Проклятие демона - Роберт Энтони Сальваторе

Король усмехнулся, и вслед за ним усмехнулся Калас.

— Возможно, настало время подумать о расширении королевства Хонсе-Бир, и в этой связи Палмарис может оказаться очень важным местом, — пояснил король Дануб.

— Вы имеете в виду Тимберленд? — недоверчиво спросил герцог Калас.

— Это невозможно по причине известного тебе соглашения. Я не хочу войти в историю как король, нарушивший клятву, — ответил Дануб. — Но есть немало земель между Палмарисом и Тимберлендом. Церковь уже присмотрела себе один из тамошних городишек — Кертинеллу. Вот и нам, учитывая нравы тамошнего населения, стоит обратить взор в том же направлении.

— Умоляю вас, не предпринимайте никаких решительных или поспешных действий, — сказал Калас. — Благодаря событиям недавнего прошлого север стал видеться неким удивительным местом, хотя на самом деле жизнь там не изменилась.

— Я ценю твое мнение, — сказал герцогу Дануб, — но в нынешние времена я ни за что не оставлю Палмарис без верного и сильного барона.

Калас понурил голову.

— Я не имею в виду тебя, — со смехом добавил король Дануб. — Даже если бы ты рвался в Палмарис, я слишком нуждаюсь в твоих советах, чтобы посылать тебя в такую даль. Но есть другой герцог, не так давно возвратившийся ко двору. Подвластные ему земли далеко простираются от Палмариса на север и запад.

— Тетрафель? — догадался Калас. — Как он себя чувствует?

— Я бы сказал, что он почти полностью оправился после всех потрясений, — ответил Дануб. — Он даже начал поговаривать о восстановлении своего дневника, хотя я сомневаюсь, что начерченные по памяти карты сгодятся для новых походов. Но если Тетрафель намерен вновь погрузиться в работу, разве найдется более подходящее для него место, чем Палмарис? Я позволю ему провести лето в Урсале — пусть окончательно придет в себя. А затем дам сильный отряд и отправлю на север. Думаю, ему без особого труда удастся укротить настоятеля Браумина.

Герцог Калас кивнул и даже изобразил на лице улыбку, однако, помня свой собственный палмарисский опыт, герцог ничуть не верил в истинность последних слов короля.

Среди зеленых холмов южной части Хонсе-Бира, в провинции Йорки, однажды появилось селение под названием Джунипер. В отличие от других городков и деревень этих мест, Джунипер не имел давней истории. Все его дома были сравнительно новыми, и уклад жизни населения тоже отличался от того, что сложился во многих других местах. Любой, кто поселялся в Джунипере, мог довольно быстро войти в высшие слои местного общества и не вызывал подозрений или насмешек у старожилов.

Неудивительно, что многие из тех, кого не желали терпеть в других уголках южной части королевства, стекались в Джунипер и обретали здесь родной дом. Поэтому Джунипер быстро разрастался. Узнав о нем от монахов Сент-Гвендолин, Де’Уннеро решил сделать это место первым полигоном праведного гнева братьев Покаяния.

Они появились в селении почти в самом конце лета, в один из нестерпимо жарких дней. Братья Покаяния двигались цепочкой, склонив головы. Невзирая на жару, на них были сутаны из плотной шерсти с закрывавшими глаза капюшонами. Странная процессия повторяла нараспев странные слова, умоляя о прощении их собственных грехов и грехов всего человечества.

Де’Уннеро привел братьев Покаяния на главную площадь. Там они встали полукругом, а сам Де’Уннеро, откинув капюшон, вышел вперед и обратился к народу:

— Мое имя — брат Истины! Слушайте мои слова, если вам дороги ваши жизнь и бессмертная душа!

Восемьсот двадцать восьмой год Господень не баловал города и селения Хонсе-Бира развлечениями, и странствующий проповедник был редкостью. Неудивительно, что вскоре весь Джунипер сбежался на площадь поглазеть на странников.

Какое удивительное представление устроили для здешних жителей Де’Уннеро и его фанатичные последователи! Брат Истины заговорил о грехах некоего человека из некоего неназванного селения. В это время один из братьев выбежал вперед, сбросил с себя всю одежду, оставшись лишь в набедренной повязке. В таком виде он пал ниц перед Де’Уннеро.

К лежащему подбежал другой брат с короткой плеткой в руке. По приказу Де’Уннеро он двадцать раз изо всех сил ударил лежащего, оставив у того на спине глубокие кровоточащие раны.

Один за другим последователи Де’Уннеро, братья Покаяния, принимали на себя грехи мира, от которых их затем освобождала плетка.

Братья каялись более трех часов. Каждый из них пролил кровь и слезы за грехи. Стихли пламенные слова Де’Уннеро. Толпа была надлежащим образом подготовлена. Наступил черед жителей Джунипера каяться в своих грехах и, что еще важнее, открыто возвестить о грехах своих ближних.

Здесь братья Покаяния проявили еще большее рвение, чем когда хлестали друг друга.

Двоих мужчин, обвиненных в «греховной дружбе», братья били до потери сознания, после чего на глазах толпы кастрировали. Маленького мальчика, которого обвинили в краже соседских цыплят, приговорили к отсечению руки, а произвести наказание Де’Уннеро заставил мать этого ребенка. И она отсекла руку собственному сыну! Иначе и быть не могло. Жители Джунипера знали о розовой чуме. Теперь, когда святой брат церкви Абеля пришел и рассказал им, отчего появилась чума и, самое главное, как ее одолеть, могли ли они ослушаться его повелений?

Последний круг трудов праведных в Джунипере завершился уже поздним вечером. Братья Покаяния все еще находились на главной площади, испытывая экстаз от самобичевания, когда в толпе зрителей Де’Уннеро заметил смуглокожего бехренца. Язычника немедленно схватили и приволокли к свирепому магистру.

— Кто твой Бог? — потребовал у него ответа Де’Уннеро.

Бехренец молчал.

— Чезру? — спросил магистр, назвав божество бехренских ятолов. — Ты встаешь на колени, когда молишься своему Чезру? Отвечай!

Человек молчал, но все видели, как сильно он задрожал, когда Де’Уннеро медленно обошел вокруг него, буравя несчастного взглядом.

— Отрекись от него, — велел бехренцу Де’Уннеро, вновь глядя ему в глаза. — Отрекись прямо здесь; при всех, от своего Чезру и назови его лживым идолом.

Человек по-прежнему упорно молчал.

— Если ты этого не сделаешь, значит, ты ответил на мой первый вопрос, — коварно улыбаясь, произнес Де’Уннеро. — Говорю тебе, отрекайся от Чезру! Назови его предателем душ.

Один из братьев Покаяния подскочил, готовый схватить бехренца, но Де’Уннеро удержал его.

— Мы видим, как чума захватывает наши земли, — стал объяснять магистр перепуганному бехренцу. — Мы знаем ее причину: ложная вера. Предупреждаю тебя: отрекайся от Чезру сейчас же, иначе ты сам подтвердишь, что являешься еретиком, а значит, отцом чумы.

Было видно, что последние слова стали решающими для несчастного бехренца. Он глотнул воздух и уже без страха посмотрел на Де’Уннеро.

— Уговариваешь тело спасать и душу губить? — спросил он с сильным бехренским акцентом. — Этого я не сделаю.