Ловец огней на звездном поле - Чарльз Мартин

Только после этого Джек остановился. Я выскочил наружу и бросился к собаке. Как ни странно, у нее была сломана только одна нога. Я поднял ее и понес обратно к машине, но тут из салона вышел Джек. В руках он держал пистолет. Он ничего не сказал, ничего не спросил – просто подошел ко мне, приставил пистолет к собачьей голове и нажал на курок. Казалось, он специально ждал, пока я возьму псину на руки, чтобы мишень была неподвижной… Ну, что может сделать пуля сорок пятого калибра, ты знаешь… Меня с ног до головы забрызгало кровью и мозгами, а Джек… Когда я посмотрел на него, он улыбался. Он радовался тому, что совершил! Тогда-то я впервые понял, что внутри у него одно только зло. Только зло – и ничего больше!..

Дядя немного помолчал, глядя в сереющее небо в просветах между древесными кронами.

– Я не знаю, как он стал таким. У нас были один отец и одна мать, мы жили в одном и том же городе, и наша жизнь была одинаковой – что у него, что у меня. Одно время я думал, что, быть может, я имею какое-то отношение к тому, что Джек стал таким… Я даже думал, что мне удастся это исправить, но… я не смог. На следующий день после того случая я отправился на шоссе и похоронил бедную псину, а себе поклялся, что никогда не забуду эту старую собаку, которой не повезло оказаться на пути у Джека. – Дядя посмотрел на меня. – И каждый раз, когда мне приходится хоронить кого-то, кого я любил, я вспоминаю ту ночь и улыбку на его лице.

* * *

Мы вернулись домой уже под утро. На крыльце нас встретила тетя Лорна с чашкой остывшего кофе в руке. Лицо у нее было заплаканное. Дядя обнял ее, поцеловал и сказал:

– Мне нужно сделать еще одно дело – такое, которое следовало сделать уже давно. Я должен похоронить еще одного человека… – Он прижался лбом к ее лбу. – Ты будешь ждать меня из тюрьмы?

Она кивнула.

– Только если правда будет на твоей стороне.

Дядя выпрямился и вытер лицо полотенцем.

– Она была на моей стороне всю мою жизнь. Вряд ли теперь что-то может измениться.

Мы снова погрузились в «Салли» и развернулись. Только когда машина оказалась перед шоссе, мы увидели, что на подъездной дорожке стоит Майки и не дает нам проехать. Лицо у него было испуганное, но отступать он не собирался.

Дядя опустил стекло и окинул его внимательным взглядом.

– Что ж, если ты намерен задержаться в этом доме надолго, неплохо бы тебе знать, во что ты вляпался, – сказал он добродушно. – Поедешь с нами?

Мальчик кивнул.

– Тебе может не понравиться то, что ты увидишь, – предупредил дядя, показывая ему шрамы на своих ладонях.

В ответ Майки пожал плечами и засунул руки в карманы.

– Ну, раз ты решил, я тебя останавливать не буду, – сказал дядя, открывая ему заднюю дверцу. Майки тут же забрался в салон и пристегнулся.

Десять минут спустя мы уже въезжали в город, улицы которого в утренний час пик были забиты машинами. Дядя старался выбирать улицы посвободнее, но, когда он дважды проехал мимо «Сута-банка», мне на мгновение показалось, что он заблудился. Только потом я понял, для чего ему это понадобилось – дядя просто хотел убедиться, что машина дяди Джека стоит на обычном месте на служебной стоянке. «Кадиллак Эскалейд» был там, и дядя, резко вывернув руль, въехал на тротуар прямо перед дверьми банка, зацепив бампером газетный стенд.

Секунду спустя из банка выскочил охранник.

– Здесь нельзя останавливаться, сэр!..

Дядя молча отодвинул его в сторону и стал подниматься по лестнице на второй этаж, мы с Майки – за ним. Позади меня зашипела рация, и охранник приказал кому-то срочно вызвать полицию. Похоже, наш сегодняшний визит обещал быть не слишком продолжительным.

Как раз в тот момент, когда дядя добрался до верхней площадки, из кабинета вышел дядя Джек. В одной руке он держал какие-то бумаги, в другой – чашку кофе. Очки, которые он надевал для чтения, сползли на кончик носа.

Дядя не мешкал ни секунды. Как будто разом скинув с себя лет тридцать, он стремительно преодолел оставшееся расстояние и почти без замаха ударил дядю Джека снизу в подбородок. Апперкот был такой силы, что голова дяди Джека запрокинулась назад, ноги оторвались от пола, а сам он влетел в ту же самую дверь, из которой только что вышел. Секретарша дяди Джека испуганно вскрикнула и потянулась к телефону, но дядя не обратил на нее внимания. Прежде чем его брат успел пошевелиться или застонать, он схватил его за галстук, приподнял и нанес еще один удар, от которого дядя Джек отлетел к самому столу, приложившись головой о тумбу. Пары зубов он точно лишился, поскольку кровь хлынула у него не только из носа, но и изо рта. Держась одной рукой за столешницу и прикрывая лицо другой, дядя Джек начал было подниматься, но дядя ударил его в третий раз. Перекувырнувшись через стол, дядя Джек мешком свалился на ковер, а дядя спокойно обогнул стол и прижал его коленом к полу.

– С меня хватит, брат, – проговорил он. – Всю жизнь я боялся того, что ты можешь сделать, но теперь – кончено! Я больше не боюсь ничего! – С этими словами он наклонился и, откинув в сторону ковер, отпер задвижку и распахнул потайной люк.

Глаза дяди Джека изумленно расширились. Дядя взял его за шиворот и, усадив на пол, несколько раз кивнул.

– Да, я знаю, Джек. Я многое знаю. Кое-что я по-прежнему не в силах доказать, но то, что смогу, – докажу обязательно. И тогда ты на своей шкуре узнаешь, каково мне было все эти годы.

Власти Джорджии – и высшие, и местные – всегда считали, что полиция штата сможет лучше охранять закон и порядок, если будет превосходить преступников в огневой мощи личного оружия. Двое патрульных, которые прибыли на вызов охранника, служили этому наглядным подтверждением. В банк они ворвались с пистолетами наготове, причем их «глоки» были такого калибра, что я мог бы спокойно засунуть в ствол мизинец. Свои слова я готов подтвердить даже под присягой, поскольку оба пистолета оказались меньше чем в футе от моего лица.

– Руки на стол! – крикнул дяде первый полицейский. Второй повернулся ко мне и едва не ткнул стволом своего «глока» мне в глаз.

– Тебя, писака, тоже касается!

– Это еще почему?

Мой ответ настолько не понравился легавому, что он сильным толчком уложил меня на ковер.

Дядя подчинился без возражений. Пока полицейский, прижав его лицом к столу, с проворством мастера родео вязал ему руки пластиковыми наручниками, подозрительно похожими на строительные нейлоновые хомуты, дядя улыбался. Через полминуты я тоже оказался «упакован» аналогичным образом, и меня подняли с пола. Пластиковые петли стягивали мои запястья с такой силой, что руки почти сразу стали неметь. Еще пару минут спустя я увидел тетю Лорну, которая вбежала в двери, чтобы забрать Майки, о котором я, к своему стыду, почти забыл.

– Позвони Мэнди, – попросил ее дядя, когда нас вели к дверям. – И будь так добра, пришли мне колы и «Мунпай», а то я что-то проголодался. – Он повернулся ко мне. – Тебе что-нибудь нужно?