Война в немецком тылу. Оккупационные власти против советских партизан. 1941—1944 - Эрих Гессе

– Раненые? Партизаны? – удивлялись местные жители. – Ничего не видели! Ничего не слышали! Убитые? Ах да, их похоронили крестьяне из другой деревни.

– Какие крестьяне? Откуда?

– Да оттуда…

– Откуда «оттуда»?

– Далеко, очень далеко отсюда!

– Кто хоронил? Когда? Где?

В ответ жители делали вид, что ничего не знают. И чем резче становились вопросы, тем уклончивее были ответы. Деревня замкнулась в испуганном молчании. Напрасно переводчик старался разговорить крестьян – они все забыли. Позабыли даже те пятьсот слов, составлявших их лексикон.

Дальнейшие события обер-лейтенант описал со всеми подробностями. Всех способных носить оружие мужчин согнали в одну хижину. Обер-лейтенант сидел за столом, а рядом с ним стоял переводчик. Крестьян подводили к ним по одному, и переводчик задавал один и тот же вопрос:

– Скажи, где похоронены солдаты?

– Я не знаю! – ответил первый крестьянин.

Тогда крестьянина вывели наружу, и один унтер-офицер застрелил его.

Судьи уточнили у обер-фельдфебеля, знали ли крестьяне, что от их ответов зависит их жизнь?

– Конечно, – заявил обер-фельдфебель.

И все стало ясно – первые три крестьянина не захотели отвечать и были расстреляны. Зато четвертый сразу же показал место захоронения. Оно находилось в лесу в пяти минутах ходьбы от деревни. В могиле были обнаружены тринадцать тел – семерых их товарищей, павших во время боя, и останки шестерых раненых, попавших в руки врага. У двоих трупов отсутствовали головы, а у многих не хватало нижних челюстей, выбитых топором из-за золотых коронок. Двух раненых партизаны закололи штыками, а у еще одного ножами вырезали внутренности.

Защитник попытался обратить внимание процесса на первопричины происшедшего, указав при этом, что речь идет не о представителях западных народов, а о русских, которые первыми начали применять подобное зверство и вероломство при ведении войны. Он заявил, что советское правительство даже гордится подобными акциями, которые партизаны совершили в данном случае, стремясь нарочитым выставлением напоказ творимых ими ужасов посеять среди населения страх, чтобы держать народ в повиновении.

Обер-лейтенанта оправдали.

Не приходится удивляться, что в условиях ведения войны, выходивших за пределы человеческих возможностей, у сражавшихся сторон при чрезмерном напряжении их сил господствовало глубокое чувство ненависти и мести. При этом настораживает и даже пугает осознание того, с какой легкостью и быстротой якобы цивилизованные в ходе прогресса и развития науки люди теряли нравственные ориентиры в своих поступках и вновь впадали в состояние, характерное для варварских времен, когда уничтожение, разрушение и неизмеримое горе переставали восприниматься как зло.

По воле Гитлера и в не меньшей степени его противников результатом войны должно было стать полное уничтожение одной из сторон. Об этом, в частности, фюрер заявил в своем приказе от 18 октября 1942 года, а И. В. Сталин, ставший с января 1943 года Верховным главнокомандующим Красной армии, в приказе № 195 от 1 мая 1943 года. Поэтому боевые действия были направлены на то, чтобы превратить занятые противником территории в пустыню, разрушив все условия, пригодные для жизни.

С момента, когда антипартизанские мероприятия перешли в ведение СС, проводимые операции стали приобретать все более ярко выраженное стремление к устранению любых сопротивлявшихся элементов, мешавших достижению Германией своих целей. Так, на процессе над нацистскими преступниками бывший начальник штаба 4-й танковой армии вермахта генерал танковых войск Ганс Реттигер 8 декабря 1945 года под присягой заявил: «Я только сейчас понял, что жесткое осуществление борьбы с бандитами было предопределено высшими инстанциями, когда армии приходилось заниматься искоренением евреев и ненадежных элементов» (PS 3713). В таком же духе высказался 1 декабря 1945 года и бывший начальник оперативного отдела Генерального штаба сухопутных сил генерал-лейтенант Адольф Хойзингер (PS 3717).

Только осознание устремлений высшего руководства Германии позволяет понять, почему некоторые антипартизанские операции летом 1943 года проводились именно в такой манере, в какой они были осуществлены.

Свидетельством такого стремления ко всеобщему уничтожению может служить антипартизанская операция, проводившаяся под кодовым наименованием «Котбус» с середины мая по 21 июня 1943 года в районе населенных пунктов Борисов и Лепель. Целью данного крупного мероприятия, осуществлявшегося под руководством бригаденфюрера СС и генерал-майора полиции Курта фон Готтберга и в котором приняли участие немецкие части, а также местные добровольческие формирования общей численностью в 16 662 человека, являлось уничтожение так называемой «Партизанской республики» возле озера Палик, а также дислоцировавшихся там партизанских бригад и отрядов, усиленных советскими десантными частями.

Причем совершенные во время этой операции зверства немецкое руководство пыталось объяснить и оправдать фанатичным участием в боях местных жителей. Неслыханное ожесточение схваток с противником и невозможность отличить сражающееся население от мирного вскоре стали причиной поголовного уничтожения людей в районе боевых действий. К тому же постоянно проводившееся партизанами минирование дорог, находившихся в тылу принимавших участие в операции войск, заставляло немецкое командование прогонять по заминированным шоссе и проселкам толпы местных жителей, в результате чего, согласно донесению командира минской группы по борьбе с партизанами в командный штаб рейхсфюрера СС от 23 июня 1943 года, по самым грубым оценкам, «на воздух взлетело» от 2000 до 3000 сельчан (NO 2608).

Трудно себе представить те неописуемые по своей жестокости сцены, которые происходили в ходе карательных экспедиций против партизан. О них свидетельствует отчет руководителя отдела пропаганды в Минске Лауха, лично участвовавшего в антипартизанской операции. Документ содержал описание свиней, бегавших с частями человеческих тел в зубах, и тому подобное. Он заканчивался заключением: «Нельзя сказать, что такое приносило нам пользу» (NO 3028).

Не случайно даже генеральный комиссар Белоруссии Вильгельм Кубе препроводил сей отчет Розенбергу со следующими словами:

«В сообщении изложена разгадка, по каким причинам, даже после проведения крупных антипартизанских операций, число партизан не уменьшается, а увеличивается; по каким причинам снабжение фронта продовольствием из районов, прочесанных этими боевыми группами, скорее сокращается, чем возрастает… Пропаганда после таких акций, которые заканчиваются массовым расстрелом всего населения, полностью бесцельна».

Рейхскомиссар рейхскомиссариата Остланд Генрих Лозе в одном из своих писем Розенбергу, найденном в архиве рейхскомиссариата за номером учетной записи 3628/43 от 18 июня 1943 года, тоже сообщал об «ужаснейших, трудно вообразимых вещах», которые происходили во время этих операций и спрашивал: «Что против этого Катынь?[162] Запереть мужчин, женщин и детей в амбаре и поджечь его, – отмечал он, – не является методом борьбы против партизан, даже в том случае, если есть желание истребить все население» (NO 2607).