Каббала власти - Исраэль Шамир

Меньше Коров — меньше голодных ртов!

Я не был единственным свидетелем этой сцены. Несколько коней наблюдали за погрузкой и разнесли веегь по Ферме. Вскоре на главной площади собралась большая толпа: Лошади и Коровы, Свиньи, не ставшие Хряками, интеллектуалы из Союза Коней и Лисы, разочаровавшиеся в «Человеческом образе жизни». «Ферма Животных — для Животных», — скандировали они. — «Не хотим на бойню!»

Ворота Белого Дома распахнулись, и оттуда выступила свора полицейских Догов. Животные свистели и мычали: со времени Великой победы Тафа над Псами они не боялись Собак. Это было ошибкой: не старые беззубые твари, но сильные и злобные Звери бросились на толпу.

Таф победил, но недовольство росло. Даже моя старая знакомая Линда усомнилась в правильности выбора, когда её друзья исчезли в черных фурах, а ей самой пришлось стоять в очереди за Безвозмездной Помощью. Но Макс нашёл выход: он поехал к старому Джеймисону Джонсону III и вернулся с договором:

«Отныне Ферма Животных переходит в собственность м-ра Джонсона. Она будет именоваться «Новая Ферма». М-р Джонсон обеспечит Животных кормом и распорядится их судьбой. М-р Таф назначается управляющим Фермы».

Договор был подписан и бурная история Фермы Животных подошла к концу. Новые Человеческие хозяева послали многих Животных на бойню: работать они не умели, а торговцев сеном Ферме не требовалось. Другие Животные были переведены на Центральную Усадьбу Ранчо и удостоились завидной участи племенных производителей.

Отборные Псы были брошены на подавление восстаний животных в разных местах графства. М-р Джонсон сделал ферму продуктивной: он закрыл дальние филиалы и пустил грамотных Свиней на отбивные. Компания «Манто» скупила Лис оптом, а Телевидение Джонсона закрылось за ненадобностью.

Моим исследованиям пришёл конец и я покинул злосчастную Ферму. В аэропорту я встретил Лиса Макса и Борова Тафа: они уезжали во Флориду.

Челноком снуёт по станку календаря дата православной Пасхи и соединяет собой в единое полотно различные, казалось, не связанные между собой памятные дни. Несколько лет назад, в пропитанном ожиданиями двухтысячном году, православная Пасха совпала с западной, латинской, и напомнила о глубинной связи и единстве всего христианского мира. В прошлом году Великая Пятница, горький день Распятия, совпал с годовщиной резни в Дейр Ясине, знаковым и трагическим событием нового времени, случившимся на земной родине Христа, в Святой Земле: 9 апреля 1948 года потомки апостолов, крестьяне Дейр Ясина, были вырезаны еврейскими боевиками. А в этом году светлое Христово Воскресенье приходится на Первое Мая, главный коммунистический праздник.

И это не случайно — в основе красной веры лежат те же принципы соборности, сострадания, презрения к материальной корысти, что и в вере православной. Это глубинные свойства православной русской цивилизации. На каждом диалектическом витке русские отвергают Мамону. Не случайно коммунизм победил на духовном Востоке, а не на материалистическом Западе: Восток не мог смириться с присущим современному Западу культом Князя мира сего. Воистину, тог, кто не любит Восток — не любит дух.

Только в России может быть такое — тысячи людей наутро после всенощной службы выходят на первомайскую демонстрацию. Если бы это было возможно в советские времена, не было бы трагедии 1991 года. Ведь приход русских к коммунизму и уход от него был связан с духовными поисками. Когда в феврале 1917 года власть захватили идеологические предки Чубайса, русский народ отверг прозападный компрадорский Февральский режим и вернулся к своей глубокой идентичности, символом которой стал перенос столицы в Москву.

