Кучум - Вячеслав Софронов

— Тогда спускайся ко мне. У меня серьезный разговор и я не желаю перекрикиваться как двое глухих.

— Как я могу спуститься?! — всплеснул короткими ручками Соуз-хан. — Разобьюсь!

— Пусть хотя бы для меня лестницу спустят. Скоро ночь наступит. Да и поговорить надо. Давай лестницу!

Соуз-хан понял, что ему не отвязаться от назойливого гостя, и велел стражникам принести лестницу, по которой Карача-бек ловко вскарабкался на стену.

— Скажи своим нукерам, чтоб кто-нибудь стреножил мою лошадь. А то коль она убежит, придется брать у тебя доброго коня.

Карача-бек, проведенный в хозяйский шатер, заметил и сыновей Соуз-хана, поклонившихся ему, но без приглашения отца не посмевших зайти следом.

— Что же наследников своих не зовешь? Им тоже не помешает послушать, о чем старшие говорят.

Соуз-хану не оставалось ничего другого, как кликнуть сыновей.

— Отчего в поход с царевичем не пошли? — спросил их Карача-бек, осматривая плечистых здоровяков-братьев.

— Отец не пустил, — наклонил голову Шарип.

— Мы просились, — поддакнул младший.

— Успеют еще, навоюются, — с неожиданной твердостью в голосе проговорил Соуз-хан. Похоже, что болезнь его прошла и теперь, в присутствии сыновей, он держался уверенно, как и подобает отцу и хозяину.

— Может, и так… Может быть, немало еще всем нам повоевать придется. Многое зависит от того, как поход Мухамед-Кула сложится. Если удастся ему остановить русских, на том война и закончится. А вот коль они дальше поплывут… Тогда не знаю, как все повернется…

— Неужели такая сила у русских, что до самого Кашлыка дойти могут? А ведь и мой городок рядом, рукой подать. Что же делать?

— Подожди умирать раньше времени. Вон у тебя какие сыновья! Разве не защитят отца? А? — спросил он у зардевшихся румянцем молодых людей, ловивших каждое слово их разговора.

— Мы сможем постоять за себя! — привскочил Шарип.

— Я из лука утку влет сбиваю, — подхватил Набут.

— Это хорошо, что вы такие храбрецы. Только мне хочется о другом поговорить, — охладил их пыл Карача-бек. — Знаете ли вы, что ваш отец происходит из очень древнего рода? А значит, и вы тоже. Ваши предки были в родстве с великими ханами, которые владели едва не половиной сибирских земель. Поэтому я и почитаю вашего отца и вожу с ним дружбу. И вам надо помнить об этом.

— Мы помним, помним… А как же…

— И хорошо, что помните. Но наш хан Кучум не очень-то жалует людей древнего и знатного рода. Он водит дружбу с теми, кто ничего не имеет и всем обязан лично ему. Пока он у власти, вам и думать не стоит о высоком положении при ханском дворе.

— Это так, — подал голос Соуз-хан. — Не жалует он меня.

— А вы не думали, что будет, если русские вдруг да прогонят нашего хана? Кому достанется белый ханский войлок? Кто поставит свой шатер на ханском холме?

— Так сами русские и сядут, — простодушно ответил Шарип.

— Э-э-э… Ты плохо знаешь русских. Они не смогут управлять нами, потому что не знают нашего языка, обычаев, другой веры, нежели мы.

— Значит, найдут кого-нибудь, — предположил Набут.

— Вот именно. Кого-нибудь найдут, пригласят. Вы правильно меня поняли.

Соуз-хан, до которого начал доходить смысл слов Карачи-бека, хитро сощурился и причмокнул толстыми губами.

— Надо бы тогда помочь этим русским. А? Как думает почтенный визирь?

Я думаю, что ты правильно решил: отсидеться в городке и поглядеть, как дело выгорит, куда все обернется. Сейчас рано принимать чью-то сторону. Пусть все идет как идет.

— А где те ружья, что выковал тебе мастер, привезенный нами из Казани? — спросил Соуз-хан визиря.

