Повеса - Мэри Джо Патни

Элис решила, что первым делом ей следует выяснить, где находится Реджи и что он делает. Уже окончательно стемнело, и единственной во всем доме комнатой, в которой горел свет, была библиотека. Однако прежде чем войти, Элис предпочла удостовериться, что он там один, — ей вдруг пришло в голову, что бывшей любовнице Джорджа Блейкфорда Стелле может потребоваться новый покровитель. Да и кто знает — может, Реджинальд Дэвенпорт вообще завел себе целый гарем. Даже если он и скучал по ней, Элис как-то не верила в его способность страдать в одиночестве, ведя жизнь схимника, — это было бы на него не похоже.

Осторожно обойдя вокруг дома, она приблизилась к застекленным дверям библиотеки, выходящим в сад. К счастью, занавески не были задернуты.

Реджи был в библиотеке один. Какое-то время Элис, ослабев от счастья, просто смотрела на него.

Но тут Реджи поднял руку, и Элис с холодным, пронизавшим ее до костей ужасом поняла, что он сжимает в пальцах бокал, наполненный жидкостью, цвет которой не оставлял никаких сомнений в том, что это не что иное, как бренди.

Почувствовав губами холод стекла, Реджи опомнился и уставился на бокал, в душе кляня себя последними словами. «Каждый, — убеждал он сам себя, — каждый, у кого есть хоть капля мозгов, прекрасно знает, что пьянство от одиночества — величайшая на свете глупость». Он бросил пить не ради Элли, не ради того, чтобы оправдать надежды, которые возлагали на него его родители, не ради кого-то, а ради самого себя, из чувства гордости, боясь окончательно утратить человеческое достоинство.

Впрочем, и гордость тут была ни при чем. Гордость движет человеком тогда, когда он знает, что на него смотрят другие. Когда же он наедине с собой, им руководит чувство чести. Даже если бы Дэвенпорт знал, что завтра умрет, теперь он не стал бы пытаться найти забвение в вине. Как бы ни сложилась его жизнь, для него было делом чести оставаться трезвенником. И хотя Реджи страшно тосковал по Элли, он знал, что на самом деле никогда не будет одиноким — и никогда не был им с той самой ночи, когда преодолел себя и стал другим.

И Реджи выплеснул бренди в камин. В очаге раздалось легкое шипение, вспыхнули и исчезли голубые язычки пламени. Дэвенпорт аккуратно поставил бокал на каминную полку, решив, что бить посуду больше не станет. Он землевладелец, уважаемый и почтенный человек, джентльмен, и твердо намерен таковым и оставаться.

Неожиданно до Реджи донесся какой-то негромкий звук, раздавшийся со стороны сада. Обернувшись, он не поверил собственным глазам — в библиотеку вошла леди Эдисон Блейкфорд. Она была бледна, но на губах ее играла радостная улыбка.

— Как хорошо, что ты выплеснул бренди в камин, — сказала она. — Когда ты трезв, с тобой гораздо легче разговаривать.

Аттила пушистой молнией пересек библиотеку и принялся тереться головой о ноги Элис. Наклонившись, она с нежностью почесала кота за ушами.

— Слава Богу, хоть кто-то рад меня видеть, — сказала она и, выпрямившись, сбросила с себя плащ из темного бархата.

— Что ты здесь делаешь? — хрипло спросил Реджи, все еще не вполне опомнившийся от неожиданности.

Элис подошла к Реджи и остановилась рядом с ним, с небрежной грацией опершись на каминную полку. Ее сверкающие волосы, завитые кольцами, рассыпались по плечам свободной волной. Она и впрямь выглядела как герцогиня. Реджи поймал себя на мысли о том, что чувствовал себя в присутствии Элис куда свободнее и непринужденнее, когда у нее не было такой роскошной прически, а в волосах можно было увидеть запутавшиеся соломинки.

Неожиданно для себя он понял, что до неприличия откровенно разглядывает ее облаченное в роскошное платье тело. Широко распахнутые глаза Элис лучились озорством, но где-то на самом их донышке таилась неуверенность.

— У меня контракт на управление Стриклендом, — как ни в чем не бывало заявила она. — С моей стороны было очень нехорошо взять отпуск и уехать в самый разгар сбора урожая.

Она осторожно провела пальцем по лежавшей на каминной полке руке Реджи. Реджи отдернул руку и сделал шаг назад. Видимо, он сделал ошибку, разведя в камине огонь, — в библиотеке было слишком жарко. Реджи показалось, что он вот-вот закипит.

— Я расторг контракт с тобой и освободил тебя от работы, — сказал он. — Ради Бога, Элли, отправляйся в Лондон и живи жизнью, для которой ты была рождена.

— Расторгнуть контракт без серьезной на то причины — деяние противозаконное, — радостно улыбаясь, заявила Элис.

Губы ее прямо-таки напрашивались на поцелуй. У Реджи участилось дыхание.

— В таком случае ты уволена. Я заплачу тебе зарплату за весь срок до истечения контракта. А теперь ступай прочь! Элис стала серьезной.

— Та жизнь, которой я живу сейчас, мне не нравится Реджи. Я бы с куда большим удовольствием вернулась сюда, в Стрикленд. А главное, я хочу быть с тобой.

Реджи отшатнулся от камина, искренне сожалея о том, что Элис все снова осложнила своим приездом. Убедившись, что расстояние между ними достаточно велико, чтобы считаться относительно безопасным, он повернулся к Элис лицом.

— Элли, с твоим состоянием и положением ты куда свободнее, чем любая женщина в Англии. Ты можешь делать все, что тебе заблагорассудится, заполучить любого мужчину, который тебе приглянется, — или сколько угодно мужчин. Сейчас настал такой момент, когда ты в полной мере можешь воспользоваться этими возможностями. Тот факт, что именно я впервые познакомил тебя с теми радостями и наслаждениями, которые способна подарить человеку плоть, вовсе не означает, что всю оставшуюся жизнь ты должна провести со мной. В мире еще столько нового для тебя, тебе предстоит сделать так много открытий!

Элис склонила голову.

— Ты хочешь сказать, что, занимаясь любовью, можно получить еще большее удовольствие, чем то, которые получили мы с тобой? — недоверчиво спросила она.

Лицо Реджи напряженно застыло — воспоминание о ночи, проведенной с Элис, едва не сломило его волю окончательно.

— Не могу говорить за тебя, но у меня никогда ничего подобного не было, — признался он. — Но я имею в виду не только постель. Используя свое влияние и свои деньги, ты можешь сделать для людей гораздо больше, чем здесь, в Стрикленде. При желании ты можешь хоть каждый день общаться с принцем-регентом, премьер-министром или придворным поэтом.

— Я могу это делать, где бы я ни жила. Ты только по этой причине приехал к моему отцу и рассказал ему, где меня найти?

Элис слегка пошевелилась, и под тонкой тканью обрисовались очертания чудесной стройной ноги.

Реджи знал, что Элис — весьма темпераментная женщина, но теперь, когда она больше не считала себя безнадежной дурнушкой, она, похоже, могла посоперничать в искусстве обольщения мужчин с самой Далилой. Стараясь выровнять ставшее внезапно хриплым и прерывистым дыхание, Реджи нарочито невозмутимо сказал:

— Когда ты говорила о своем отце, мне казалось, что ты во многом похожа на меня. Лучшие годы своей жизни я потратил на противостояние с человеком, которого я ненавидел. Мне не хотелось, чтобы твои отношения с отцом складывались так же, — тем более что ты-то своего отца любила.