Nirvana: Правдивая история - Эверет Тру

Как вам это?

– Было на самом деле круто, – смеется барабанщик «Mudhoney». – Мы психовали по их поводу. Когда мы добрались до Портленда, то поняли: «Mudhoney» не быть хедлайнерами.

Многие считают, что концерт в Сиэтле в «Paramount» 31 октября, с «Mudhoney» и «Bikini Kill» на разогреве, стал концом эпохи. «Nirvana» окончательно вошла в моду. Начинался второй взрыв гранжа. Джон Сильва нанял операторскую бригаду для видеосъемок[270], и в качестве частичного возмездия «Bikini Kill» расписали себе фломастерами тела неприличными словами – а Курт вдруг по приколу предложил своим друзьям Иэну [Диксону] и Никки [Макклюр] станцевать на сцене с «Nirvana».

– Очередное свидетельство того, что «Nirvana» – феминистская группа, – комментирует Рич Дженсен. – Иэн и Никки были просто ребята, парень и девушка из Олимпии. Они танцевали здорово, то есть со всей страстью, но вовсе не были стриптизерами. «Nirvana» не была мачистской группой и не желала, чтобы их танцоры кого-то заводили.

Наверное, странно выглядела эта парочка: Иэн в темных очках, копирующий своим костлявым телом движения шестидесятых, и Никки, бесстрашная, погруженная в свой личный мирок. Никки убедила Иэна надеть футболку со словом «парень», написанном большими буквами, а сама, соответственно, могла похвастать надписью «девушка». «Gold Mountain» позаботилась, чтобы камеры держались от парочки на возможно большем расстоянии.

– Джон Сильва подходит ко мне, когда мы собирались выйти на сцену, и говорит: «Я не для того вбухал в съемку четверть миллиона долларов, чтобы из-за вас все провалилось!» – восклицает Иэн. – А я ему: «Да пошел ты, Джон. Я не на тебя работаю. Меня попросил Курт».

– Звукозаписывающий лейбл, неведомый «Nirvana», организовал большую съемку, – вспоминает Чарлз Питерсон. – Было шесть парней, они бегали, все в черном, с передвижными 35-миллиметровыми камерами, и я сказал что-то вроде: «Да уж, это начало конца». Все это было очень несправедливо по отношению к местной публике, потому что весь концерт был изгажен: он вонял деньгами.

Перед концертом Курт пошел прогуляться с Кэрри Монтгомери, чтобы купить новых носков и трусов[271] в «Бон марше», где певец водрузил на прилавок свои старые туфли, чтобы отсчитать денег на оплату приобретений.

– Он стал очень неторопливо разворачивать деньги, – со смехом рассказывает Кэрри, – казалось, он их будет целую вечность пересчитывать. Из купюр сыпалась какая-то труха; продавец смотрел на него как на бомжа.

В тот же вечер, – продолжает она, – мы пошли в центр купить ему костюм на Хэллоуин. В универмаге «Уэстлейк» был музыкальный магазин с кучей постеров «Nirvana». Курт был в шоке. Потом мы подошли к банкомату, он снял немного денег, получил чек и опять был шокирован – он понятия не имел, что у него столько денег. Мы пошли в секс-шоп и купили надувную куклу, и он надел ее на себя. Тогда я жила в гостинице Курта в центре, вместе с подругой и Тоби Вэйл. Они в конце концов взяли другой номер. А мы всю ночь крутили MTV, и там без конца показывали «Nirvana». Я просыпалась и думала: «Дурдом какой-то».

– Мне чертовски не понравился концерт в «Paramount», – комментирует Роб Кейдер, а затем ошибочно прибавляет: – «The End»[272] отправила на сцену своих танцоров, и я подумал: «Ну и дрянь!» Из-за этого все стали думать: «Эти парни теперь, мать их, рок-звезды». И тон высказываний публики меня разочаровал.

На следующий день Тоби уехала в Вашингтон.

