Куприн. Возмутитель спокойствия - Виктория Миленко

Еще до публикации с рукописью Марии Карловны ознакомился Чуковский, отметив в дневнике: «Куприна дала мне почитать свои воспоминания о Куприне. Много интересного, — ценные факты, — но в них нет Куприна — этого большого человека, лирика, поэта, которого изжевала, развратила, загадила его страшная гнилая эпоха. Он выходит у нее паинькой, между тем он был и нигилист, и циник, и трактирная душа, и даже хулиган — у нее же он всегда на стороне добра и высокой морали». Это уже было требование читателя «оттепели», наступившей в стране: правду! Чуковский слишком много хотел; герой рукописи Марии Карловны, которую мы не раз цитировали, и так много пил и дебоширил.

Тем временем стало известно, что в Европе гремит совместный франко-шведский фильм «Колдунья» (1956), по мотивам купринской «Олеси», в котором главную роль исполнила юная красавица Марина Влади, француженка русского происхождения. В СССР тут же взялись за экранизацию «Поединка», которую «Мосфильм» завершил в 1957 году. Госиздат в 1957–1958 годах выпустил шеститомное собрание сочинений Александра Куприна.

В один из дней 1957 года на пороге советского посольства в Париже появилась ослепительно красивая дама, попросила свидания с атташе по культуре. Ее проводили к Василию Николаевичу Окулову, вчерашнему выпускнику Института международных отношений МИД СССР. Он вспоминал:

«Дама прекрасно говорила по-французски, и если бы не лицо, истинно русское, но чуть-чуть скуластое, ее можно было бы принять за француженку. Поздоровавшись, она перешла на великолепный русский, с каким встречаешься теперь только в старых книгах.

Это была Ксения Куприна .

О цели визита Ксения Александровна сказала просто и без обиняков:

“Оказалась в затруднительном материальном положении. Зашла узнать, нет ли для нее в посольстве какой-нибудь работы”. И добавила, что кроме русского и французского свободно владеет английским и немецким языками. Могла бы работать переводчиком, но только устным, поскольку языки учила походя, и писать ни на одном из них, в том числе и на русском, грамотно не умеет. И никаких документов об образовании у нее нет»[428].

Окулов обрадовался: в те оттепельные годы во Францию приезжало много советских делегаций и артистических коллективов, чаще всего без переводчиков, а в штате посольства переводчиков не было. Он тут же предложил Ксении Александровне работать с такими делегациями, и она тут же согласилась.

У них сложились хорошие отношения, и Ксения Куприна кое-что о себе рассказала. Карьера кинозвезды закончилась вместе с появлением звукового кино: это у нее не получалось — ее французский был не безупречен. Пошла на курсы модельеров, стала вполне профессиональным театральным костюмером, но ее «съели». Окончила театральные курсы, работала в одном театре, в другом. Там тоже «ели». И вот наступила полная неопределенность...

Так началось очередное «кремлевское дело», связанное с нашим героем. Окулов вскоре поинтересовался, почему же она, дочь известного русского писателя, не возвращается домой. Ксения Александровна уклончиво ответила, что и хотела бы, да побаивается, совсем отвыкла от России, не хотела бы оказаться «эмигранткой на Родине». Окулов не настаивал, но и не оставлял мысли о громкой политической акции.

События благоприятствовали: летом 1957 года в Париж почти друг за другом прибыли Василий Ажаев, тогда главред журнала «Советская литература» и член правления Союза писателей, и Лев Никулин, в те годы часто приезжавший в Париж для переговоров с Верой Николаевной Буниной о передаче архива ее мужа на Родину. Ксения Александровна их сопровождала и совершенно очаровала обоих. Никулин тогда же, в июне 1957-го, рассказывал на страницах «Огонька», как был у Куприной в гостях, видел у нее архив ее отца. Потом они встречались еще не раз: «Мы простились... в надежде новых встреч, кто знает, может быть, на родной земле»[429].

В своей статье Никулин уже готовил возможное возвращение дочери Куприна. Он и Ажаев убедили правление Союза писателей ходатайствовать перед ЦК КПСС о приглашении дочери Куприна на Родину, упирая на то, что она привезет архив отца. Кремль ответил, что вопрос может быть решен положительно, если Ксения Александровна сама попросит предоставить ей советское гражданство. Окулов с радостью сообщил ей об этом, но она все еще колебалась. Решимости ей добавил неприятный инцидент: ее вызвали в ДСТ (контрразведку МВД Франции), расспрашивали, с кем из сотрудников советского посольства она контактирует, намекали на сотрудничество. Она испугалась и буквально через пару дней принесла Окулову прошение о предоставлении ей гражданства СССР и о разрешении выехать на постоянное жительство в Москву.

Все произошло очень быстро. Союз писателей сообщил Ксении Куприной, что хлопочет о предоставлении ей квартиры, выплате суммы на первичное обустройство, а главное — что Литературный фонд готов купить архив. И вот в начале 1958 года Ксения Александровна стояла на том же Белорусском вокзале в Москве, где 20 лет назад встречали ее родителей. И так же, как они, поначалу поселилась в гостинице «Метрополь».

При ней был большой чемодан с архивом, который, как и обещал, выкупил Литфонд, затем передал в ЦГАЛИ (ныне РГАЛИ). Квартиру на Фрунзенской набережной Куприной выделили далеко не сразу, однако предоставили работу в Московском драматическом театре им. А. С. Пушкина. Главный режиссер был не в восторге от этой эмигрантской звезды, хороших ролей не давал. Ревнивый женский коллектив, конечно, не принял: заграничная штучка, наряды меняет по нескольку раз в день, держит себя королевой. К тому же, несмотря на полувековой возраст, она затмевала шармом молодых актрис, советских девочек, не умевших, конечно, так себя подавать. Среди мужчин, кто с обожанием смотрел на Ксению Куприну, был выпускник Школы-студии МХАТ Владимир Высоцкий, пришедший работать в этот театр в 1960 году. У него кругом шла голова от нереальности этой женщины: дочь Куприна, кинозвезда, из того мира, где жила Марина Влади, актриса из «Колдуньи», в которую он сразу влюбился. Позже Высоцкий с восхищением говорил друзьям о Ксении Александровне[430]: «Невозможно было оставаться равнодушным при виде нее. Она притягивала нас как магнит. И тут не только красота. Какая-то потрясающая, неиссякаемая женственность. “C’est la femme magnifique... C’est la femme fatale”»[82*]. Словом, «куда мне до нее, она была в Париже».

Жизнь все расставила по местам: Ксения Александровна поняла, что здесь, в России, она будет только дочерью знаменитого отца. Ей оставалось блестяще доиграть эту роль, которую она знала с детства. Это был единственный шанс остаться лицом с обложки, и она им воспользовалась. Достаточно посмотреть документальные фильмы с ее участием: «Мне нельзя без России» (1967), «Куприн» (1978) и «Ксения Куприна рассказывает» (1981).