Хрен знат 2 - Александр Анатольевич Борисов

ещё разочек подъехал, да обманул! В жилу пришёлся мне этот кукурузный сироп. Смаковал я его больше месяца. Бабушка насыпала по десертной розетке после еды и каждый раз спрашивала:

— Что ж он такое сюда добавлял? Да сих пор пахнет!

Этот вопрос я часто потом себе задавал. Сначала подумал, что дело в розовом масле. О том, что оно существует в природе, я узнал в том самом посёлке Розовый на месячной школьной практике. Нас, старшеклассников, после завтрака вывозили на поля совхоза-завода «Эфиронос», где мы собирали в мешки цветочные лепестки. Что с ними потом делали, как выглядит конечный продукт — разведать не удалось. Жили мы в огромной палатке около местной школы. Питались в совхозной столовой. Передвигались толпой. В первый же день поцапались с местными пацанами:

— Чё это ты рубашку узлом на пупе завязал? Блатной, что ли? А ну, развяжи!

На почве того и поцапались. Мы были для них «городскими», а городских недолюбливают…

Разжился я маслом в годы борьбы с пьянством и алкоголизмом, когда водка мне нравилась больше чем сладости. Верней, не добыл, а оно само мне в руки пришло. Дело было на побережье Крыма, в посёлке с названием Черноморское. Столкнулись мы с Шиловым в тамошнем ресторане с двумя гражданами Болгарии. Их подсадили за наш, с боем добытый столик — вечер, час пик, (напомню, «сухой закон»), абы кого без очереди не пустят.

Мы, если честно, прорвались туда на халяву. Евгений Иванович вычислил администратора, взял тётку под локоток. Для него это раз плюнуть. Сказал пару фраз голосом человека, которому никогда не отказывают, в мою сторону подбородком повёл, улыбнулся… и мы уже в дамках: официанты на цырлах водку несут.

И тут эти двое. За компанию налили и им.

Увидев, как не по-русски мужики пьют, кто-то из нас спросил:

— Вы из Болгарии?

— Да.

— Откуда?

— Габрово, Казанлык, — нестройно ответили мужики.

— Во, — встрепенулся Шилов, — есть и у нас в Архангельске знакомый из Казанлыка, Владимир Петров ДимитрОв.

— Лермонтов один! — округляясь глазами, воскликнул один из болгар. — А я живу Лермонтов два!

— Сын Пламен!

— Жена Станислава…

До чего же земля маленькая! Стоит ли говорить, что мы тут же выпили за знакомство. Уже по-болгарски. Подняли бокалы, сказали «на здравие», слегка пригубили, поставили их на стол.

Соседа Владимира ДимитрОва — бригадира монтажников на строительстве Архангельского бумажного комбината звали Христо Тодоров Христов. Личность неодинарная. «В молодости» он играл вратарём в ЦСКА «Септемврийско Знаме». Стефан же, (фамилию с отчеством не запомнил), оказался простым работягой из непростого города. Жили они в одном доме компактного посёлка строителей, и где-то в окрестностях Черноморского тянули газопровод.

Если верить бесчисленным анекдотам, то Габрово — это город прижимистых приколистов, болгарский аналог Одессы, где жители отрубают кошкам хвосты, чтоб сэкономить тепло, когда выпускают их погулять. Только одно дело читать, и совершенно другое сидеть за одним столом с представителем этноса. Как не спросить, правда ли то, что пишут о его родине?

Стефан, не задумываясь, ответил что «правда».

— Такими, — добавил, — рождаемся.

— Ты и меня можешь на чём-нибудь развести?

Тот чуть не прыснул:

— Элементарно, в любой момент!

— Не связывайся, — предостерёг Христо.

— Нет, — заупрямился я, — пускай разведёт!

— У вас на столе газета лежит, — констатировал «приколист». — Давайте расстелим её на полу. Я встану на одну половину, он на другую. На счёт «раз, два, три» если успеет ко мне прикоснуться — значит, бутылка с меня.

Ударили по рукам.

— Только не здесь, — запротестовал Шилов. — Люди кругом. Скажут, что ненормальные. Я как-никак назвался корреспондентом центрального телевидения. А ты мой оператор. Не забывай.

С учётом последней вводной, мы со Стефаном ушли в туалет. С минуту курили. Ждали, когда разойдутся те, кому действительно надо. Потом, собственно, был мастер-класс по добыче спиртного из ничего. Стефан расстелил газету на кафельный пол порога и занял позицию на своей половине, с той стороны, куда закрывается дверь. Всё гениальное просто: раз, два, три, ручку на себя — и попробуй его достать.

Габровец, чо! Говорили же мне не связываться. Много у них в арсенале приколов и фокусов. Шилова Стефан развёл на железный рубль. Взял, и у всех на глазах растворил его в водке. Впрочем, это случилось на следующий день. А пока посидели, «наздравкались».

Выпивать по-болгарски — не кошкам хвосты рубить. Это уже реальная экономия. Убойная сила бутылки возрастает в два раза. А мы их три штуки уговорили. За разговором оно незаметно, а вышли из ресторана, оглушённые музыкой и жарой, тут оно и дало. Помню только, что в море купались, а остальное заспал…

* * *

Утром к нам на съёмную хату прикатили болгары. Сказали, что будут проводку чинить, лампочку с выключателем кинут во двор. А то в темноте «пить неудобно». Вот уж чего я точно не ожидал! Ещё ни одно из таких вот, спонтанных знакомств не заканчивалось даже приятельством, а тут покушение на полноценную дружбу!

Мопед у них внешне похожий на «Ригу», только ещё меньше, а припёрли на нём стремянку, бухту монтажного кабеля и железный сундук с инструментами. Плюс их двое. Сделали и уехали. От пива и от оплаты решительно отказались. На прощание Христо сказал:

— Готовься. К часу поедем на стадион, — и по газам.

— Что это он? — обеспокоился я.

— Как это что? — переспросил Шилов. — Кто-то вчера обещал забить ему десять пенальти из десяти. А потом, соответственно, в магазин. На бутылку ж поспорили. Ты мячик давно пинал?

— Не помню уже. Лет восемь назад. То ли в Антверпене, то ли на Кубе. Когда в пароходстве работал. — А сам себе думаю: вот это я учудил! Тут можно сказать, честь страны, а у меня ни бутсов, ни физической формы. Не в туфлях же «мячик пинать»? Есть