Через два дня после концерта в «Paramount» «Nirvana» улетела в Европу. «Nevermind» вошел в топ-40 «Биллборда» и пребывал там на 36-м месте.

Дополнение 1: Кортни Лав и «Hole»

В свой первый приезд в Лос-Анджелес я посетил Диснейленд. Незабываемые остались впечатления от того, как буйствуют у себя американцы. Я провел там восемнадцать часов, а чтобы попасть в «самое счастливое место на земле», мне пришлось изобрести авиакатастрофу. Я возвращался туда позже по меньшей мере дважды – с «Hole» и с «Melvins». С такой сдвинутой группой, как «Hole», попасть в Диснейленд было особенно забавно.

– Как сейчас помню, что Кортни настояла на том, чтобы сидеть всю поездку рядом с тобой, хотя тогда и гуляла со мной, – говорит Эрик Эрландсон. – Я был убежден, что тебя она тоже трахнула – после первого же интервью она переоделась в твой халат. Она велела мне молчать по поводу наших связей с тобой. Я молчал год, а потом мы здорово поцапались, и Кортни бросила мне в окно машины урну с мусором. Тут уж тяжело хранить какие-либо тайны.

Она переехала ко мне в тот же день, когда мы влюбились друг в друга, в День святого Патрика в 1990 году, – продолжает он. – В то время мы записывали «Retard Girl». Она позвонила своему мужу Джеймсу и сказала, что домой не вернется. А когда мы встретили тебя, это было началом конца. Как только все стало настолько серьезно – то есть теперь она вела беседы с журналистами, – был разработан настоящий свод новых правил. Помню, как во время первого интервью ты все время задавал мне какие-то странные, прибабахнутые вопросы вроде «Как вы переносите перелеты?» – а я хотел тебя убить. Мне было очень неприятно, как она использовала свой шарм, чтобы добиться от тебя того, что ей нужно.

В то время Эрик работал на «Capitol Records». Оттуда он переслал мне два первых сингла «Hole».

– Когда я впервые встретил Кортни, я был в восторге от того, какая она чокнутая, – вспоминает гитарист, – и просто в непередаваемом ужасе от ее поведения. Она придиралась ко мне, когда я постоянно выглядывал из ее номера, потому что машина у меня все время была неудачно припаркована. Я весь был в ней, но все-таки не окончательно сошел с ума и периодически размышлял, как бы от нее сбежать. Наверное, это отличная метафора для наших отношений – и тебя, кстати, это тоже касается. Но, конечно, оба мы навеки засели бы в ее номере.

В первый раз, когда «Hole» играли в Англии, они были хедлайнерами на фестивале «Camden Underworld», где воинственная толпа, накачанная наркотиками и выпивкой, пристала к Кортни. Она спрыгнула со сцены, когда на помост вскочил Эрик; Кортни все еще играла на гитаре, ее платье было порвано. Маленькая Делия лупила по щиколоткам мужланов вдвое ее больше; Кортни громко звала меня, как будто я был во всем виноват. Наши друзья чуть не плакали со злости. После концерта двое из нас спрятались под столом у нее в раздевалке, пока ее друг Билл (тот, что с чудовищными усами) отражал наскоки любопытных. Кортни подарила мне кольцо со своего пальца как обещание. Я прилежно носил это кольцо многие месяцы, пока оно не сломалось: кольцо было игрушечное.

Почему я был с Кортни? Ну а как противостоять телефонным звонкам с бесчисленными сплетнями, которые длятся по три часа пять дней в неделю и заканчиваются обычно в четыре утра, притом иногда к ним еще и песни прилагаются? Однажды Кортни оставила Курту сообщение, в котором хвастала, что я сделал ее звездой, а потом познакомил пару. Я записал его на автоответчик. После этого первой, кто мне позвонил, была, конечно, Кортни. После недолгого замешательства она вновь заговорила как ни в чем не бывало.