Кисельные берега - Анна Осьмак

кажись, Бригитта про них чего-то там говорила при прощании! Но вот что именно? Потрясённая и обескураженная собственной неуместной филантропией при загадывании желания, Кира, пребывая в лёгком шоке, почти не слушала её… А с чего тема-то про сады вдруг возникла? Кажись, Пепелюшка, облагодетельствовав Киру, случайно, уже забираясь в карету, вспомнила про Никанорыча…

- Ой, тётушка! А чего ж с ним-то?

Тётушка легко подпихнула крестницу под зад, подсаживая в экипаж:

- Вы поезжайте, дорогие мои, поезжайте! На месте разберётесь! Там и Порфирия Никанорыча найдёте, в королевских садах. Тех самых, кстати…

Она ещё что-то трындела, выпроваживая гостюшек, но – хоть убей – Кира не помнила что именно.

… - Тем самым? – повторила она тупо, плохо себе представляя в чём особенность этих садов заключается, и с надеждой посмотрела на сопровождающего.

Тот её надежд не обманул:

- О да! – воскликнул он с такой гордостью, будто сам ими владел, а не прислуживал владельцам. – Вы, должно быть, и в своих дальних волшебных краях, где водятся крылатые кони, слышали о наших садах? О тех диковинках, которых в них неисчислимо? А особливо об одной из них… - он многозначительно воззрился на Киру.

- Ну ещё бы! – согласилась она немедленно. – Кто ж о ней не слышал?

- Да уж! – лакей заложил руки за спину, задрал нос и распушил усы. – Такого боле нигде не встретишь! Коли пожелаете, можете взглянуть с утреца – днём сады открыты для посетителей. Но главное сокровище, конечно же, близко рассмотреть не удастся, слишком много желающих потому что наложить на него свою бесчестную, вороватую лапу!

- Боже мой! – Кира изобразила живую заинтересованность.

- Точно так, уважаемая пани! Пришлось выстроить вокруг него клетку и посадить подле, на цепь, чудище – беречь сокровище и воров имать!

- Неужто кто-то рискует при такой-то охране? – притворно удивилась слушательница.

- Невероятно, дрожайшая пани, но таки да! Погреб подле чудища редко когда пустует, ибо воры – народ рисковый. И нынче там сидит иностранец какой-то. С виду, вроде, человек приличный, степенный, а всё туда же!..

- Крупный такой, с бородой?

- Очень может быть, - почему-то оскорбился лакей. – Я не разглядывал. Не по моей части.

- Знаешь, дорогуша, - проскрипела Кира деланно старушечьим голосом, ссутулившись более обычного, - не пойду я на кухню, нету у меня аппетиту чегой-то… И спать неохота – какой у стариков сон? Пойду-ка лучше прогуляюсь по садочку, чудищу вашего погляжу. А то с утра важные гости как повалят скопом на экскурсии, затопчут старую бабку-то… хе-хе…

- Как угодно, - лакей попытался важно выпятить грудь, но естественная возвышенность пуза скомпенсировала эффект. – Но имейте в виду - у чудища длинная цепь!..

- Ага! – затрясла головой старушенция. – Благодарствую за предупреждение, дорогуша, учту! – и пошаркала по каштановой аллее, уводящий прочь от буйной иллюминации и шума праздничного дворца.

Глава 52

Найти главное сокровище Колбасковских садов было не так трудно, как предполагала Кира, накрученная россказнями о его неимоверной ценности: надо было просто двигаться по указателям, подсвеченным ради праздничка масляными фонарями и ни о чём не париться. До тех пор, пока не увидишь на пригорке, поросшем рафинированной стриженной муравой, узорчатую клетку в виде беседки.

Охотница за достопримечательностями остановилась у подножия холма, задрав голову. Ясные летние звёзды подмигивали ей с чёрного бархата неба. Осень до этих краёв ещё не добралась – тепло и томно, зелено и ароматно…

Кира вдохнула душистый воздух, на секунду прикрыв глаза… В груди сладко защемило предвкушением несбыточного, но возможного – как в юности.

«Наверное, я не совсем ещё настоящая старуха, - решила она с облегчением, нянча возникшее чувство, словно любимое чадо. – Правда, Бригитта говорила, чем дольше я буду под чарами, тем меньше у меня шансов от них… Стоп! – она потрясла головой, отгоняя страшные мысли. – Сейчас не об этом!»

А о чём? Ах да! Порфирий Никанорыч… Где-то здесь должен томиться в темнице незадачливый промысловик-сувенирник. Жалко дядьку, хоть и дурак. Надо бы помочь. Если, конечно, получится… В смысле, если это её не затруднит: там, на минуточку, чудище трёхголовое в сторожах! Как начнёт возражать категорически! Как начнёт на героическую бабку зубы скалить!.. Упаси боже… На рожон Кира не полезет – ещё чего не хватало!

Поддакнув своим размышлениям, спешащая на помощь спасательница фыркнула по своему обыкновению, огляделась и двинулась кругом холма, по дорожке, посыпанной красным песочком…

- Милостивая государыня! – вдруг окликнул знакомый голос, в котором явственно проскальзывали плачущие интонации. Кира подпрыгнула от неожиданности. – Будьте снисходительны к несчастному узнику! Снизойдите, матушка, к его нижайшей просьбе!..

«Милостивая государыня» завертела головой в поисках источника жалобных призывов. Да где же он? Тьма кромешная…

В это мгновение из-за холма вынырнула луна, решив, видимо, помочь по мере сил в добром деле добрым людям. В призрачном свете небесного фонаря Кира разглядела, наконец, чернеющую дыру поруба: вырыт он был прямо в склоне и прикрыт тяжёлой решёткой. На тостых прутьях белели, освещённые луной, пальцы узника.

- Милостивая государыня… - раздался оттуда жалобный глас.

К решётке вели удобные земляные ступени, по которым Кира не замедлила торопливо вскарабкаться.

- Что, Порфирий Никанорыч, - вопросила она в темноту погреба, - сидим?

К сцепленным на прутьях пальцам вынырнуло из мрака белое лицо с нечёсаной бородой, вытаращило на пришелицу изумлённый взор:

- Бог ты мой, - поражённо прошептало оно, - пресвятой Никодим-великомученик… Неужто, ты, матушка?

Кира продемонстрировала профиль, подставив луне лицо.

- И в самом деле… Как же это ты, странница боголюбная, спободилась в такую-то даль забраться?

- Да вот, - Кира оправила платок на голове, - с богомолья шла, дай, думаю, зайду, проведаю сидельца нашего. Всё ж таки не чужой человек… Хоть и заклеймил себя, прямо сказать, славой мелкого садового воришки – вот сраму-то!

Купец застонал скорбно, прижавшись лбом к решётке:

- Мучительны укоры твои, матушка!.. Дочерям-то уж не сказывай…

- Не скажу, не трепыхайся, - успокоила его божья странница, - бо не увижу я девок твоих боле.

- Что так?

- Дале пойду, в страны полуденные.

- А… Габруся? Она с тобой?

Кира усмехнулась:

- Ну, можно и так сказать. Пришла со мной, а уж уходить я, по всей видимости, без неё буду… Впрочем, довольно языком ляскать. Скажи лучше, могу я тебе как-то помочь?

Никанорыч