Девушка из дома на набережной - Ольга Кентон

– Тоже захотелось на свежем воздухе побыть, там слишком душно.

– Да ладно, что ты мне тут паришь, – сказал Костя. – Говори что хотел. Думаешь, я не вижу, почему ты вышел?

– Правильно догадался. – Даниил засмеялся. – Да, вот хотел спросить: ты что, серьёзно насчет Юли или опять приехал повеселиться?

– А тебе-то что? Я смотрю, ты не особенно переживаешь, – ответил Костя. – У тебя, говорят, роман с какой-то моделью. И вон сегодня подхватил.

– Да, но это не то, – выпуская дым, сказал Абрамов.

– И что ты предлагаешь? Махнуться?

– Гм, было бы неплохо. Только мне тогда нужно будет предоставить тебе как минимум трех моделей, если не пять.

– Высоко ты поднял её планку, – сказал Костя, недовольный, что Даниил завёл этот разговор.

– Юля особенная девушка, и ей нужна особенная любовь. Настоящая. – Даниил посмотрел на приятеля. – Вот только не знаю, способен ли ты ей это предложить.

– Почему ты сомневаешься?

– Я не верю тебе, Гринёв, – зло сказал Даниил. – Не верю, что ты изменился, не верю, что ты по-настоящему её любишь. Почему ты не оставишь её в покое, не уедешь обратно?

– Потому что не хочу! Не хочу уезжать без неё! И хочу, чтобы вы все запомнили, что Юля – моя девушка и ничья больше.

– А как же Штейн? Не боишься конкуренции?

– Он мне не конкурент. – Костя снова почувствовал, как раздражение возвращается к нему. – Она уйдёт от него, как только будет подходящий случай.

– Ты не любишь её! Если бы любил, не ждал бы подходящего случая.

– Знаешь что? Позволь нам самим решать, что делать. Это не твои проблемы.

– Запомни только, что однажды, когда ты бросишь её в очередной раз, я заберу её. И тебе никогда не верну!

– Говоришь о ней как о вещи!

– Она не вещь, но Юля нужна мне! И я буду бороться за неё.

Костя со злостью посмотрел на Даниила, вернулся в чилаут, взял за руку Юлю и сказал ей, что они сейчас же уходят. Не прощаясь ни с кем, он повернулся и, потянув за собой Юлю, пошёл к выходу.

– Что случилось, Костя? – спросила Юля.

– Что случилось! – возмутился Костя. – Зачем я только тебя послушал? Я же сказал, что хочу провести вечер с тобой, а в итоге провел его в компании этих идиотов, выслушивая их комментарии о себе и моей семье, о том, что я делал раньше неправильно и что сейчас веду себя не так, как им нравится. Почему все постоянно меня упрекают?

– Ты говоришь как маленький обиженный мальчик. Если ты мужчина, прими всё как есть – люди несовершенны, они не хотят слышать правду о себе.

– И ты тоже?

– Я? – Юля опустила голову. – Я знаю о себе правду, и ты знаешь. Но ты сам выбрал это.

– Ах так? – удивился Костя. – То есть я добровольно согласился, что ты будешь жить со Штейном и со мной? Хочешь сказать, что ничего не изменится?

– Нет, Костя. Не это я хочу сказать! – Юля искала правильные слова и не находила.

– А что? По-твоему выходит, что тебя это устраивает: я буду приезжать раз в полгода в Москву, ты будешь тут выстраивать свою карьеру через Штейна, а потом пытаться за три недели наверстать то, что мы могли бы разделить вместе за год. Не это ли ты пытаешься сделать сейчас? Только я не хочу так жить! – Костя выпустил Юлину руку и пошёл в другую сторону.

– Куда ты, Костя? Куда ты? – Юля бросилась за ним, чувствуя, как ноги устали от каблуков. Сняв туфли, она побежала по асфальту босиком. Волосы её растрепались, а по лицу текли слёзы.

Догнав Костю, Юля обняла его и прошептала: «Не уходи, не уходи, прошу!»

