Признание этого мужчины - Джоди Эллен Малпас

— Я люблю тебя. — Мой голос звучит мягче, но все еще тревожно.

Он смотрит на меня подозрительно, но чего, черт возьми, он ожидал? Я испытываю огромное облегчение, когда он сдвигается и поднимает меня на ноги, решив остаться передо мной на коленях. Не торопясь привожу себя в порядок, что угодно, лишь бы не столкнуться с толпой посетителей, которые, несомненно, смотрят на все в шоке. После того, как я потратила гораздо больше времени, чем действительно необходимо, чтобы отряхнуться, бросаю быстрый взгляд на обедающих, а затем продолжаю умирать тысячью смертей. Меня так и подмывает убежать, но я замечаю, что Джесси все еще стоит передо мной на коленях.

— Встань, — прошу приглушенным шепотом, несмотря на очевидность того, что меня слышат. Вокруг по-прежнему жутко тихо.

Джесси передвигается вперед на коленях, пока не приближается вплотную к моим ногам, а затем скользит руками по моей заднице, глядя на меня щенячьими глазами.

— Ава Уорд, моя прекрасная, дерзкая девочка. — С каждой секундой мое лицо пылает все сильнее. — Ты делаешь меня самым счастливым человеком на этой гребаной планете. Ты стала моей женой, а теперь благословляешь двойней.

Джесси убирает руку с моей задницы на живот, с обожанием кружит по нему, а затем поцелует. От наших зрителей слышатся несколько охов.

— Я так чертовски сильно тебя люблю. Ты будешь невероятной мамочкой для моих малышей.

Мне только остается смотреть на этого обескураживающего дурня и его публичное заявление. Раздается еще больше охов. Джесси прокладывает дорожку поцелуев вверх по моему телу, пока не оказывается у шеи.

— Не пытайся мешать мне любить тебя. От этого я грущу.

— Грустишь или сходишь с ума? — тихо спрашиваю я.

Он появляется из своего укрытия у моей шеи и собирает мне волосы, перебрасывая их через плечо на спину, прежде чем обхватить мои щеки ладонями.

— Грущу, — подтверждает он. — Поцелуй меня, жена.

Я не готова к дальнейшему смущению, поэтому подчиняюсь и даю ему именно то, что он хочет. Так, мне удастся сбежать раньше. Но затем раздаются аплодисменты, и вскоре я теряю губы Джесси, когда он кланяется и усаживает меня обратно. Мы остаемся?

— Я ее люблю.

Он пожимает плечами, будто это объясняет, почему он только что повалил меня на пол и потребовал признания в любви, а затем объявил кучке незнакомцев, что мы ждем двойню.

— Двойня!

Я подпрыгиваю от возбужденного, ломаного английского нашего официанта, который машет перед нами бутылкой шампанского.

— Вы должны отпраздновать. — Он откупоривает пробку и наливает два бокала. Я съеживаюсь. Это очень внимательный жест, но никто из нас ни за что не станет пить.

— Спасибо, — улыбаюсь ему, молясь, чтобы он не болтался поблизости, чтобы проследить, как мы чокнемся и выпьем. — Очень любезно с вашей стороны.

Он, должно быть, слышит мою мысленную мольбу или видит мое расстроенное лицо, потому что отступает, оставляя оценивать обстановку. Посетители вернулись к трапезе, некоторые время от времени бросают умиленные взгляды, но интерес, похоже, угас. Но та женщина все еще смотрит на меня. Я хмуро смотрю на нее, но отвлекаюсь, когда рука Джесси опускается мне на колено. Я поворачиваюсь и вижу полное озорства лицо. Да, он продемонстрировал свою точку зрения громко и ясно, и чтобы все видели.

— Не могу поверить, что ты это сделал.

— Почему? — Он отодвигает от нас бокалы с шампанским.

Собираюсь объяснить, но снова чувствую на себе чей-то взгляд, и знаю, кто это. Медленно поворачиваюсь, обнаруживая, что женщина снова смотрит на меня. Она довольно далеко от нас, и между нами масса людей, но небольшой промежуток в толпе дает мне четкое представление, и, очевидно, и ей тоже, потому что она использует это по максимуму.

— Ты знаешь эту женщину? — спрашиваю я, не сводя с нее глаз, хотя она вернулась к своей тарелке.

— Какую женщину? — спрашивает Джесси, наклоняясь надо мной, чтобы увидеть, куда направлен мой взгляд.

— Вон ту, в бледно-голубом кардигане. — Я почти тычу пальцем в другой конец ресторана, но быстро сдерживаю поднятую руку. — Видишь?

После того, что кажется вечностью, он все еще не отвечает, и я поворачиваюсь и смотрю, как краска сходит с его лица, являя бледное потрясенное лицо, вместо загорелого и довольного.

— В чем дело? — Инстинктивно хлопаю ладонь ему на лоб, чтобы измерить температуру, всего за секунду отметив, что он холодный, как лед. — Джесси?

Он тупо смотрит мимо меня в полном трансе. Я начинаю волноваться.

— Джесси, что случилось?

Он трясет головой, будто хочет прояснить разум, и переводит на меня затравленный взгляд. Вижу, что он пытается показать, что все нормально, но мой муж с треском проваливается. Здесь что-то серьезно не так.

— Мы уходим.

Джесси встает, опрокидывает стакан, привлекая немного больше внимания. Бросив стопку банкнот на стол, не теряя времени, поднимает мою озадаченную задницу со стула и выводит из ресторана.

Он целеустремленно шагает к машине, практически таща меня за собой.

— Что с тобой? — пытаюсь снова, но знаю, что это напрасно. Он полностью отключился.

Дверца машины открывается, и я смотрю на него, пока он усаживает меня внутрь, но ничего не понимаю. Ни подтверждения, ни возражения, ни объяснения. Однако замечаю, что его плечи напряжены, а грудь начинает вздыматься. Он смотрит мимо меня, но все еще пытается втолкнуть в машину.

— Джесси?

Незнакомый женский голос переводит внимание от моего растерянного мужа к женщине позади меня. Той самой женщине. Я смотрю на нее в замешательстве, чувствуя, как рука Джесси сжимает меня крепче. Теперь я слышу его дыхание. Я совершенно сбита с толку, но мне все же удается окинуть ее взглядом, пробегая глазами вверх и вниз по незнакомке, которая большую часть времени пялилась на меня в прибрежном ресторане, или на Джесси, или на нас. Я не уверена. Но чем дольше я смотрю на нее, тем яснее все становится.

Джесси пытается усадить меня в машину, но я отмахиваюсь от него, слишком заинтригованная тем, на кого смотрю.

— Ава, детка, мы уезжаем. — Это не требование и не нетерпеливый крик, несмотря на мое неповиновение. От этого мне хочется плакать.

— Джесси, сынок. — Женщина делает шаг вперед, и мои подозрения подтверждаются.

— Ты не имеешь права так меня называть, — натянуто говорит Джесси. — Ава, садись в машину.

Я сажусь в машину. Это единственное подтверждение, в котором я нуждалась. Мне больше ничего не нужно слышать, — ни криков, ни объяснений. Это мама Джесси. Я ерзаю на сиденье и наблюдаю, как он обходит машину сзади, чувствуя беспокойство, когда вижу, как его мама спешит вперед, чтобы перехватить его. Она