— Они в надежном месте и ожидают своего часа. И лучше, чтобы ты совсем забыл о них.

— Хорошо, хорошо… — поспешно заверил его Соуз-хан. — Ты же знаешь, что я умею молчать.

— Да. Длинный язык часто укорачивает жизнь хозяину. А теперь, может, вы меня угостите чем-нибудь?

* * *

Рыбак Назис неспешно плыл на новом челноке, поглядывая на лежащий в носу улов. Рыба, отъевшаяся за лето, была вялой, чуяла приближение скорой зимы и держалась на глубине. В сетку, которую он ставил в устье небольшой речушки, попались пара щук и один небольшой язь. Но и этого должно хватить, чтоб сварить уху самому, накормить внуков.

После того, как они с новым господином Сабанаком ушли подальше от ханских сборщиков дани, даругов, нашли удобное для жилья место, прошло немало времени. Их пока никто не тревожил, мужчины повеселели, стали сытнее питаться женщины и дети. И сам Назис надеялся благополучно дожить остаток дней в тишине и покое.

— Ишь, как получается, — разговаривал по привычке он сам с собой, неторопливо взмахивая веслом и направляя лодку в узкую протоку в сторону селения, — когда одному человеку хорошо, то другим плохо. Наш хан желает много добра накопить, с нас шкурки требует. Мы, значит, помирай, а шкурки принеси. Разве можно так жить? Вот если встречу когда хана, то скажу ему: "Шибко жадный ты человек. Зачем нас обижаешь? Мы тебя не трогаем и ты нас не трогай. Нужна шкурка? Бери лук, ставь ловушку, добудь соболя. Почему мой внук должен тебе шкурку отдать? Нехорошо так…"

Назис уже собирался повернуть лодку возле развесистой талины, за которой начиналась протока, как вдруг, скользнув взглядом по спокойной речной глади, заметил вдали что-то необычное. Сощуря слезящиеся глаза, он напряг зрение и ему почудилось, будто белое облачко плывет прямо по воде.

— Тьфу, шайтан! — ругнулся он. — Что бы это могло быть?

Сердце бешено застучало в груди, как бывает в преддверии опасности. А старый рыбак хорошо знал, убедившись в том за долгие годы жизни, что все новое, необычное извещает о приближении беды. Он было хотел спрятаться в протоке, но любопытство взяло верх и, уцепившись рукой за склоненную к воде ветку тальника, подтянул лодку к берегу, стал ждать.

А облачко все увеличивалось в размерах, и вскоре он различил под ним черные борта огромной лодки, поверх которых поблескивали в солнечных лучах шлемы воинов. Назис онемел от увиденного, а вслед за первой лодкой с белым, похожим издалека на облачко, парусом, различил еще несколько. Уже стали слышны тихие всплески весел, равномерно вздымающихся и опускающихся в воду. Старому рыбаку прежде не приходилось видеть ничего подобного и он смотрел, смотрел, не отрывая глаз от сказочного зрелища. Наконец, когда передняя лодка почти поравнялась с ним и даже стали видны лица гребцов, он спохватился и бросил ветку, с силой опустил весло в воду, чтоб одним рывком уйти в протоку. Но то ли от испуга, то ли не рассчитав силы, гребнул чересчур сильно и лодочка зачерпнула бортом воду. Назис перекинул весло на другую сторону, спеша выправить ее, но раздался громкий звук, словно лопнула льдина на весенней реке, он от испуга дернулся и сам не понял как очутился в воде. Под ногами была отмель. Весь мокрый Назис вскочил, поймал долбленку, глянул на огромную лодку, повернувшуюся к нему, и понял по легкому дымку над водой, что стреляли оттуда. Быстро подтащив лодку к берегу, Назис спешно рванулся к густым кустам, в изобилии покрывавшим низменный берег. Пробежав с десяток шагов, вспомнил об оставленном улове, сетке и бросился обратно. Но когда он продравшись сквозь заросли вышел на берег, то увидел бородатых воинов в кольчугах и шлемах, с саблями в руках, осматривавших его лодку и весело улыбавшихся.