Николай Чуковский. Избранные произведения. Том 2 - Николай Корнеевич Чуковский

так она не может. У нее есть гордость, и гордость ее восстала.

— Не хочу! — проговорила Вера Петровна сквозь сжатые губы.

— Чего не хотите? — не поняла Людмила Яковлевна.

— Ничего не хочу! Так я не хочу!

Теперь Вера Петровна знала, как она поступит. Она решила и решилась. Она холодела от горя и все-таки решилась.

10

Было утро. Они сидели в парке на скамейке. Все выслушав, он не сказал ни слова, встал, крупный, сутулый, повернулся к ней спиной и зашагал прочь. На его выгоревшей гимнастерке, на лопатках, были темные пятна от пота. Не оборачиваясь, он остановился, размахнулся и швырнул далеко за кусты сирени толстый учебник химии, тот самый, который их познакомил. И пропал за поворотом дорожки.

Солнце пригревало все сильней, в парке появились матери с детскими колясками: две пятилетние девочки затеяли беготню вокруг скамейки, где сидела Вера Петровна, и прятались друг от дружки за ее коленями. На соседних скамейках уже дремали пенсионеры, не по сезону тепло одетые, в шляпах и темных плащах. Вера Петровна все сидела, — с открытыми глазами, но ничего не видя. В предыдущую ночь она не заснула ни на минуту, и теперь ее охватило бессилие, забытье. Так, в оцепенении, в полудремоте, сидела она час за часом, не замечая времени.

И вдруг очнулась.

Зачем он бросил учебник химии в кусты? Ведь у него через несколько дней экзамены!

— Значит, он сдавать экзамены не будет.

Он хотел учиться, стать биологом или врачом, и она помешала ему. Начала с того, что взялась помочь, а кончила тем, что помешала!

Вера Петровна вскочила со скамейки и вбежала в кусты сирени, ломая ветки. Учебник не попадался ей на глаза. Она кружила в зарослях, озираясь. Она не могла припомнить точно, в каком направлении он швырнул его. В густой листве она ничего не видела.

— Тетя, что вы ищите?

Два мальчика стояли на дорожке и внимательно наблюдали за нею.

— Книгу…

— Да вот она.

Мальчик нырнул белой круглой головой в листву и подал ей учебник. Она вышла на дорожку и торопливо зашагала прочь, потому что со всех ближних скамеек ее разглядывали. За поворотом она остановилась и раскрыла книгу. Каждая пожелтевшая обтрепанная страница была ей знакома. Каждую формулу они разбирали вместе, и из каждого сцепления цифр и латинских букв вставало его лицо, его дыхание. Столько надежд было вложено в эту книгу, — и его надежд, и ее. И она все разрушила своими руками!

Бессовестно! Отношения между ними могут быть какими угодно, но на экзамен он явиться должен. А что, если он, пока она сидела здесь на скамейке, пошел в институт и взял свои документы?

Похолодев, она побежала. Она хотела сесть в автобус, но скоро ей показалось, что автобуса слишком долго нет, и она пошла пешком. Четыре автобуса обогнали ее, пока она дошла до медицинского института. Она влетела в вестибюль, вбежала в канцелярию и никого там не застала — был уже обеденный перерыв.

Ждать она не могла. Она решила немедленно разыскать ту свою знакомую, которая работала в канцелярии института, и побежала в столовую, где обедали институтские сотрудники. От своей знакомой Вера Петровна узнала, что действительно минут сорок назад он заходил в институт и требовал свои документы.

— И вы ему отдали?

— Нет, не могла отдать. Документы в комиссии, а секретаря комиссии сегодня нет. Но он сказал, что в институт больше не зайдет, и попросил выслать документы, и оставил адрес…

— Не посылайте! — сказала Вера Петровна.

— Хорошо, — ответила та и посмотрела на Веру Петровну понимающе.

— Не пошлете?

— Не пошлю…

Вера Петровна вышла. Ей было ясно: он собрался вернуться домой, в родной город, и поступить на завод. Нужно не дать ему уехать. Нужно повидать его — немедленно, потому что он постарается уехать как можно скорее. Повидать и остановить.

У него был товарищ в городе, у которого он иногда обедал, но она не знала ни фамилии, ни адреса этого товарища. И вдруг она сообразила, что он не уедет без вещей, а вещи его — за городом, в том доме, где он живет. Ей оставалось одно — поехать туда, в тот поселок, и там ждать его. Там он появится наверняка.

От института до вокзала было довольно далеко, но у нее опять не хватило терпения ждать автобуса. Она прибежала на вокзал и узнала, что ближайшая электричка пойдет только через час. Ее ужаснула такая бездна времени. Чем заполнить этот страшный час? Она вспомнила, что не обедала, и вошла в вокзальный ресторан; но сразу вышла, почувствовав тошноту от запаха пищи. Выйдя на платформу, она долго ходила из конца в конец.

Чувство своей вины перед ним терзало ее. Она все боялась, как бы он не оказался перед ней виноватым, а она сама кругом перед ним виновата. Она все боялась, что он ее бросит, а бросила его сама… Ей поделом, она заслужила… Нужно было о нем думать, а не о себе… Почему она ему не поверила, не доверилась?.. Ее обманул другой, тот, почти позабытый. Она мстила ему за обиду, которую ей нанес другой…

Час наконец прошел, поезд тронулся. Вера Петровна сидела у окна, полная нетерпения. Она сейчас увидит его, а если не увидит, так непременно дождется, сколько бы ни пришлось ждать… Вышло так, что ко всему случившемуся с ними он отнесся гораздо серьезнее, чем она. Он готов был взять на свои плечи и ее, и ее дочку, и ее маму. А она? Клавдия Ивановна пугала ее, что он въедет в ее новую квартиру, и ей придется пять лет содержать его. Ну так что же? Она ведь сильнее, опытнее, устроеннее в жизни, чем он…

Она проехала свою станцию и в нетерпении вышла на площадку вагона.

До его станции — еще два перегона. Мимо плыли рощи, поля, домики, которых она никогда не видала. Еще одна станция, уже незнакомая. Горячее солнце висит довольно низко, тени стали длинными. Нетерпение Веры Петровны все росло. Едва поезд подошел к его станции, она первой выскочила на платформу.

Но оказалось, что главные трудности впереди. Она знала, что надо идти от железнодорожной насыпи вправо, знала фамилию его хозяев, — и больше ничего. Спросила нескольких человек на платформе, но никто такой фамилии не слышал. Вправо вела дорога, и она торопливо пошла по ней.

Поселок оказался большим, раскидистым. Какие-то длинные огороды тянулись вдоль дороги. Какие-то улицы с длинными заборами отходили вправо и