Клинки императора - Брайан Стейвли

Лицо Тана окаменело, но он не издал ни звука. Настоятель приподнял бровь.

– Пирр не смотрела на вас, когда она вошла в трапезную, – продолжал Каден. – И потом, когда она отвечала на вопрос про моего отца, что-то…

Он замолчал. Та сцена снова отчетливо встала перед его мысленным взором. Он в сотый раз внимательно рассмотрел лица: беззаботную улыбку женщины, небрежный взмах ее руки, наклон ее головы, когда она смотрела вдоль стола на собравшихся монахов. Все казалось вполне естественным.

Каден выдохнул воздух, который все это время задерживал в легких.

– Что-то было… неправильно, – неловко закончил он.

Несколько мгновений настоятель пристально разглядывал его, после чего обратился к Тану:

– Беру свои слова назад, друг мой. Мальчик действительно далеко зашел.

– Недостаточно далеко, – ответил Тан, не оборачиваясь.

Настоятель вытянул в сторону Кадена костлявый палец.

– Как много людей на земле смогли бы увидеть то, что увидел он, пускай даже он не сумел распознать увиденное? Несколько десятков?

– Больше, – пренебрежительно бросил Тан. – Верховные жрецы Мешкента. Большинство эмоциональных личей. Любой из кшештрим…

Настоятель мягко рассмеялся.

– Друг мой, я говорю о человеческих существах. Да, я знаю, что ты снова принялся точить свой старый клинок, но суть дела в том, что кшештрим никто не видел на земле на протяжении тысячелетий.

Настоятель окинул Тана долгим испытующим взглядом, под которым Каден начал бы корчиться на своем стуле. Его умиал, однако, лишь пожал плечами.

– Во всем Аннуре осталась, наверное, горстка эмоциональных личей, – продолжал Нин, – но не более чем горстка. Сомневаюсь, что даже из них многие смогли бы увидеть то, что увидел мальчик.

Тан открыл рот, но настоятель продолжил, предупреждая любое возражение:

– Обучение хин пристальному, тщательному наблюдению начинается с момента их прибытия в монастырь, однако кто заметил промашку, допущенную Пирр Лакатур? Ты и я; может быть, один или двое из старших братьев. – Он посмотрел на Кадена почти с сожалением. – Из мальчика мог бы получиться отличный монах.

– Какую промашку? – не выдержал Каден. – Что я такого заметил?

– Быть монахом подразумевает нечто большее, чем догадки и подозрения, – сказал Тан.

– Он не гадал. Он наблюдал.

– Да что я наблюдал-то? – вновь спросил Каден.

Тан резко тряхнул головой.

– Он находится в опасном положении. Он видит достаточно, чтобы задавать вопросы, но недостаточно, чтобы знать, когда следует воздержаться от них.

– Я понимаю, что вы хотите, чтобы я перестал спрашивать, – сказал Каден, подавляя свое нетерпение, – но я не собираюсь переставать. Что именно я увидел?

– Крошечную заминку, – ответил настоятель, игнорируя его вспышку. – На несколько мгновений длиннее, чем было бы естественно. Легчайшее напряжение в углу ее рта.

Он пренебрежительно махнул рукой.

– Сами по себе эти признаки ничего не значат.

– Взятые вместе, они могут также ничего не значить, – вставил Тан.

– Но вы так не считаете, – прервал Каден с ужасом. – Вы думаете, что Пирр о чем-то умалчивает. Почему мы не можем спросить ее напрямую? Потребовать, чтобы она рассказала про оружие. Чтобы она рассказала про моего отца.

Он осекся и замолчал, увидев, что Тан повернулся к нему от окна.

– Если бы я тебя не отыскал, ты мог бы быть сейчас мертв, а не хныкал бы как ребенок в келье настоятеля.

Каден недоверчиво уставился на него.

– Ложь, – продолжал его умиал. – Обман. Это не столь уж редкие явления среди людей. Они еще менее редки среди тех, кто зарабатывает себе на жизнь, продавая и покупая. Что примечательно в Пирр Лакатур, так это то, насколько хорошо она лжет. Насколько искусно обманывает.

Огромного роста монах подошел к своему ученику, нависнув над ним.

– Цены на шелк и управление повозкой – далеко не все, чему обучалась эта женщина. Где-то ее натренировали подавлять фундаментальные функции своего тела. Ты можешь спросить себя, когда закончишь изображать капризного принца, почему женщина, обладающая столь совершенными навыками, вдруг объявляется здесь, на краю света, одетая торговкой? На протяжении последующих дней, пока ты будешь копать погреб под медитационным залом, попробуй подумать над тем, какие цели может ставить перед собой такая женщина? Зачем она сюда явилась? А точнее за кем она сюда явилась?

Несмотря на некоторое настороженное доверие, которого Валину удалось добиться в отношениях с Талалом, в ходе их повседневных тренировок ничего не поменялось. Испытательный период, отведенный их крылу, наполовину прошел, еще немного – и оно должно будет вылететь на первое настоящее задание, а им до сих пор не удалось выиграть хотя бы в одном состязании. «Не удивлюсь, если командование поставит нас охранять овощные лавки, – мрачно думал Валин, ворочаясь на своей койке в беспокойной предрассветной темноте, – не говоря уже о том, что никто не позволит мне лететь в северо-восточный Вашш разыскивать Кадена».

И ведь нельзя сказать, чтобы отдельные члены крыла были некомпетентны. На самом деле, действуя поодиночке, каждый из них показывал результаты, близкие к гениальности. Гвенна при лунном свете начинила взрывчаткой и подорвала целый мост меньше чем за час. Талал переплыл под водой Акинский пролив от берега до берега. А Анник, разумеется, не давала промашки ни по одной мишени, независимо от расстояния, погодных условий и времени суток.

Однако, невзирая на эти успехи, они попросту не могли перестать путаться друг у друга под ногами. Гвенна взорвала мост, когда Лейт с Валином еще не успели его перейти, в результате чего их одежда наполовину сгорела, а сами они оказались в воде. Талал, вынырнув из пролива, тотчас получил в затылок одну из Анниковых глушилок. А сама Анник в результате своей великолепной стрельбы лишь исполнялась большего презрения к остальным членам крыла, словно она была единственным профессионалом среди группы детишек.

Валин перевернулся на спину. Снаружи было по-прежнему черным-черно, первый колокол еще не прозвонил, и тем не менее спустя несколько часов беспокойной полудремоты он проснулся и лежал, уставившись на изнанку верхней койки. Он мог до синевы анализировать и осуждать ошибки своих собратьев по крылу, но правда заключалась в том, что это он подводил их. Это была его компетенция – четко сформулировать план предстоящего задания; его работа – проследить за тем, чтобы каждый из подчиненных понимал свою роль; и именно он должен был разобраться с их личными проблемами, прежде чем они начнут представлять угрозу для слаженной работы группы. Пока что он не справлялся с задачами по всем фронтам.

Его мысли незаметно перетекли к Ха Лин – он вспоминал их совместные шутки и дружеские подначки, легкие товарищеские взаимоотношения, ощущение тихой спокойной уверенности, когда она была рядом или сидела напротив за столом. Все эти годы он не осознавал, сколько силы черпал от нее, насколько полагался на то, что она всегда будет поблизости, чтобы его поддержать. Рисуя себе, как он будет командовать крылом, Валин представлял в нем Лин – спорящую по поводу его отдельных решений, но никогда не сомневающуюся в нем по-крупному. Он всегда бессознательно рассчитывал на то, что она будет за его спиной. И, разумеется, в тот момент, когда поддержка потребовалась от него, он ее подвел.