Общество Должников - Антон Шувалов

Какое-то время все трое молчали, наслаждаясь покоем и тишиной. Затем Шестерка медленно разогнулся и ужом скользнул к припасам, чтобы разогреть его повелителю фруктовые консервы. Бритти он боялся, Унику — обожал и лелеял.

— Как ты себя чувствуешь, прекрасная Спот? — тихо проговорил Уника. — Что-то беспокоит?

— Нет, — смущенно буркнула пятнистая. — Но… Ты не мог бы меня укусить. Мне очень нужно.

— Я сам решу, нужно тебе это или нет. Подойди ко мне.

Уника мягко ощупал ее лимфоузлы, осмотрел язык и глаза. У него был смешной докторский саквояж, почти игрушечный, но с набором всех первичных инструментов.

— Выглядишь хорошо, самолечение работает как положено. Что ж, садись рядом. Побудь со мной.

— Конечно. Но как насчет одного маленького ук…

— Шестерка, друг мой. Твоя очередь.

После того как сияющий от счастья увалень закрыл за собой дверь, Уника долго и равнодушно ел половинки абрикосов. Тянул сладкую жидкость. Он как будто позабыл, что рядом кто-то сидит, но Спот знала, что это не так. Крылатый помнил про нее. И, почему-то ей казалось, хотел выставить наружу и одновременно оставить, чтобы заняться сексом.

Его ложка тихонько застучала о край банки. Уника застонал и наклонил голову.

— Очень больно? — Спот прикоснулась к холодному крылу. — Поставишь укол?

— Уколы давно не помогают. Ничего. Все в порядке. Спасибо.

Уника навалился на стену и прикрыл глаза.

— Останься на всю ночь. Сможешь?

— Ун… Зачем спрашивать? Конечно останусь. Все лучше, чем одной.

Спот тоже навалилась на стенку и прикрыла глаза. Затем вроде бы задремала, но перед самой темнотой, скосила глаза влево и ужаснулась. На этот раз Уника снова был с покупкой. Он принес пистолет.

— Зачем тебе это? — спросила она изумленно. Она никогда не видела более странной композиции. Абсолютный пацифист со стволом в руке. — Зачем?

Крылатый положил пушку между ними, и Спот не решилась даже прикоснуться к ней, хотя знала, что стоит забрать ее. Сейчас же.

— Помнишь, я пытался реанимировать самоубийцу? — сказал он. — Ты еще спросила: зачем. На самом деле, я просто хотел узнать у него одну важную вещь…

— У трупа? Какую?

— Как решится на то, что он сделал.

Глава 17. Щит побережья

Среди могучих деревьев и опасного подлеска шевелился кто-то маленький, слабый и неуклюжий. Тринадцатилетний мальчишка, длинноволосый, насупленный, он шумно пробивался сквозь острые листья лонгатских кустарников. Чтобы защититься от порезов, парень сделал себе латы из плотного картона и футбольной защиты, а потом заговорил их у волка Ахрозена. Заговор заключался в том, что Ахрозен смачно на эти доспехи плюнул и предложил покинуть его покои. Теперь листья шумно скребли по броне, но та оставалась непробиваемой.

Мальчик посмеивался.

В правой руке он сжимал кортик, украденный у сеньора Бернара. Тот все равно использовал его не по назначению. Точнее — вообще не использовал. Носил словно какие-нибудь наручные часы только потому, что это было частью рыцарской моды. Парень ни разу не видел, что б сеньор Бернар вытаскивал его из ножен или хотя бы прикасался к рукояти. По этой причине ему до последнего казалось, что клинок — фальшивый. Что от него осталась одна рукоять, а все остальное — съела ржавчина. Зато технический идол в виде черно-белого планшета с глупыми играми, Бернар не выпускал из рук и сдувал с него пылинки.

Игры и вправду были глупыми. Нужно было строить квадратные города для тощетелых, так, чтобы у них было достаточно золота, древесины, еды, воды и прочего. Если экономика уходила в минус, экран показывала мультик, в котором палочники избивали отсталых, чтобы те работали лучше. Это давало небольшой запас ресурсов. Проиграть было невозможно.

Еще идол показывал погоду и новости городской биржи. Много чего было в нем, но ничего о том, как стать настоящим рыцарем Империи. В сказках, которые рассказывали старейшие герои Круга, всегда требовалось испытание. Нужно было выйти в путь в непогоду, добраться до жутких лесных чертогов, войти в это неприветливое царство и отыскать себе противника по силам. Или собственную смерть.

Это был самый простой способ получить вид на проживание в рыцарской башне.

Те, кто хотел сразу заявить о себе все возможное, отправлялись к Океану. Там на фоне десятиметровых волн, штормовых столпов и каменных вихрей, нужно было помочится против ветра. Смысл испытания, помимо того, что рыцарю приходилось расстегивать стальную ширинку, в то время как над ним пролетали воющие от страха левиафаны, заключался в твердости духа и невероятной физической выносливости. Даже у самой земли, ветер был настолько безжалостен, что доспехи приходилось утяжелять специальными якорями.

Мальчик, хоть и обожал слушать такие истории, понимал их… «развлекательную» природу. Из окна цитадели он видел, как стена тощетелых гудит и трясётся во время особенно сильных гроз. Человеку не под силу оскорбить такую мощь. Даже просто выжить рядом. Вариант с путешествием в лес казался адекватнее.

Во всех цитаделях, в память о покинутом отечестве, были посажены лонгатские рощи. Деревья имели огромное значение для лонгатов, потому что только благодаря защите лесов народы далекого материка выживали во время эпохи бурь. Для них даже привозили родной грунт. Таким образом, в этих ностальгических уголках, должен был обретаться дух Империи: страж, берегущий крепости от проклятий тощетелых. К сожалению, то, что раньше в умах людей являлось неоспоримым фактом теперь стало всего лишь красивой легендой.

Былиной, как сказали бы славы.

За рощей давно не ухаживали. Тропинки заросли, животные одичали, многие виды вымерли, остальные погрузились в спячку, как делали это на Лонге. Идти было тяжело, парень давно выбился из сил, но двигался вперед на упрямом характере и полном нежелании принять очевидное. Во-первых, достойных врагов тут давно не осталось. Во-вторых, он заблудился в трех соснах.

Металлической твердости лист скользнул в картонное забрало и полоснул веко. Боли почти не было, но кровь из пореза тут же залила глаз, защипала и окончательно вывела юношу из себя.

Он сорвал шлем и вскричал ломающимся голосом:

— Если ты меня слышишь, дух Древнего Леса, пошли мне бой,