Ну, здравствуй, муж! - Татьяна Абалова

— Иди, мне действительно надо с ним пошептаться.

Вернув поцелуй, Рон скрылся за дверью. Спускаясь по лестнице, он что-то весело насвистывал.

— Ты делаешь его счастливым, — заметил Гердих, вновь занимая диван. Саша присела рядом.

— Я тоже счастлива, — она была серьезна. — Но говорить мы будем не о нас с Гарроном, а о вашей жене Цвейте.

Гердих в удивлении вскинул брови.

«Это у них семейное», — сдержала улыбку Александра.

— Когда я была …м-м-м… в гостях у Валааха, я кое-что узнала.

Напряжение на лице Гердиха заставило поторопиться. Саша нашла в себе силы произнести то, что определенно доставит мужчине боль, но иначе он никогда не догадался бы, отчего Цвейта предпочла уединение на Севере.

— Валаах соблазняет попавших к нему женщин. Удержаться невозможно. Он меняет внешность и пускает в ход магию…

— Ты… тоже? — Гердих понял все без лишних слов.

— Почти, — Саша опустила глаза. — Я его желала, как никого из мужчин, но меня привели в чувство розы.

— Розы?

— Если бы я родилась в мире, полном магии, то, возможно, не обратила бы на них внимания. Только что цветы стояли сухие и мертвые, но стоило Валааху начать целовать и трогать меня, как они ожили. Их прекрасный аромат и вызвал неожиданную для повелителя Бездны реакцию: я перестала желать этого мужчину. Он стал мне ненавистен.

Александра помолчала, вновь переживая произошедшее.

— Я не сразу поняла, что заставило меня оттолкнуть Валааха. Лишь вновь попав в руки короля песков и узнав этот одуряющий аромат, я вспомнила… — Саша посмотрела в упор на Гердиха. — Цветы были везде, в тот самый первый раз, когда Хаюрб …

— Не продолжай, — теплая ладонь Гердиха легла на беспокойные пальцы Саши. — Я понял.

— Цвейта…

— И о ней я все понял.

— Но… — в глазах Саши плескался страх. Она хотела рассказать об участи, выпавшей на долю незнакомой ей женщины, но не сделала ли еще хуже, раз Гердих ничего не хочет слушать о жене? Изнасилование помогло выстоять Саше. Ее тело запомнило и запах роз, и руки, которые только казались нежными. Но каково было Цвейте и всем тем женщинам, что поддались соблазну и сделались любовницами Валааха?

— Не переживай, девочка, — лорд Цессир как-то неуловимо менялся. Вроде и держал ее за руку все тот же красивый мужчина, чьи виски слегка посеребрило время, но сейчас Саша видела не его, а какое-то древнее пугающее существо. — Ты все сделала правильно.

Он встал и, не прощаясь, скрылся за дверью.

* * *

— Гаррон, ступай в ведомство один. У меня появилось срочное дело.

— Что случилось? — нельзя было не задать такой вопрос отцу, который резко изменился. Черты лица сделались острее, кожа на скулах натянулась. — С Сашей все в порядке?

— С ней все хорошо.

— Но, отец?

— Ступай. Мне нужно побыть одному.

Гаррон остался стоять в растерянности, когда Гердих, открыв с помощью амулета Ханнора портал, исчез в неизвестном направлении.

Лорд Цессир прошел к картине, на которой была изображена счастливая семья: он, Цвейта и их маленький сынишка. В опочивальне жены ничего не изменилось.

Гердих провел пальцем по поверхности зеркала, в которое, сидя на пуфе, любила смотреться Цвейта — ни пылинки. Слуги в точности исполняли его волю: свежий воздух и цветы в любое время года.

Цессир позвонил в колокольчик. Ждать пришлось недолго — в комнату вбежала служанка. Круглые от испуга глаза, руки мнут фартук.

— Уберите отсюда все цветы.

— Розы срезали на заре, — попыталась оправдаться девушка.

— Больше не нужно. Больше не нужно никаких цветов. Никогда.

Служанка поклонилась и, схватив первую же вазу, метнулась прочь.

Дождавшись, когда вынесут тяжелые напольные вазоны, Гердих закрыл дверь изнутри.

Немного постояв перед картиной, он сдвинул ее в сторону и из появившейся ниши извлек ларец. Откинутая крышка явила множество небольших, с мизинец, бутылочек. Выбрав одну, Цессир встряхнул ее и посмотрел на просвет.

Сняв форменный сюртук, расстегнул верхние пуговицы рубашки и, как был в сапогах, лег на заправленную белым покрывалом постель.

Глядя в пустой потолок, извлек пробку из бутылки и махом выпил ее содержимое.

* * *

Лорд Цессир стоял на горе из черепов. Душный ветер трепал его волосы, кидал в лицо мелкую пыль, раздувал рубаху.

— Ба! Кто к нам пожаловал! — кости трещали под тяжелой поступью Валааха. Гердих смотрелся против него изнеженным эльфом. — Иди сюда, старый друг! Я тебя поцелую!

Раскатистый смех бога Бездны заставил вопли мучеников взмыть до высоких нот.

— Или ты за другим сюда пожаловал?

Ответом ему был прямой удар в глаз.

Бесполезно принимать «Поцелуй Валааха» с оружием в руках. Бездна не потерпит вооруженного противостояния богу. Одна надежда — на крепкие кулаки и жажду жизни.

Гердих не был самоубийцей.

Он знал, что Валаах с первого удара поймет, почему на него вызверился давний друг. А там как уж решит судьба. Но даже оставшись в Бездне навсегда, Гердих намеревался до последней целой косточки учить Валааха приличному отношению к женщинам.

Ответный удар скинул Цессира с горы в хрупкий пепел.

— Ну все. Обменялись приветствиями и хватит, — Валаах миролюбиво протянул руку, но Гердих не подал свою. Поднялся сам.

— Защищайся.

— Проклятье! В тот же глаз! — Валаах тряхнул головой. Из рассеченной брови полетели брызги черной крови. — Ты же знаешь, я бессмертен. Любой бой со мной обречен на провал.

Новый удар заставил бога Бездны пошатнуться и…

— А-х-х-х! — вскричал нестройный хор мучеников, когда в спину Валааха ударил его же собственный молот — бог прозевал его возвращение.

Гердих шел по костям около часа (или больше? Время в Бездне имело иное течение), пока не нашел лежащего вниз лицом Валааха.

— У меня, кажется, сломан позвоночник, — произнес бог. Он едва смог повернуть голову. Пепел прилип к окровавленному профилю и сделался маской.

— Куда тебя перенести?

Валаах хотел рассмеяться, но боль смяла его лицо. Палец, выпроставшись из кучи костей, показал направление.

— Не бойся навредить мне еще больше, — с усмешкой произнес Валаах, видя, как Цессир примеряется, как бы поудобнее ухватить его. — Я и здесь бы мог отлежаться день-два, но в любимой кровати как-то приятнее.