Через полчаса они, обнажённые, лежали на кровати в квартире Кости, укрытые лёгкой простыней, и целовались. Костя нежно гладил её волосы, целовал глаза, щеки, шею, шепча какие-то слова на ухо, а Юля иногда вздрагивала и снова начинала плакать. «Прости меня, – говорила она. – Ты не представляешь, как было тяжело услышать от Даниила, что ты изменял мне, когда мы были вместе. Но потом я подумала: а чем я лучше? Мне кажется, я тебя предаю ещё больше, потому что открыто тебе призналась в этом, словно заставила принять это как условие».

– Нет. – Костя поцеловал её. – Успокойся. Мы же договорились: после премьеры ты от него уйдёшь.

– Да, – кивнула Юля, улыбнувшись.

После этой ночи большую часть времени Костя и Юля проводили вдвоём: выезжали за город кататься на лодках, просто гуляли в лесу, посещали выставки и кинотеатры. Иногда выходили в свет, бывая на вечеринках, куда Юля после того, как по телевидению прошёл отснятый сериал с ней в главной роли, стала получать приглашения ежедневно. Они валялись повсюду: у неё в сумочке, на полках в гардеробной комнате, в ванной на туалетном столике, в коридоре вперемешку с ключами, визитками и квитанциями.

Косте приходилось несколько раз заезжать за ней домой, где она жила со Штейном. Без удивления он понял, что ему противно заходить туда. Но Юля, словно не замечая его раздражения, просила его то подождать в гостиной, где наливала ему виски из бара Штейна и предлагала его же сигары, то помочь ей с платьем, и ему приходилось входить в спальню. Костя смотрел на кровать, и ему становилось противно от осознания, что вот здесь она спит со Штейном. Выходя в свет, попадая в объективы фотографов и встречая знакомых Штейна, Юля говорила, что Костя – её знакомый по институту, которого она якобы случайно встретила на входе.

Но в Москве сложно утаить что-либо долго, тем более если ты публичный человек. Слухи о Юле дошли до Лёвы быстро. Он не торопился покинуть французскую Ривьеру, где отдыхал в компании Романа и молодых моделей, словно только что сошедших с экрана телевизора, транслирующего «Fashion TV», качественно занимался своей внешностью, посещая спа-салоны, ходил на массаж, загорал, поглощал килограммами морепродукты и пил красное вино из собственного виноградника.

Лёва регулярно проверял электронную почту, просматривая сайты, на которых размешались фотографии с вечеринок в ресторанах и ночных клубах Москвы. Несколько раз он замечал там и Юлю. Казалось, что он смотрел на всё это с равнодушием, но на самом деле Штейн копил злость, ожидая возвращения в Москву.

Он вернулся в Москву в субботу, двадцать третьего августа. Выйдя из здания Шереметьего-2, он тут же вместе с Аристовским поехал на встречу с помощником Романа – Сергеем, оставленным в Москве для наблюдения за Юлей. По словам Сергея, их коллекция должна была пополниться новыми фото– и аудиоматериалами.

Юля позвонила ему сама, спросив, прилетел ли он в Москву. Штейн сказал, что сейчас на деловой встрече вместе с Аристовским и разговаривать не может. Юля не выразила по этому поводу никаких эмоций, лишь добавив, что будет ждать его дома. Сердито проговорив «до свидания», Лёва положил трубку.

По дороге до ресторана, не обращая внимания на шутки Аристовского, Штейн думал о Юле. Он не понимал, действительно ли у неё с этим мальчиком что-то серьёзное или она только разыгрывает его. Пока никаких особых поводов к беспокойству Юля не подавала: ночевала она постоянно дома, денег не утаивала, слишком откровенных разговоров по телефону с ним не вела. «Вообще надо бы отключить её телефон от прослушки, только лишняя трата денег, – подумал Лёва. – Что-то она там плела в разговорах о долге, о своей честности, боязни. По-моему, у девочки слишком развито воображение и куча комплексов в придачу. Впрочем, мне это и на руку – никуда она не денется».