История гестапо - Жак Деларю

Он собрал всех нацистов, которые находились в тот момент в Берхтесгадене: начальника рейхсканцелярии доктора Ламмерса, рейхслейтера и заведующего личным секретариатом Гитлера Филиппа Боухлера, генерала Коллера и полковника ВВС, адъютанта Геринга Бернда фон Браухича, сына маршала Браухича. Все сочли, что решение фюрера остаться в Берлине лишало его возможности руководить и командовать. Заручившись одобрением присутствовавших, Геринг по радио обратился к Гитлеру, прося его согласия на выполнение им функций руководителя правительства рейха «с полной свободой действий по делам внутренней и внешней политики». Геринг объявил, что в случае отсутствия ответа к 22 часам он «будет действовать» ради общего блага.

Геринг отправлял свое послание, движимый оставшимся страхом перед представителем абсолютной власти. В складывавшейся обстановке казалось маловероятным, что адресат получит послание, а тем более что на него придет ответ. Таким образом, к 22 часам 23 апреля 1945 года Геринг мог бы считать себя единственным уполномоченным на проведение мирных переговоров, тактику которых уже разработал. Однако, вопреки ожиданиям, послание, доверенное радиоволнам, дошло по назначению. Борман получил его и преподнес Гитлеру как яркое доказательство нелояльности и стремления захватить власть. Установленный в тексте предельный срок получения ответа следовало понимать, по словам Бормана, как настоящий ультиматум. Как того и желал Борман, Гитлер впал в ужасную ярость, изрыгая в адрес Геринга ругательства: «этот наркоман, проворовавшийся торгаш» и в этом же духе.

Незадолго до 22 часов Геринг получил короткое послание от Гитлера, запрещавшее ему предпринимать какие– либо действия. В тот же момент к нему явился целый отряд эсэсовцев под командованием оберштурмбаннфюрера Франка и арестовал его. Это было последнее, что предпринял Борман, чтобы свести счеты со своим старым врагом. На свой страх и риск он направил Франку, командовавшему эсэсовской охраной Берхтесгадена, радиограмму, в которой предписывалось немедленно схватить «маршала Великого рейха», обвиняемого в государственной измене. Так, в момент, когда он почти достиг вершины своей карьеры, Геринг вдруг очутился в ненадежном положении кандидата на виселицу.

На следующий день 24 апреля он уже считал, что пришел его смертный час, когда Кальтенбруннер пришел взглянуть на арестованных (вместе с Герингом были взяты под стражу его адъютанты) и ушел, не сказав ни слова. В тот же день Эйгрубер – рейхсштатгальтер Обердонау – объявил, что все, кто на руководимой им территории станет противиться воле фюрера, будут расстреляны на месте.

Не задержанный генерал Коллер предпринимал все возможное и невозможное, пытаясь освободить Геринга. Но его 29 апреля под усиленной охраной препроводили в находившийся поблизости средневековый замок.

1 мая Борман, решив воспользоваться тем, что накануне Гитлер покончил с собой, направил начальнику эсэсовской охраны указание строго следить за тем, чтобы «апрельские изменники не смогли сбежать». Такой приказ был равносилен смертному приговору; именно это Борман имел в виду, отдавая его. Однако ситуация час от часа менялась, скоро должны были подойти американцы, и начальник охраны замка не осмелился взять на себя ответственность и расстрелять рейхсмаршала. И 5 мая охрана с радостью избавилась от Геринга, сдав своего обременительного пленника проходившему мимо замка отряду люфтваффе, который вскоре скрылся в лесу. Геринг был свободен и тут же воспользовался этим, предложив принявшему власть адмиралу Дёницу свои услуги для переговоров с Эйзенхауэром. Судя по тексту письма, адресованного Дёницу, Геринг не сомневался в благотворности «прямой беседы между двумя маршалами». Даже подписание перемирия в мае не лишило его надежды еще сыграть свою роль. Когда 8 мая он стал пленником американских войск, занявших Берхтесгаден, он потребовал встречи с генералом Эйзенхауэром, для чего подготовил письмо. Он был просто поражен, узнав, что вместе с другими нацистскими руководителями предстанет перед Международным трибуналом как военный преступник.

Сменивший Геринга во главе гестапо Гиммлер, этот «честный Генрих», также выбрался из Берлина вечером 21 апреля. Но если Геринг держал путь на юг со своими грузовиками, нагруженными картинами, то Гиммлер направился к датской границе. Там он надеялся разыграть свою личную козырную карту, вступив без одобрения фюрера в переговоры с западными союзниками.

Это не было случайным решением. Шелленберг уже давно понял, что участь кампании необратимо решена и судьба Германии (в особенности нацистских правителей) может быть смягчена лишь при условии безотлагательных переговоров с победителями. Начиная с августа 1944 года Шелленберг властвовал безраздельно над всеми разведслужбами Германии, получая обширную информацию из всех концов Европы. Его агенты, действовавшие в нейтральных странах, держали его в курсе всех намерений союзников, информировали о предпринимаемых ими шагах. Естественно, собственное будущее и будущее его коллег не виделось ему в радужных красках. Однако эта агентура могла облегчить установление нужных контактов и проведение обмена мнениями, а затем и секретных переговоров. Шелленберг решился «спасать свою шкуру»; чтобы обеспечить себе прикрытие на крайний случай, он посвятил в свои планы Гиммлера, оставив неумного Кальтенбруннера в полном неведении.

Летом 1944 года Шелленбергу удалось встретиться в одном из стокгольмских отелей с американским дипломатом Хьюитом, с которым он обсудил вопрос о возможности переговоров. Первая попытка оказалась безрезультатной, но Шелленберг все-таки рассказал о ней Гиммлеру, который пришел в ярость, но потом согласился с тем, что такие засекреченные контакты могут оказаться полезными. Вслед за тем Шелленберг начал исподволь обрабатывать Гиммлера и добился от него разрешения на заключение определенных соглашений, рассматривая их как операцию по страхованию своей жизни.

В начале 1945 года агент Шелленберга доктор Хеттль, представлявший VI управление в Вене, установил по его указанию контакты в Берне с американским генералом Донованом. Цель состояла в получении согласия американцев на заключение сепаратного мира и образовании германо-американского союза, направленного против СССР. Главным результатом заключения такого союза должно было стать продолжение войны на Восточном фронте совместно с американцами. Ради этого представитель Шелленберга просил ослабить натиск союзников на рейнскую группу армий, чтобы в дальнейшем американцы смогли использовать ее против Советского Союза. Все провалы не могли заставить нацистов трезво взглянуть на положение: они постоянно возвращались к идеям, которые уже безусловно и неоднократно отвергались. Их предложения остались без ответа, несмотря на то что Хеттль снова и снова возвращался в Берн.

Неизвестно, ввел ли Шелленберг Гиммлера в курс своих демаршей или бросал пробные шары на свой страх и риск.

В конце 1944 года в главной штаб-квартире поднимался вопрос о возможности «предварительной» оккупации Швейцарии. Шелленберг и по его настоянию Гиммлер выступили против этих планов и к их рассмотрению больше не возвращались. Шелленберг же продолжал свои переговоры в Швейцарии. Один из его агентов Лангбен установил контакт с представителями союзников, но Мюллер и Кальтенбруннер узнали об этом и начали расследование, поэтому Шелленбергу пришлось пойти на попятную.