Но русская красная идентичность не осталась местной особенностью — она стала мощной парадигмой, зажёгшей умы и сердца миллионов, показавшей миру новый путь развития. В Красном царстве различие между имущими и неимущими не было упразднено, но сузилось до терпимого. Советский человек мог не думать о том, как заплатить за жилье, свет и тепло.

Недостатки советского строя были производными его же достоинств: страна не могла дать каждому человеку новейший мобильный телефон, но она могла дать и дала практически бесплатные телефоны, не могла дать виллы, но дала квартирки, не могла создавать десятки моделей автомобилей, но дала хороший общественный транспорт.

Советские элиты справлялись с экономикой, но они позабыли о цели — о духовном совершенствовании человека. Ведь русским людям коммунизм был нужен не для того, чтобы все жили материально как можно лучше, каждый год меняя иномарки и гоняя по ривьерам, но для того, чтобы люди смогли позабыть о материальных заботах и заняться совершенствованием духа. Когда правители Кремля решили «догнать и перегнать Америку» в области потребления, они признались, что зашли в телеологический тупик. Советские элиты последних двадцати лет безудержно правели, им нравились Маргарет Тэтчер и Рональд Рейган, которые нашли жестокое решение проблемы цели: они разрушили механизмы социальной защиты. Человек, которого могут завтра выкинуть с работы и из дому, не задумывается о смысле жизни: он думает, как заплатить за воду.

Горбачев лишь выполнил волю элит. Не нашлось в Советском Союзе своего Мао, который провёл бы «культурную революцию» и послал бы мальчиков-мажоров на перевоспитание во Внутреннюю Монголию. Но и «китайское решение» тоже не окончательно, ведь и оно лишь отодвигает решение подлинных духовных задач, стоящих перед человечеством.

Казалось бы, красные и православные проиграли. Освободившись от социалистических тормозов, старые элиты плавно перебрались в новый режим, присоединяя к себе энергичных хапуг, которых раньше удерживал уголовный кодекс. Так Мамона отыгрался за своё поражение в октябре 1917 года.

Но ещё не вечер. Я провёл месяц в Москве, и увидел, что духовные силы русского народа созрели для нового витка. У детей комиссаров и поповских внуков вызревают новые идеи, способные удивить мир. Храмы переполнены, чего не встретишь нигде в христианском мире, создаются новые книги, ставятся новые спектакли, кинематограф вышел из долгой летаргии. Россия вышла из шока 1991 года, она похорошела, встала на ноги.

Самые омерзительные черты прозападного режима, воцарившегося после 1991 года, отринуты. Огромная кампания по празднованию Дня Победы связана именно с этим поворотом, ведь реформаторы 1991 года презирали военный подвиг Красной Армии, любили сравнивать Гитлера и Сталина, ввели словечко «красно-коричневые» для ветеранов войны. Сейчас всё это позади, и реформатор из «Апреля», чудом переброшенный в наше время, пришёл бы к скоропалительному выводу, что Советский Союз устоял.

Почти все лозунги национально-патриотической оппозиции победили и стали лозунгами власти. Да, они не претворяются в жизнь, но их победа в дискурсе уже важна. Страшным, головокружительным виражем русские вернули себе историю и церковь, созрела основа для нового духовного поиска, а именно её и не хватало в последние десятилетия советского строя.

Россия не одна в трудном положении. Почти весь мир, за небольшим исключением, оказался в стане проигравших. Выигравших — новых Хозяев Мира — совсем немного, куда меньше даже, чем пресловутый «золотой миллиард». Миллионы американцев, англичан, французов тоже оказались на обочине истории. Наступает Новое Великое Оледенение — оледенение сердец. Замечательный русский православный философ, покойный Александр Панарин, верил в способности христианского Эроса растопить лёд, возвратить сострадание, воссоединить человечество и направить его на путь духа. Русская православная цивилизация способна не только ответить на страшный удушающий натиск Страны Жёлтого Дьявола, но и спасти мир, став оплотом отвергнутых и угнетённых.