Лекции по зарубежной литературе - Владимир Владимирович Набоков

крыльями, кружат чайки. В руке он все еще держит листок, полученный от человека из АМХ. Блум комкает листок и бросает его с моста, чтобы поглядеть, кинутся ли на него чайки. «Илия грядет, скорость тридцать два фута в сек», — прикидывает Блум. Чайки оставляют листок без внимания.

Давайте бегло проследим судьбу темы Илии, судьбу этого клочка бумаги на протяжении трех глав. Его бросили в струистую Лиффи, и он становится инструментом, отмечающим ход времени. Он пускается в путешествие по реке примерно в половине второго и движется на восток к морю. Час спустя, легко покачиваясь, он плывет по реке под Окружным мостом, в двух кварталах к востоку от отправной точки: «Кораблик, скомканный листок, Илия грядет, легко покачиваясь, плыл вниз по Лиффи, под Окружным мостом, проскакивая стремнины, там, где вода бурлила вокруг устоев, держа на восток, мимо судов и якорных цепей, между старым доком Таможни и набережной короля Георга". Через несколько минут: «Мимо Северной стены и набережной сэра Джона Роджерсона, мимо судов и якорных цепей, плывя на запад, проплывал кораблик, скомканный листок, покачиваясь на волне от парома. Илия грядет». Наконец, в начале четвертого он достигает Дублинского залива: «Легкий кораблик, скомканный бумажный листок, Илия, плыл рядом с бортах больших и малых судов, посреди архипелага пробок минуя Нью-Воппинг-стрит, на восток, мимо парома Бенсона и рядом с трехмачтовой шхуной «Роузвин» шедшей из Бриджуотера с грузом кирпичей». Примерно в это же время мистер Фаррелл, перед тем как вернуться со слепым юношей, насупился «на имя Илия возвещаемое на стене Метрополитен-холла», где должен проповедовать евангелист.

Цепочка людей, одетых в белое, на каждом — по две рекламные доски, медленно движущаяся навстречу Блуму около Уэстморленд-стрит, — еще одна с<имволиз?>ирующая тема. Блум удручен грядущей изменой Молли, но ум его сейчас занят рекламой. На писсуаре он видит табличку: «Расклейка объявлений запрещена». Какой-то весельчак приписал в рифму: «Злодейка гонорейка прекращена». Это заставляет Блума встревожиться: а что, если у Бойлана гонорея? Люди-сандвичи, рекламирующие писчебумажную лавку Уиздома Хили, еще не раз появятся на страницах книги. У Блума они ассоциируются со счастливым прошлым, когда он работал у Хили в первые годы после женитьбы.

В той же главе 5, направившись перекусить к югу от центра, Блум встречает свою старую любовь Джозефин Пауэлл, теперь миссис Денис Брин. Она рассказывает ему, что какой-то шутник прислал ее мужу издевательскую открытку: «К. к.» — ку-ку, мол, спятил, с ума спрыгнул — и кончено с человеком. Блум меняет тему и спрашивает миссис Брин, случается ли ей видеть миссис Бьюфой. Она переспрашивает: «Майну Пьюрфой?» Оговорка Блума вызвана смешением имен Пьюрфой и Бьюфой, Филип Бьюфой — жеманное имя автора премированного «осколка» «Мастерский удар Мэтчена», с которым Блум ознакомился, сидя в уборной после завтрака. Во время разговора с миссис Брин Блум даже вспоминает фразу из него. Узнав, что Майна Пьюрфой находится в родильном приюте и у нее трудные роды, сострадательный Блум решает ее навестить и осуществляет это через восемь часов в главе 11. Одно влечет за собой другое в этой изумительной книге. Встреча с Джозефин Пауэлл, ныне миссис Брин, всколыхнула мысли Блума о счастливом прошлом, когда он впервые встретился с Молли, и нынешнем горьком и неприглядном настоящем. Блум вспоминает недавнюю ночную прогулку, когда он, Молли и Бойлан шли по берегу Толки (в окрестностях Дублина). Она напевала. Может быть, именно тогда пальцы Бойлана коснулись ее пальцев и на его вопрос ответом было «да». Перемена в Молли, перемена в их любви произошла лет десять назад, после смерти их мальчика, прожившего всего несколько дней. Блум думает подарить Молли подушечку для булавок, может быть на ее день рождения, 8 сентября. «Женщины не любят подбирать булавки. Говорят оборвется лю». Слово обрывается, показывая, как это происходит. Но он не может помешать ее роману с Бойланом. «Что толку о старом. Так надо было. Скажи мне все».

Блум заходит в столовую Бертона, но там шумно, людно, грязно, и он собирается уйти. Не желая никого обидеть, даже противного Бертона, добродушный Блум нелепо пытается соблюсти вежливость. Он «в нерешительности приложил два пальца к губам. Взгляд его говорил:

— Не здесь. Не вижу его».

Поиски вымышленного лица, предлога, чтобы покинуть столовую, — такое поведение очень характерно для добросердечного и ранимого Блума. Эта сцена предваряет его действия в конце главы, когда он сталкивается с Бойланом и делает вид, будто ищет что-то в кармане, чтобы не встретиться с ним взглядом. В конце концов он закусывает сандвичем с сыром горгонзола и стаканом бургундского на Дьюк-лейн у Берна, где разговаривает с Длинным Носом, занятым, как и остальные, пересудами о Золотом кубке. Смакуя вино, «мягким огнем» текущее по жилам, Блум вспоминает первый поцелуй Молли, дикий папоротник на мысе Хоут, прямо на Дублинским заливом, рододендрон, ее губы и ее грудь.

Он вновь пускается в путь, на сей раз направляясь в Музей и Национальную библиотеку, где хочет наитии рекламное объявление в старой подшивке «Килкенни пипл». «На Дьюк-лейн прожорливый терьер вырыгнул на булыжники тошнотворную жвачку из косточек хрящей и с новым жаром набросился на нее. Неумеренность в пище. С благодарностью возвращаем, полностью переварив содержимое. <…> Мистер Блум предусмотри тельно обошел. Жвачные животные. Это ему на второе. Подобным же образом в библиотеке будет извергать блистательные литературные теории пес-бедолага Стивен. Идя по улице, Блум думает о прошлом и настоящем, и означает ли teco в «Дон Жуане» «сегодня вечером» (нет, оно означает «с тобой». — В.Н.). «Пожалуй можно будет купить для Молли какую-нибудь из тех шелковых комбинаций, под цвет к новым подвязкам».[60] Но тень Бойлана и близящееся свидание, которого остается всего два часа, вторгаются в мысли. «Сегодня. Сегодня. Не думать». Он притворяется, что не видит идущего Бойлана.

В конце этого эпизода вы отметите появление второстепенного персонажа, который пройдет через несколько глав как один из многих синхронизаторов в этой книге; синхронизаторами я называю людей или предметы, меняющееся местоположение которых отмечает ход времени в описываемый день. «Слепой юноша стоял у края тротуара, постукивая по нему тонкой палкой. Трамвая не видно. Хочет перейти улицу.

— Вы хотите перейти? — спросил мистер Блум.

Слепой не ответил. Его неподвижное лицо слабо дрогнуло. Он неуверенно повернул голову.

— Вы на Доусон-стрит, — сказал мистер Блум. — Перед вами Моулсворт-стрит. Вы хотите перейти? Сейчас путь свободен.

Палка, подрагивая, подалась влево. Мистер Блум поглядел туда и снова увидел фургон красильни, стоящий у "Парижской парикмахерской" Дрейго. Где я и увидел его (Бойлана. — В.Н.) напомаженную шевелюру как