед ними осветилась бетонная лестница с металлическими уголками на ступеньках. Игорь протянул руку к черному пластмассовому щитку, притулившемуся на стене, и стал поочередно прокручивать колесики, вслед за ходом которых в глубине щитка послушно вращались белые цифры.

— Сигнализация, — пояснил Кумиров очевидную для гостя вещь. — Запоминай, пригодится! Здесь мой рост и вес, только в обратном порядке. Главное, чтобы я сам не забыл, а другие-то вряд ли до такой бредятины додумаются!

«Значит, доверяет, — подумал Шалманбеков. — А то как же?! Все-таки компаньоны! Теперь так и поплывем вместе по жизни, постольку-поскольку веревочкой, да уже и не одной, крепенько связаны-повязаны». Вслух он сказал:

— Я бы ни в жизнь не допер!

— То-то и оно! — подтвердил хозяин и весело покосился на милиционера. — И что характерно, я бы, кстати, тоже! Ну просто ни в жизнь!

Они засмеялись и пошли вверх по лестнице, которая уперлась еще в одну дверь. Игорь вновь набрал шифр, по-прежнему нисколько не пытаясь скрыть от спутника панель с конечными цифрами. Дверь отворилась, и Рамиз сразу заметил в представшем перед ними помещении мягкие кресла и диван, сервировочный стол, бар с привлекательно бликующими сосудами, телевизор с очень крупным экраном.

— Второй офис! Исключительно для наиболее доверенных лиц! — Хозяин улыбнулся, пересек комнату и потянулся к висевшей над баром лосиной голове. Он сунул два пальца навеки замеревшему сохатому в ноздри, и бар начал отъезжать в сторону, выдавая присутствующим скрытую за ним дверь. — Как в кино, правда?

— Да-а-а! — восхищенно протянул гость. — Как вы все это напридумывали?!

— А вот так: думал-думал и напридумал! Не глупый я человек, да? Не зря в детстве в школу ходил и кружок ориентирования посещал! — Кумиров вставил в замочную скважину массивный ключ, повернул его и распахнул дверь.

— А с той стороны главный вход, да? То есть для всех остальных, да? А про этот-то никто и знать не знает! — Рамиз Шалманбеков подобострастно оглядывал тайный кабинет. — И как все оформлено!

— По высшему разряду! Я сейчас! — приветливо сказал Игорь и начал исчезать в черном бархате темноты, небрежно прикрывая за собой дверь.

— Ты пока разливай! — послышалась последняя реплика из тончающей черной щели.

— Халява, плиз! — Капитан негромко прокомментировал открывшиеся возможности и направился к бару. При этом он не отводил настороженных глаз от ключа, который, к его успокоению, ни разу не провернулся, то есть даже нисколько не шелохнулся, и в этом, наверное, тоже имелись гарантии безопасности и личного хозяйского доверия.

Рамиз по-хозяйски осмотрел бар и потянулся к изящной костяной ручке. Вдруг он почувствовал щекотание в гортани, ставшее мгновенно назойливым и вот уже обжигающим его где-то в груди. Похожие неудобства и даже страдания ему приходилось не раз испытывать во время весенне-осенних простуд, связанных, по его мнению, с гнилым питерским климатом.

Дыхание стало сопровождаться сипением и хрипами. «Астматический синдром, — вспомнил милиционер один из диагнозов, поставленных ему врачами в ведомственной поликлинике на Малой Морской. — Подальше от пыли, меньше бумаг на письменном столе, переходите работать на компьютер…»

В голове образовалась назойливая помеха. «Что за ерунда?!» — возмутился Шалманбеков. До чего его всегда бесили любые сбои в работе очень редко дававшего знать о своей неисправности организма.

«Пьяная голова и огненная грудь, — определил свое состояние капитан. — Кумир что-то сделал? Кумир, падла!» — подумал Рамиз и вдруг увидел, что в двери, за которой исчез его желанный компаньон, образовалось застекленное окно, за которым — свет, а из него за капитаном наблюдает странная слонообразная голова.

«Да он же, блядь, в противогазе! — сообразил милиционер и попытался сунуть пальцы в ноздри рогатому украшению. Руки не слушались. Они оказались ватными и одновременно скрюченными. — Газом траванул! Хитрец двухметровый!»

«Стрелять! Только стрелять! — Капитан постарался извлечь из кобуры пистолет, но руки окончательно перестали ему повиноваться. — Не просчитал! Ты сам во всем виноват!»

Рамиз Шалманбеков почувствовал, как ему в горло сунули паяльную лампу, шея превратилась в почерневшую от сажи вытяжную трубу, торчащую над щитовым домиком в садоводстве его пожилых, ни в чем не повинных родителей, голова стала грецким орехом, который медленно, но неуклонно давили дверью о жесткий косяк, вместо языка у него объявилась автомобильная подушка безопасности, она вылезла изо рта и накрыла все лицо, глаза выкатились на бильярдное поле судьбы и растеклись по нему беззащитными яичными желтками.

Милиционер повалился на пол. Свернувшись, как самокрутка, он судорожно корчился на вихрастом, напоминающем морские водоросли темно-вишневом паласе. Рамиз различил, как отворилась дверь, из-за которой за ним наблюдал человек со слоновьей головой, в которого вдруг превратился его возможный компаньон, Семеныч. Этот человек, почему-то решивший расправиться со своим верным исполнителем, вступил в помещение и направился в сторону хрипящего капитана.